Александр Ефимович Власов, Аркадий Маркович Млодик: «Армия Трясогузки»

Александр Ефимович Власов, Аркадий Маркович Млодик
Армия Трясогузки



MCat78
«Армия Трясогузки»: Оникс 21 век; 2001

ISBN 5-329-00120-1 Аннотация Эта приключенческая повесть воспроизводит важные события в истории российского государства. Ее герои — три отважных мальчика, организовавшие свою «армию» для борьбы с мировой несправедливостью. Александр Власов, Аркадий Млодик.Армия Трясогузки ЧАСТЬ 1 КРУШЕНИЕ Обходчик Тимофей Егорович шагал по шпалам и, как рассерженный дятел, стучал молотком по рельсам.Слева и справа стоял лес. Моросил дождь. Под мокрыми деревьями ещё лежал снег, серый, пропитанный холодной весенней водой.Впереди лес кончался. Рельсы устремлялись к станции с водокачкой, устало опустившей свои хобот. Виднелась высокая труба, грязным пальцем уткнувшаяся в небо. Краснел кирпичный корпус депо, за которым начиналась кривая улица небольшого городка.И в городке, и на железной дороге хозяйничали колчаковцы. Тимофею Егоровичу приходилось их обслуживать. Потому и сердился он, но приказ большевистского подполья выполнял свято: линию охранял днём и ночью. На его участке поезда проходили без задержек.Иногда старый обходчик не выдерживал и, встретившись с Кондратом Васильевичем, с обидой говорил:— Ты из меня холуя колчаковского делаешь!Кондрат Васильевич руководил оставшимися в городе большевиками.Это был человек удивительной выдержки и большой воли. Выслушав старика, он в который раз принимался терпеливо разъяснять обходчику одно и то же:— Ты — наши глаза на железной дороге. А глаза надо беречь!.. Если какой состав пустить под откос потребуется, сделаем без тебя и подальше от твоего участка.Тимофей Егорович возвращался на железную дорогу и снова шагал по шпалам, постукивал молотком по рельсам, подвинчивал гайки, забивал поглубже расшатавшиеся костыли, подсчитывал вагоны проходящих мимо составов и намётанным глазом безошибочно определял, что и куда везут.На запад шли эшелоны с солдатами и боеприпасами, а обратно возвращались теплушки, набитые ранеными, опломбированные вагоны с добром, наворованным для адмирала Колчака и его приближённых.Обходчик уже подходил к опушке леса, когда сзади послышался перестук колёс. Тимофей Егорович сошёл со шпал на тропку и приготовил зелёный флажок.Состав был короткий: паровоз, пассажирский вагон и четыре теплушки. Вместо машиниста обходчик увидел в паровозной будке двух солдат в гимнастёрках с засученными рукавами. Это возвращался карательный отряд, три дня назад выехавший из города. Колчаковцы сожгли несколько деревень и расправились с крестьянами, которые помогали партизанам.Обходчик просигналил зелёным флажком: всё в порядке, путь безопасен.Из теплушек вылетали пьяные голоса: Соловей, соловей, пташечка,Канареечка жалобно поёт!.. Тимофей Егорович убрал флажок и с ненавистью сказал:— Чтоб вам ни дна ни покрышки! Провалиться б вам сквозь…Он не закончил ругательства и застыл с приоткрытым ртом. Состав громыхнул буферами, накренился набок. Вагоны, как подбитые утки, вразнобой заковыляли вдоль рельсов и с грохотом повалились вместе с паровозом под откос, подминая придорожный кустарник. ДВА ФЛАЖКА Эти странные флажки почти одновременно попали в два штаба: один — к колчаковскому полковнику, второй — к Кондрату Васильевичу Крутову.Оба флажка были из белого батиста, с одинаковыми надписями. На одной стороне виднелось слово «красный», на обратной — два слова: «Армия Трясогузки».Полковник брезгливо взял из рук адъютанта флажок, посмотрел на корявые буквы и спросил сквозь зубы:— Что ещё за Тря-со-гуз-ка? Кличка партизана?— Почерк детский, ваше превосходительство! — робко заметил адъютант.— Ваша догадка лишена основания. Грамотность этих скотов до смерти остаётся на детском уровне, — возразил полковник. — Сколько разбито вагонов?— Пять вагонов и… паровоз.— Пять вагонов и паровоз! — воскликнул полковник. — Вполне наивный детский почерк!Он взял карандаш, придвинул к себе донесение об аварии и наложил резолюцию: «Есаулу Благову. Расследовать. Начать с обходчика».В это время Тимофей Егорович сидел в комнате у Кондрата Васильевича. Для оставшихся в городе большевиков она служила подпольным штабом, а официально называлась мастерской жестянщика. Днём Кондрат Васильевич чинил вёдра, лудил кастрюли, а по ночам ремонтировал оружие для партизан и подпольщиков.Кондрат Васильевич с любопытством осмотрел флажок, хмыкнул, взъерошил короткие волосы на голове,— Может, он случайно оказался у дороги?Обходчик не согласился:— Никакая не случайность! Два их было, флажка: один колчаковцы нашли, а этот я подобрал. И костыль я потом отыскал.— При чём тут костыль? — спросил Кондрат Васильевич.— При том! Его кто-то на рельсу положил — оттого и авария произошла. А флажки по обеим сторонам воткнуты были. Умысел тут явный!— Умысел, умысел! Глупый умысел-то! — проворчал Кондрат Васильевич. — Какой нормальный человек устроит ловушку и флажками её украсит? Да ещё с дурацкой надписью: армия, и не какая-нибудь, а Трясогузки! Ишь какой Наполеон открылся! А ведь грамотный, чёрт: кавычки нарисовал! — Кондрат Васильевич ткнул пальцем флажок. — Похоже — интеллигент из сочувствующих сработал! Надо будет искать, — может, стоящий человек.— То ненормальный, то стоящий! — съязвил Тимофей Егорович.— Ненормальный в смысле того, как крушение подстроил, а стоящий — из-за грамоты, — объявил Кондрат Васильевич. — У нас грамотеев раз, два — и обчёлся! И учти — человек, вроде, наш: сам написал — красный.— Хорош красный! — продолжал сердиться обходчик. — Глаза он тебе выколол!Кондрат Васильевич не понял:— Какие глаза?— А не ты ли глазами меня называл?.. Ослепли глаза! Мне теперь на дорогу ни-ни!— Я уж подумал об этом. Сегодня отправлю тебя к партизанам. Но ты не жалей: мы за карательным отрядом давно охотились!Где-то на улице заиграла гармошка. Кондрат Васильевич поспешно встал с табуретки, взялся за верстак, заваленный чайниками и плошками, передвинул его вместе с двумя половицами, к которым были прикреплены ножки. Открылась узкая щель люка, ведущего в подвал.— Залезай!.. Кто-то идёт! — сказал он обходчику, указав на люк. — Отдохни до ночи. Там и еда есть, и кровать.Тимофей Егорович кряхтя полез вниз, а Кондрат Васильевич подвинул верстак на старое место и посмотрел в окно.Мастерская стояла в самом конце улицы. Чтобы попасть к жестянщику, надо пересечь пустырь, который хорошо просматривался из окон мастерской. Место было удобное. Никто не мог незаметно подкрасться и неожиданно войти в штаб подпольщиков.Для ещё большей безопасности в двухэтажном деревянном доме напротив пустыря постоянно находился дежурный. Если в мастерской происходила встреча подпольщиков, дежурный, увидев незнакомого человека, начинал играть на гармошке.По пустырю шла женщина с тазом.— Не вовремя несёт тебя, бабка! — произнёс Кондрат Васильевич и принялся раздувать притушенный горн.Угли заалели вновь. Он бросил в огонь батистовый флажок. КОНТРРАЗВЕДКА Контрразведку в городке возглавлял есаул Благов. Сами колчаковцы ненавидели его и боялись. Говорили, что есаул — родственник одного из заправил омского белогвардейского правительства.Благов был высок и строен. Чёрный чуб выбивался из-под папахи и нависал над узким лбом. Большие тёмные глаза навыкате смотрели не мигая. Не всякий мог выдержать этот пристальный взгляд.Получив от полковника флажок армии Трясогузки, Благов долго не раздумывал. У него была одна улика — кусок батиста. Есаул послал пятерых солдат на поиски обходчика, остальным приказал произвести в городке повальный обыск.Крушение произошло в девятом часу утра, а уже в полдень к дому, в котором располагалась контрразведка, привели группу задержанных. Есаул вышел на крыльцо, чтобы рассортировать их: кого отпустить, а кого оставить для дальнейшего расследования.В бедных семьях батист — редкость, поэтому большинство задержанных было из зажиточных слоёв, поддерживавших колчаковский режим.— Какое издевательство! — слышалось из толпы.— Хуже, чем большевики!— Мы самому Колчаку пожалуемся!Это не смутило есаула. Он обвёл людей тяжёлым взглядом, переложил флажок, из правой руки в левую, вынул из кобуры кольт и сказал негромко, но так, что слышали все:— Богу пожалуетесь!.. Давай!Унтер-офицер вывел из толпы женщину с отрезом белого материала и подтолкнул к крыльцу. Благов сравнил флажок с материалом и отрывисто произнёс:— Свободна!Унтер-офицер выхватил отрез у женщины и снова подтолкнул её:— Иди!И она, пошатываясь, вышла за кольцо солдат.Через полчаса толпа задержанных поредела, а у ног есаула вырос ворох отобранных вещей. Тут были платья, скатерти, занавески, куски сатина, ситца, шёлка.Колчаковцы воспользовались удобным случаем и отбирали всё, что им приглянулось.К Благову подвели мужчину в форме железнодорожного служащего. В руках он держал большой батистовый платок. Есаул не успел сравнить его с флажком. Разбрызгивая уличную грязь, к дому подъехал автомобиль. Солдаты расступились, узнав машину полковника. Она круто остановилась у самого крыльца. Вышел адъютант.— Прекратите это безобразие! — сухо сказал он есаулу. — Кого вы задержали? Возмущены лучшие люди города! Телефон трезвонит без умолку! Полковник в гневе.— Мне сказано найти… — начал было есаул, но адъютант прервал его:— Вам надо поучиться классовому чутью у большевиков!— У меня одна примета — батист! — выпалил есаул.Адъютант усмехнулся, вытащил из кармана батистовый платок и, кивнув в сторону кучки задержанных, спросил:— Может быть, и мне встать с ними?.. Отпустите их, — это категорический приказ полковника!Есаул молча повернулся и вошёл в дом, громко хлопнув дверью.— Отпустите их! — повторил адъютант унтер-офицеру и добавил, обращаясь к задержанным: — Господа! Вы свободны!Мужчина в форме железнодорожного служащего прикоснулся пальцем к козырьку фуражки и шагнул к адъютанту:— Разрешите поблагодарить вас за восстановленную справедливость!Он выговаривал слова очень правильно, с той старательностью, с какой говорят по-русски иностранцы.— С кем имею честь? — спросил адъютант довольно холодно.— Инженер Бергер. Прислан к вам из Омска в качестве начальника железнодорожного депо.— Барон Бергер? — приятно удивился адъютант. — Но каким образом вы очутились в числе задержанных?— Вы отлично осведомлены о моей родословной! — мужчина поклонился. — А задержали меня потому, что я имел неосторожность, сойдя с поезда, вынуть из кармана батистовый платок.Адъютант гневно взглянул на дверь, за которой скрылся есаул.— Приношу вам самые искренние извинения! И прошу! — он жестом пригласил барона в машину. — Полковник спрашивал о вас уже трижды!Автомобиль чихнул и поехал по улице.Унтер-офицер сгрёб в охапку сваленные у крыльца вещи и понёс их к воротам. Из-за угла появился мальчишка-беспризорник. На голове у него блином лежала кепка без козырька. Рваный английский френч, в двух местах прошитый пулями, доходил ему до колен. Ниже виднелись полосатые пижамные брюки, прихваченные старыми солдатскими обмотками.Беспризорник бесстрашно дёрнул унтер-офицера за хлястик шинели.— Дядя, дай рубаху — брюхо прикрыть!Унтер обернулся. Руки у него были заняты. Он ногой хотел пнуть мальчишку, но тот отскочил.— Дай, говорю! — с угрозой повторил беспризорник и выдернул из охапки шёлковую рубашку.— Держите его! — крикнул унтер-офицер солдатам.Мальчишка вьюном проскользнул мимо колчаковцев и, отбежав на безопасное расстояние, с вызовом крикнул:— Кого держать? Меня? Хо-хо!.. У меня паспорт бессрочный! — беспризорник распахнул френч и хлопнул ладонью по голому животу. — А хотите — и гербовую печать покажу! — Он повернулся к солдатам спиной и звонко шлёпнул рукой пониже поясницы. НА БАЗАРЕ Базар был местом, куда стекались все городские слухи и сплетни. И не случайно Кондрат Васильевич послал молодого подпольщика НиколаяГлухова на базарную площадь. Какой-нибудь разговор, чья-нибудь болтовня могли навести на след таинственной Трясогузки.Николай в детстве сломал ногу и остался хромым, поэтому его не забрали в колчаковскую армию. Он помогал Кондрату Васильевичу чинить и паять кухонную посуду, но главная его обязанность заключалась в охране подпольного штаба. Николай жил с сестрой Катей в двухэтажном доме напротив мастерской. Они по очереди дежурили у окна и, когда надо, играли на гармошке.На базар Николай отправился со связкой жестяных чайников.На площади колыхалась густая толпа. Чего тут только не продавали! Подвыпивший старик торговал детскими гробиками. Женщина в мятой шляпе предлагала икону, уверяя, что она из чистого золота. Старуха сидела на большом котле с деревянной крышкой и на весь базар кричала:— Кондер! Горячий кондер!К этой «походной кухне» подошёл молодой парень со связкой книг. Он с наигранной бодростью протянул старухе всю связку.— Держи, мать! Никому бы не отдал, а тебе дарю — за одну миску!Старуха взглянула на книги и отвернулась.— Ладно, за полмиски! — уже не так бодро произнёс парень.Старуха отмахнулась, как от комара, и снова закричала:— Кондер! Кому горячий кондер!Николай, помня наставления Кондрата Васильевича, присмотрелся к парню, подошёл поближе и тихо спросил, положив руку на книги:— Про трясогузку есть?Парень оживился. У него появилась надежда продать книги и купить еду.— Зачем вам про эту глупую птицу? — веско сказал он. — Есть про охоту на бенгальских тигров-людоедов! Страх и ужас! Берите по дешёвке! Только на ночь не читайте!— Я слабонервный — не надо про тигров! — ответил Николай и пошёл дальше.До него долетел приглушённый голос женщины, торговавшей глиняными горшками, крынками и кувшинами. Забыв о своём товаре, она рассказывала стоявшим вокруг людям:— Которые мёртвые — сотня! Вот те Христос — не меньше! Так вповалку на шпалах и валяются! А раненых — без счёта! И говорят, будто баба крушение подстроила!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27