— Не волнуйся, сестричка, дядя Пост еще никогда не опаздывал, — торжественно заявил дядя Пост, примащиваясь на сиденье и поправляя растрепавшийся хохолок. — Сейчас мы разоблачим все их козни и выручим парнишку, можешь мне поверить… Ты молодец, добрая девочка. — И дядя Пост ласково кивнул Кэт.
Девочка вспыхнула, хотела что-то возразить, но старый почтальон уже укатил, обдав ее на прощание черным, вонючим дымом из выхлопной трубы. Взглянув снова на часы «Атенеума», Кэт ахнула и пустилась во всю прыть к дому. Ее сердце и бант прыгали в такт: что, если Фэйни случайно пронюхает, где она была и что делала!
Но мы, читатель, оставим на время девочку с апельсиновыми кудряшками и последуем за оливковой машиной дяди Поста.
Машина эта с необычайной для нее быстротой миновала торговый и деловой центр города, проследовала по пути серой змеи мимо рекламных щитов и надписей и достигла уже первых коттеджей Эдема, как вдруг мотор ее довольно явственно чихнул.
— Что? Не хватает кормежки? — заботливо спросил дядя Пост.
Он с некоторым трудом остановил оливковый экипаж.
— Сейчас, сейчас мы тебя угостим…
Старик захватил бидон и направился к баку. Но — о чудо! — бак был почти полон.
— Что ж ты чихаешь? — обратился дядя Пост к машине, и в голосе его послышалась укоризна. — Все необходимое у тебя есть, значит, и чихать тебе не полагается… Помни: твой хозяин очень торопится. И, пожалуйста, не капризничай.
Старый почтальон снова завел мотор и двинулся вперед. Однако, проехав с молниеносной быстротой несколько домов Эдема, машина снова зачихала, закашляла и вдруг окончательно заглохла.
— Ох, проклятая! Уж я с тобой посчитаюсь! — сказал дядя Пост отчаянным голосом.
Стараясь сдерживаться и не раздражаться понапрасну, старый почтальон отвинтил крышку карбюратора и продул отверстия жиклеров. «Наверно, просто карбюратор загрязнился, — успокаивал он себя. — Сейчас все будет в порядке. Спокойно».
Однако мотор упорно продолжал бездействовать. Чего только не делал с ним дядя Пост! Продувал бензопровод и при этом глотал чистый бензин и прогревал свечи — ничто не помогало! А время между тем бежало и бежало, и утро вступало в свои права: на порогах эдемовских домиков появились хозяйки со щетками и хозяева с граблями и метлами. Наверно, скоро и школьники покончат со своими завтраками и побегут в школу.
Дядя Пост огляделся кругом, еще раз энергично выругал машину и поспешно направился к ближайшему телефону-автомату.
Назвав номер школы, он попросил младшего учителя — мистера Ричардсона.
— Кто спрашивает мистера Ричардсона? — спросил в трубке пискливый голос.
— Передайте, что его спрашивает почтальон Хэрш. А если он не поймет, то скажите просто, что это, мол, дядя Пост хочет с ним говорить.
— Кто? Кто говорит? — видимо, удивились в трубке.
— Дядя Пост. Ну, понимаете: дядя Пост, почтальон, — повторил старик. — Да скажите — разговор спешный, пусть мистер Ричардсон не мешкает! А потом, я говорю из автомата, машину мою отсюда не видать — того и гляди кто-нибудь ее угонит… Вы меня слушаете?
В телефоне что-то зафыркало, потом зашелестело, словно кто-то шептался. Потом другой голос очень густым басом проговорил:
— Хэлло, Пост! Мистер Ричардсон у телефона.
— Прошу прощения, это вы, мистер Ричардсон? Что это вы как чудно говорите, сэр? Голос будто не ваш, сэр, — сказал дядя Пост.
— У меня в данное время ангина, — сказал мистер Ричардсон еще более густым басом. — Не обращайте внимания, дядюшка Пост.
— Прошу прощения, сэр, что беспокою вас во время болезни, — начал взволнованно дядя Пост, — да дело такое, что не терпит проволочки. В школе у вас, так сказать, неблагополучно…
— Что такое? — переспросил мистер Ричардсон. — Вы, кажется, сказали «неблагополучно»? Что вы под этим подразумеваете?
Дядя Пост немного оробел: уж очень суров был голос у мистера Ричардсона!
— Еще раз прошу простить меня, сэр, — сказал он. — Конечно, мне бы не следовало вмешиваться в это, но уж такой я беспокойный старичишка… А сегодня эта девчурка меня совсем расстроила. Сообщила, что нынче утром у вас в классе ребята собираются расправиться с учеником по фамилии Робинсон только за то, что у него черная кожа. Да и расправляться будут самым подлым способом: устроят будто бы перевыборы, чтобы выгнать Робинсона из старост, а сами всех друзей мальчика упрячут в пустой класс ми… мифо-логии, чтобы некому было голосовать в его пользу… Вы слушаете меня, мистер Ричардсон?
— Слушаю. Продолжайте, Пост, — сказал учитель.
— Прошу прощения, сэр, но уж очень гнусная вся эта затея. — Дядя Пост волновался все больше и больше. — А во главе всей этой шайки стоит сынок вашего директора и его приятель — забыл его фамилию… словом, этот франтик с Юга. Наверно, вы его хорошо знаете, сэр. Прямо позор: родители такие, кажись, почтенные люди, а дети у них растут разбойниками… Конечно, вы простите, сэр, что я высказываю вот так, по-простецки, свое мнение…
— Очень хорошо, Пост, — сказал мистер Ричардсон. — Можете не сомневаться, я приму меры. Только я хочу знать, откуда вы узнали об этом?
— Ох, сэр, очень бы не хотелось мне выдавать эту девчурку, — сказал дядя Пост. — Я ведь ей слово дал, что никому о ней не скажу.
— Пост, вы обязаны назвать мне ее имя. — Мистер Ричардсон говорил самым непреклонным тоном.
Старый почтальон печально заглянул в телефонную трубку:
— Далось вам это имя, сэр! Ведь главное-то дело не в ней, не в этой пташке, а в тех дрянных мальчишках, которые затевают всю травлю… Впрочем, сэр, если вы так уж настаиваете, делать нечего…
И дядя Пост назвал Кэт Мак-Магон, дочь директора школы.
Наступила долгая пауза. Казалось, на другом конце провода обдумывали услышанное. Старому почтальону это молчание показалось зловещим.
— Мистер Ричардсон, сэр, вы меня слушаете? — закричал он жалобным голосом.
— Да, да, слушаю, — сказал мистер Ричардсон. — Будьте уверены, Пост, виновные будут наказаны.
— Я знаю, сэр, вы человек справедливый. — Дядя Пост поклонился телефонной трубке. — Так я теперь, с вашего разрешения, пойду чинить мой автомобиль, а попозже наведаюсь еще в школу.
— Нет, нет! — поспешно сказал мистер Ричардсон. — Сегодня вам не стоит приезжать в школу, Пост, мы все здесь будем очень заняты и… и вообще… не стоит.
— Как прикажете, сэр! — Дядя Пост слегка обиделся. — Конечно, вы и без меня сумеете управиться. Однако я думал, что…
В телефоне что-то звякнуло, и старый почтальон с удивлением убедился, что мистер Ричардсон повесил трубку. Дядя Пост вышел из телефонной будки, бормоча что-то о невоспитанности даже самых лучших и передовых представителей послевоенной американской молодежи.
Но что сказал бы он, если бы знал, что на противоположном конце телефонного провода прыгают и корчатся, изнемогая от смеха, трое мальчишек: Фэйни, Рой и Долговязый — Лори Миллс!
— Ой, как разыграли старого осла! — в восторге захлебывался Лори. — Бас-то, бас какой Мэйсон изобразил, прямо как из пивной бочки!
— Еще спрашивает, старый дурень: «Что это, сэр, какой у вас чудной голос?..» А Мэйсон молодчина, не растерялся: «Это у меня, — говорит, — ангина»… Ой, не могу!.. — Фэйни схватился за бока и перегнулся пополам.
— Повезло нам, что он наткнулся именно на нас, — сказал Рой солидно. — Представьте себе, что к телефону подошел бы сам Ричи! Пиши тогда пропало, все дело сорвалось бы.
— Да, но как вам нравится наша Кэт, наша маленькая тихоня, а? — воскликнул Фэйни. — Вот подлая девчонка! И как это она ухитрилась нас подслушать! — Он зло закусил губу. — Ну погоди, дай мне только разделаться с Робинсоном, а потом я примусь за тебя, шпионка! Попомнишь ты меня!
— Ладно, хватит болтать! Пора идти вниз и приниматься за дело, — властно сказал Рой. — У кого из вас значки?
Лори вытащил из кармана горсть оловянных жетонов с изображением орла.
— Все наши ребята нацепили себе такие в знак того, что они — мак-магоновцы, — сказал он. — Кроме того, я сказал ребятам, чтобы они приготовили плакаты и разные карикатуры на черномазого. С минуты на минуту должен явиться Мэрфи со своими молодцами.
— А тебе ясно, кого надо затащить в кабинет мифологии? — спросил его Рой.
— В первую очередь, разумеется, этого крикуна и агитатора Беннета. — Лори потер руки. — Возьму на подмогу двух скаутов и упрячу этого парня под замок. Пускай сидит и разглагольствует хоть до самого вечера… Ну, потом, конечно, Гирича, испанца Де-Минго, эту плаксу Мери Смит — словом, всех дружков негритоса.
— Отлично! Сейчас мы с Долговязым спустимся вниз и займемся ребятами, а ты, — Рой обратился к Фэйни, — ты подзубри еще свою предвыборную речь.
— Как, ты, значит, уходишь и не будешь со мной, как обещал? — захныкал Фэйни. — Я без тебя обязательно что-нибудь напутаю. Ты должен стоять рядом со мной и подсказывать.
— Ничего, ты, главное, напирай на то, что все черномазые — изменники и действуют по указке красных. Ну, словом, все, о чем говорил твой па, — внушительно сказал Рой. — А напоследок скажи пару торжественных слов о присяге, о божьей стране… Вспомни, как выступает твой отец на актовых собраниях, и валяй по той же дорожке.
И, махнув рукой растерянному Фэйни, Рой Мэйсон направился к лестнице.
20. «Орлы» против «Свирелей»
В это утро весь третий этаж школы напоминал пиратский корабль в бурю. Никем не управляемый, набитый пленниками, добычей и беспорядочно галдящим экипажем, несется он по волнам, кренясь все больше и больше. Крутые, плещущие валы захлестывают его, и ошалевшие от собственных криков и буйства пираты уже сами не знают, куда завлечет их стихия и собственная их удаль.
В сущности, школа действительно была таким неуправляемым судном: в это утро, как нарочно, не было ни постов на лестницах, ни дежурных по этажам, ни надзирателей из педагогов. Даже учителя куда-то исчезли, как будто их тоже спугнула разыгравшаяся на третьем этаже стихия.
Не было видно ни Принса, ни президента школы Коллинза. Директорский кабинет также пустовал в это утро, точно Мак-Магон старший заранее получил некое предупреждение и нарочно задержался дома.
Словом, буйное поведение «малюток» не встречало ни малейшего противодействия, и они использовали такую удачу вовсю: кричали, носились по лестницам, спешно дорисовывали какие-то плакаты и надписи.
— Что это происходит у «малюток»? — спрашивали друг друга оглушенные всем этим шумом и гамом старшеклассники, направляясь к своим кабинетам.
— Кажется, они подняли бунт против цветных, — отвечал кто-нибудь из наиболее осведомленных. — Я слышал, что они сегодня переизбирают старосту — знаете, негра Робинсона — и прочат на его место белого..,
— Ага, вот оно что, — равнодушно цедил спрашивающий. — Ну ладно, не будем им мешать.
И старшеклассники, обычно охотно делавшие замечания расходившимся младшим, спокойно удалялись к себе.
Как нарочно, весь первый час у семиклассников оказался свободным и кабинет математики — в их полном распоряжении: мистер Хомер заболел и протелефонировал, чтобы его не ждали.
В углу кабинета орали во все горло: «Моя страна — твоя страна, о боже!» Хором с большим вдохновением дирижировал один из «орлят» — морковно-рыжий Мартин Кронин, забияка и сплетник. Он прибежал вместе со своими ребятами в школу чуть не на рассвете и уже успел нарисовать на доске уродливую обезьяну, которая держала в руке глобус. «Великий ученый Робинсон изучает Вселенную», — гласила издевательская подпись под рисунком. Такая же грубо намалеванная карикатура украшала открытки, полученные накануне всеми без исключения «малютками». Под карикатурой шли предвыборные лозунги:
«Америка — для американцев, — так сказал еще президент Монро (см. историю США)».
«Африка — для негров, — так говорим мы!»
«Робинсон попирает законы, потому что он чужак!»
«Долой старосту Робинсона!»
«Отдайте ваши голоса Мак-Магону — стопроцентному американцу и лучшему форварду!»
«Учтите: директор будет благосклонен к классу, где староста — его родной сын!»
«Выбирайте „орла“ Мак-Магона!»
На обратной стороне каждой открытки было отпечатано на машинке, что, мол, леди и джентльмены из седьмого класса благоволят собраться в четверг перед началом уроков в школе, дабы обсудить давно назревший вопрос о переизбрании старосты. Была и подпись: «Организационный комитет по перевыборам». Имена членов комитета были написаны от руки и до чрезвычайности неразборчиво, но большинство «малюток» тотчас же поняло, что «комитет» — это сам Фэйни Мак-Магон, его друг Рой Мэйсон и Долговязый — Лори Миллс. Однако для некоторых школьников и открытки и весь этот шум и гам оказались новостью. Они приставали с вопросами то к Мартину, то к Лори, которые, видимо, знали больше других и держались по-хозяйски:
— Что у нас происходит? Почему такой крик?
— Эй, Мартин, в чем дело? От кого эти открытки и кто назначал перевыборы?
— Придет время — всё узнаете, — важно отвечали Мартин и Лори.
Школьники пожимали плечами и отходили недоумевая. Некоторые из них хорошо относились к Чарли Робинсону и считали его вполне «своим» парнем, но в то же время никак не могли примириться с тем, что во главе класса стоит негр. Поэтому они и не протестовали против перевыборов, хотя решительно все понимали, что все это — проделки Мак-Магона.
— Эй, ребята, идите, по крайней мере, во двор, чтобы не срамить всю школу! Там можете орать сколько влезет, — уговаривали крикунов самые благоразумные.
— И не подумаем! Там нет кафедры для ораторов, а нам необходима кафедра, — отвечали крикуны.
Прозвенел звонок, но никто не обратил ни малейшего внимания: температура накалялась все сильнее.
Во двор вбегали всё новые группы возбужденных школьников. На одних красовалась эмблема орла, куртки других были украшены маленькой серебристой свирелью.
— Гляди-ка, пронюхали горчичные бродяги и тоже подготовились! — Лори Миллс, дежуривший у входа в школу, чуть не задохся от злости. — Пожалуй, не так гладко это пройдет, как мы рассчитывали.
Он послал одного из скаутов с донесением Рою и Фэйни о том, что робинсоновцы, видимо, собираются тоже выступать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49