Удар пришелся на плечи. Парень грохнулся наземь. Пес уставился на его лицо и зарычал долгим устрашающим рыком.
Повернувшись, я медленно зашагал к своей рыбачьей плоскодонке. Я увидел то, что хотел. Заведя мотор, я задумчиво порулил мимо ориентировочных указателей канала в направлении городских башен, рафинадно-розовых при заходящем солнце.
Единственным человеком, знавшим о моей мифической встрече с Тибо на верфи, был Джордж. Если, конечно, кто-нибудь не подслушивал мой разговор с ним с борта «Плаж де Ор».
А если подслушивал, то, весьма вероятно, не только этот, но и мой разговор с Фьюлла с северо-запада от Бель-Иль. Я тогда передал свои координаты. Так что кто угодно, находясь в быстроходной моторной яхте, мог поймать «Плаж де Ор» на экран радара и преследовать его до того самого места, где и произошел тот тяжелый случай. Мне припомнился «бип» радара непосредственно перед тем, как я задремал на сигарообразной койке. Все совпадало.
Итак, наше рандеву с «Серикой», судя по всему, организовал господин Артур Креспи — работодатель блондина, подвергшегося нападению овчарки.
В тот вечер, сойдя на берег, я позвонил Мэри Эллен и попросил ее выяснить, кому в то или иное время принадлежала «Серика».
Потом был прием, на котором мне вручили почетный кубок. Я настоял, чтобы Бьянка, Фрэнки и Ян пошли вместе со мной. Я произнес речь о чувстве гордости, которое испытываю, и о болезни Тибо, вынудившей его в последний момент отказаться от участия в гонке.
Вошел Фьюлла. Он пожал мне руку и, прищурив свои орехово-карие глаза, расплылся в белозубой улыбке для киносъемки.
— Благодарю вас, — сказал он. — Я прослежу за счетом верфи. А сейчас извините меня.
Толпа расступилась перед ним, словно лед перед ледоколом, и он ушел.
Я не провожал его взглядом: немало повидал в жизни важных шишек. Я смотрел на усыпанную веснушками Фрэнки, которая «вся — внимание» пылала от волнения в своей коротенькой юбчонке и форменной куртке экипажа «Плаж де Ор». Она напомнила мне Мэри Эллен, когда я впервые увидел ее.
Я танцевал с Фрэнки. И с Бьянкой. Она прекрасно двигалась, была податлива и цепка, как виноградная лоза. На мгновение, но лишь на мгновение, я позабыл о Мэри Эллен.
Позже я поднялся наверх и позвонил ей.
— Ты? — удивилась Мэри Эллен. — А известно ли тебе, который теперь час?
— Известно.
Она, наверное, уже лежала в своей белой с черным спальне, надев белую хлопковую ночную рубашку. На ее чересчур большом столике вероятно, громоздилась кипа журналов и отчетов с помеченными в исследовательском отделе абзацами.
Даже принимая утренний душ, Мэри Эллен уже была поглощена мыслями о страховании, и весь день она была занята этим. А по вечерам, лежа в постели, оценивала варианты страхового риска. Макияж, должно быть, уже снят, а на носу красуются очки в роговой оправе, в которых она читает. Все, что осталось от Карибии, это, вероятно, стаканчик спиртного — ром и тоник, — стоящий на тумбочке подле кровати.
Мэри Эллен, наверно, почувствовала мою усталость. Ее голос слегка смягчился.
— Твоя «Серика», — сообщила она, — зарегистрирована как собственность гибралтарской компании «Хоуп Чартер».
— Подлинный чартер?
— Для сокрытия налогов.
Существует много способов сокрытия налогов при помощи гибралтарских компаний. Общим для них является то, что право этих компаний делает невозможным выяснить, кто именно владеет судном или как за него уплачено.
— Очень плохо, — огорчился я.
— Так в чем там мошенничество?
— Требуется больше улик, — сказал я. — Спокойной ночи!
— Минуточку, — задержала меня Мэри Эллен. — Что касается судна «Поиссон де Аврил», я разузнала о нем. Есть исковое заявление на его счет.
— Вот как! — Волосы у меня на затылке стали дыбом.
— Да, — подтвердила Мэри Эллен. — Оно затонуло. Удивительно, что Джастин не сказал тебе.
— Я не виделся с ним пару дней.
— У меня здесь есть об этом. Из «Ле Монд де Дакар», читаю тебе: «Поиссон де Аврил», грузовое судно, водоизмещением в пять тысяч тонн, затонуло вчера в море неподалеку от Сенегала (это «вчера» было три недели назад) вследствие взрывов в трюме. Капитан, офицеры и пять членов команды спаслись в шлюпках. Кок-марокканец и палубный матрос с Берега Слоновой Кости утонули вместе с судном". «Поиссон де Аврил» приобретен за миллион сто тысяч. Застрахован на два миллиона триста девяносто одну тысячу. Принадлежит компании Тибо. Два человека погибло.
— Алло, ты слушаешь? — не знала, как расценить мое молчание Мэри Эллен.
— Да-да, слушаю.
— Звучит правдоподобно, а?
— Угу.
Я вспомнил Тибо, сидящего в лачуге: «И совершенно неожиданно мои старые друзья приходят к выводу, что я способен потопить яхту ради денег». Тибо — глава «Транспорте Дренек», владелец «Поиссон де Аврил», лицо, получающее доходы со страховки.
— Я раздобуду какие-нибудь свидетельства, — сказал я.
— Свидетельства — это то, что нам нужно, — подтвердила Мэри Эллен.
Телефон был тяжелым, словно из гранита.
У Тибо — финансовые затруднения. Кингстон его новой, застрахованной на чересчур крупную сумму яхты оказался дефектным. Другое его судно, «Поиссон де Аврил» затонуло. Два человека погибло.
Свидетельства — вот что требовалось.
С их помощью можно распутать клубок и установить, кто это готов был убить не только Тибо, но и невинных людей из его экипажа.
Артур Креспи хотел завладеть папками. Скорее всего он намеревался разделаться с Тибо, чтобы заткнуть ему рот в связи с содержимым папок. В то же время он готов был утопить Бьянку, Фрэнки, Яна и меня.
Это если они гонялись за Тибо.
Но Бьянка видела документы на «Поиссон де Аврил», и я тоже.
Значит, любой из нас мог быть объектом преследования.
Я сидел и дрожал, как в ознобе. Хотелось спуститься вниз, найти дочь и придумать, как вытащить ее из этого.
Я позвонил в агентство «Джотто». Секретарь сказала, что сожалеет, но господина Креспи сейчас нет. Я поинтересовался, где он. Секретарь ответила, что не знает.
Положив трубку, я уставился на телефон. Господин Креспи не имел намерения что-либо сообщать кому бы то ни было. Свидетельства имело смысл собирать в Лондоне, поскольку там я знал многих.
Я вновь позвонил Мэри Эллен. У меня начинало ныть ухо.
Мэри Эллен уже спала. Я почувствовал дремоту в ее голосе.
— Что еще? — спросила она.
— Я хочу, чтобы ты позаботилась о Фрэнки.
— А чем, по-твоему, я занималась последние семнадцать лет? — вспылила она.
— Я только имел в виду, что для нее небезопасно находиться во Франции.
— Во что ты ее втянул? — совершенно проснулась Мэри Эллен.
— Я должен приехать в Англию. По делу. Фрэнки лучше побыть с тобой. Ты в Лондоне?
— А где же еще?
— Ты можешь передать Джастину, что я хочу обсудить с ним следующий шаг?
— Вероятно, — ответила она. Судя по рассеянному тону, работа отодвинулась для нее на второй план.
— Когда ты приезжаешь?
— Сегодня ночью.
В голосе Мэри Эллен послышалось удивление.
— Не бездельничать?
— Нет.
— Судя по голосу, ты устал.
Наступила пауза. И уже иным, мягким тоном Мэри Эллен добавила:
— Позаботься о себе. Я договорюсь с Джастином, чтобы пообедал с тобой в «Ллойд».
Я опустил телефонную трубку. Затем позвонил Джорджу и попросил его поставить «Аркансьель» после ремонта на мертвый якорь, после чего упаковал чемодан. Бьянка отсутствовала. Мне не удалось попрощаться с ней. Фрэнки отправилась на вокзал без особых волнений. Скорее всего оттого, что жизнь здесь теперь, когда Жан-Клод был в бегах, скрываясь от полиции, казалась ей пресной. К двум часам ночи мы приехали в Париж, а в девять тридцать поднялись на борт лайнера, выполняющего рейс в Лондон.
Под крылом самолета словно угорь извивалась Темза. Фрэнки притихла.
— Та моторная яхта, ну, во время гонки... Так кто нас таранил?
— Слабоумный ублюдок, — сказал я.
— Ты говорил, что он делал это намеренно.
— Да нет, — соврал я.
— Но ты же говорил!
Семнадцать — не тот возраст, чтобы беспокоиться об одежде, когда катишься по камням.
— Я был утомлен. К тому же зол. Он просто дурак. Напился джина и запаниковал.
Фрэнки кивнула и улыбнулась, распахнув свои удлиненные голубые глаза. Я был отцом, который прогнал ее друга и притащил ее домой, когда она совсем не хотела этого. Но Фрэнки доверяла мне. Самолет погрузился в коричневатое облако и приземлился. Мы поймали такси. Улицы в зной выглядели отвратительно. Мы направились в район, где жила Мэри Эллен. Фрэнки открыла дверь своими ключами. Я побрился среди коллекции природных губок Мэри Эллен, затем повязал галстук и отправился в «Ллойд».
Глава 19
Джастин повел меня вниз, в ресторан в подвальчике. Багровый цвет его лица над черным пиджаком и полосатыми брюками бил в глаза, словно кулак.
— Я видел: ты выиграл, — сказал он. — Пришлось вернуться. Прошу извинить за еду — отвратительное место.
Джастин заказал перепелиные яйца. Я последовал его примеру.
— Мэри Эллен уже на подходе, — сообщил он.
— Отлично, — сказал я, хотя думал совсем иначе.
Мне вовсе не хотелось, чтобы она услышала то, что я намеревался сообщить Джастину. У входной двери произошла небольшая заминка и появилась Мэри Эллен.
На ней был один из ее обычных костюмов, так ладно скроенный, что вы обращали внимание не на саму вещь, а лишь на создаваемый ею своего рода ореол элегантности и изящества. Ее кожа была бледна, а черты лица — утонченны, как у балерины. В моей памяти всплыл яркий южный цвет лица Бьянки. Рядом с ней Мэри Эллен, наверно, выглядела бы почти изможденной, разве что в ее взгляде можно было почувствовать силу.
Она улыбнулась, и улыбка оживила ее лицо. Как и в случае с одеждой, вы не замечали Мэри Эллен как таковую, а лишь ощущали исходящие от ее улыбки тепло и энергию. Она адресовала ее мне, затем — Джастину. Мэри Эллен пришлось встать на цыпочки, чтобы поцеловать меня в щеку. Ее косточки были легки как у птицы.
— Доброе утро, ребята, — сказала Мэри Эллен. — Я умираю от голода.
Она взяла меню и что-то заказала.
— Так в чем там дело касательно судоходных компаний? — спросила Мэри Эллен.
— Мик обнаружил неких скверных людей, — пояснил Джастин. — Он считает, что может прижать их к стенке.
Я рассказал им о Тибо и о «Поиссон де Аврил». И добавил, что кто-то охотится за Тибо, поскольку тот потенциально ненадежный по части хранения тайны соучастник мошенничества. Я не стал говорить о диверсии на «Аркансьеле», так как Джастину это уже было известно, а у Мэри Эллен появились бы основания беспокоиться о моем здоровье и перспективах. Я промолчал и о том, что Креспи пытался потопить «Плаж де Ор» во время гонки «Бель-Иль», ведь на борту находилась Фрэнки, а мне совсем не хотелось, чтобы Мэри Эллен узнала, что жизнь дочери подвергалась опасности.
Мэри Эллен кивнула. У нее был сосредоточенный вид.
— Так что конкретно у тебя есть на этого Креспи?
— То, что я тебе сообщил.
— Этого мало, — сказал Джастин. — Если ты хочешь припереть его к стенке, то должен обладать сведениями в полном объеме: кто чем владеет, заявления от судовой команды и так далее.
— Вот потому-то я и здесь.
У Мэри Эллен был отсутствующий взгляд, как всегда, когда она вырабатывала план действий.
— Тебе лучше подняться со мной, — сказала она. — Я дам тебе телефонный номер.
Она глотнула минеральной воды «Перрье» и добавила:
— И не мог бы ты избавить меня от господина Шеккера?
— Шеккер? — сказал Джастин. — Удачливый парень.
Мэри Эллен проигнорировала его слова.
— Он сказал, что хочет, чтобы ты подытоживал для него работу. В «Королевской флотилии» состоится нечто вроде бала. Там будет много публики, имеющей отношение к Кубку Америки. Шеккер хочет предъявить тебя своим субсидерам.
Я усмехнулся. Арт Шеккер был человеком умным. Он знал, куда пойти, чтобы нажать на рычаги.
— Что ж, хорошо, — сказал я.
Мэри Эллен выставила подбородок на пару лишних миллиметров.
— Возможно, это неплохая идея, — сказала она.
Мэри Эллен имела в виду, что верфь обанкротилась и в данное время не намечается гонки, в которой можно было бы поучаствовать, да и в качестве страхового сыщика многого в жизни не добьешься. Это была знакомая песенка. Как обычно, Мэри Эллен имела свою точку зрения. И как всегда, эта точка зрения укреплялась, если я ее не принимал. Я нащупал под столом руку Мэри Эллен и пожал ее. Она улыбнулась мне своей широкой, открытой канадской улыбкой. Мы поняли друг друга: с этим у нас всегда была проблема.
— Кофе? — спросил Джастин.
На мгновение он оказался выключенным из беседы. Я и Мэри Эллен смутились, словно нас застали при публичном занятии любовью, и мы оба заговорили с ним. Выпив кофе, мы с Мэри Эллен отправились через торговый этаж, затем под тринадцатиэтажный колодец атриума, пробираясь к его загородке.
Выгородка, грубо говоря, выглядела как один из киосков в баре ресторана «У Тибо». Возле стола стояли друг против друга две скамьи, но вместо бутылок и подсвечников на нем громоздились справочники и телефоны. Там сидели и спорили с брокерами двое страхователей, еще несколько брокеров стояли в ожидании, пристально разглядывая носки своих ботинок. Эта выгородка служила Мэри Эллен лодкой в плавании по миру финансов. Здесь она провела куда больше времени, нежели дома. Мэри Эллен скользнула на свое место, подняла телефонную трубку и сделала пару звонков. Брокеры закружили над ней как стервятники над мертвым телом. Мэри Эллен дала мне листочек с телефонным номером.
— Ты можешь воспользоваться моим письменным столом в офисе, — сказала она. — Джон Грин. Я его предупредила.
— Еще увидимся? — спросил я.
— Конечно. В квартире на данный момент нет свободной комнаты. Да, кстати, относительно этого бала в «Королевской флотилии». Арт Шеккер хотел получить от меня заверения, что ты непременно приедешь. — Мэри Эллен улыбнулась и опустила глаза. — Я ответила, что ты неуправляем. Найдешь приглашение на книжной полке.
Глазами она уже разговаривала с первым брокером. Ничего не поделаешь: Мэри Эллен работала. Отсутствие свободной комнаты в квартире означало, что она занята совсем другими вещами и не желает, чтобы ее беспокоили.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41