– Каким именно? – спросила Жанин.
– Вы наверняка читаете финансовые газеты и знаете, что сейчас он занимается буквально всем. Раньше, в шестидесятые, он заправлял игровыми автоматами в пабах. Ему пришлось тогда повоевать с конкурентами – то загадочным образом загорался грузовик, то под покровом ночи разряжалось ружье… Но Брэндон всегда умудрялся ускользнуть от наказания, хотя не должен был бы. Не останавливаясь на достигнутом, он поехал в Нью-Йорк и основал «Карлайл Корпорейшн». Несколько лет он занимался тем, что скупал американские компании и торговал их акциями, а потом вернулся сюда и продолжает делать то же самое.
– Какое отношение он имеет к гольф-клубу «Тарн»?
– Угомонись, Дейв. Я правда не знаю, чем владеет старик, но убежден, что тебе следует держаться подальше от него и его присных. Вряд ли он питает ко мне добрые чувства и, уж конечно, с удовольствием отыграется на тебе. В любом случае, парень, разве мы собрались здесь, чтоб обсуждать Карлайлов? Я сыт ими по горло еще со времен службы – их всегда прикрывала армия адвокатов, давая отпор любому, кто хотя бы посмеет бросить косой взгляд на драгоценное семейство.
Я смотрел на Пэдди. Судя по всему, Брэндон Карлайл и впрямь здорово его достал. На лице моего отца читалось желание сменить тему, что мы и сделали.
Жанин вернулась к ней по дороге домой.
– Признайся, Дейв, ты переспал с этой Марти?
Я чуть не въехал в тротуар.
– Сколько раз повторять – она была мертвецки пьяна!
– Так уж и мертвецки, если смогла сама уйти из твоего офиса?
– Послушай, Жанин, возможно, ты действительно подозреваешь, что я болен? Ты уверена, что я страдаю сатириазом, так? Пойми, у меня нет потребности вступать в сексуальные отношения с каждой женщиной, которая попадается мне на пути.
– Неужели?
– Именно так! – взорвался я.
После этого мы некоторое время молчали. Тишину нарушало лишь мое шумное дыхание. Машины еле тащились по запруженной транспортом Динсгейт, и у меня было время как следует обдумать следующую реплику. Но я все равно ляпнул не то, что следует. Как всегда.
– Жанин, ты знаешь, что ты для меня единственная…
– Да заткнись ты, ради Христа! Что это еще за пафос прыщавого юнца? Мыльных опер насмотрелся? Пожалуй, нет. Даже там говорят приличнее.
Я задышал еще более шумно, стараясь проглотить оскорбление.
– Ты таращился на эту бабу, когда она была рядом, – добавила Жанин через минуту.
– Извини, я смотрю на людей так, как умею.
– На людей, говоришь? Только на грудастых баб в дорогих тряпках!
– Я даже не заметил, какая у нее грудь и…
– Не мог не заметить – она уперлась грудью тебе прямо в лицо. У тебя глаза чуть из орбит не вылезли.
– …и как она одета.
До самой Торнлей-корт мы не сказали больше ни слова.
Пока Жанин объяснялась с соседской девчонкой, остававшейся присматривать за детьми и призвавшей себе на подмогу своего дружка-подростка в мешковатых штанах, я топтался у входа в свою квартиру.
Когда парочка исчезла, я сунул голову в дверь и пригласил Жанин заглянуть ко мне на чашечку кофе.
– Я не могу оставить детей. Вместо того, чтобы дуться, сам бы зашел, недотепа ты эдакий.
– Запомни, я не ложусь в постель с каждой женщиной, которая встречается на моем пути, – повторил я, лежа в кровати с Жанин.
– Надеюсь, что нет, – смягчилась Жанин. – Но выглядит все это именно так.
– Неправда! У тебя прекрасная грудь. Меня она удовлетворяет на сто процентов.
– Какая же ты свинья! – воскликнула Жанин и попыталась спихнуть меня с кровати, но безуспешно.
Самое забавное, что чем больше я распинался о своем равнодушии к Марти и ее формам, тем сильнее одолевало меня желание.
7
В час тридцать пополудни затрезвонил домофон. Я был дома один. Жанин повезла Дженни и Ллойда на занятия в художественный музей, а я без энтузиазма просматривал воскресные газеты. Я не сразу ответил на звонок, и мой нетерпеливый посетитель принялся молотить по кнопке в попытке воспроизвести какую-то мелодию.
– Не можешь вырваться из объятий Морфея, Кьюнан? – услыхал я голос Клайда Хэрроу.
– Я не морфинист, Клайд, – ответил я, – но, возможно, стану им, если ты вознамерился навещать меня по воскресеньям.
– Морфей – это сын Гипноза, бог сновидений! Очнись, парень! Я здесь, чтоб похитить тебя из его волшебного царства и перенести в Олд-Траффорд.
Я нажал на кнопку, открывающую входную дверь, и несколько мгновений спустя тучная фигура Клайда, смотревшегося крайне нелепо в обтягивающей ему брюхо фирменной майке «Манчестер Юнайтед», заняла всю поверхность моего парадного дивана. Я с изумлением взирал на толстого комедианта, который впервые явился ко мне вот так запросто, без приглашения и без предупреждения.
– Я один, – весело сказал он, – никаких съемок, клянусь! Визит чисто дружеский.
– Угу, – буркнул я.
– Я пришел, чтобы извиниться за мои недавние словесные излишества.
– Видать, где-то волк сдох.
– Дейв лаконичен, как всегда, – без тени обиды сказал он. – И мне это нравится.
– Неужто Брэндон Карлайл успел тебя уволить?
– Напротив. Мне сказали, что я ценнейшее достояние нашей компании, чистой воды бриллиант, поэтому меня освободили от охоты за ежедневными новостями и предоставили возможность делать собственный обзор за неделю.
– Повышение по службе?
– Вроде того. Если смотреть с их бухгалтерской точки зрения… В общем, они рассудили, что нет смысла содержать оперативную съемочную группу, столько времени простаивающую без дела. А в аналитическом обзоре за неделю я могу использовать архивный съемочный материал. Но, милый мой, я пришел не для того, чтоб нагружать тебя своими рабочими проблемами.
– Надеюсь, иначе я бы не выдержал. Зачем же ты заявился?
– Я обладатель двух билетов в отдельную ложу нашей компании. Наши ребята готовы завоевать кубок, сражение начинается в четыре. Что на это скажешь?
Что на это скажешь? Как говорится, легче согласиться, чем объяснять, почему отказываешься. И вот я уже сижу вместе с Клайдом и еще сорока мужчинами в ложе над изумрудным полем и симулирую живой интерес к игре. Про себя я отметил, что среди телевизионщиков Клайд оказался чуть ли не единственным чудаком, вырядившимся под фана и соответственно себя ведущим. «Интересно, за кого они его держат, – подумалось мне, – за шута в шапке с бубенчиками?»
– Я ведь с этого начинал, – сообщил Клайд.
– С чего? С подготовки к облачению в смирительную рубашку?
– Да нет же, болван! Я начинал как спортивный комментатор. Людям нравился мой живой язык, так что мне даже поручили собственную программу.
– Я рад, что кому-то он нравится.
К концу первого тайма я до того устал от Клайда, что без оглядки рванул в буфет. Когда игра завершилась выигрышем «наших», я, вопреки себе, присоединился к общему ликованию.
Народ не спешил расходиться, и нас с Клайдом прибило к бару. Честно говоря, мы оба нуждались в подкреплении.
– Здорово, – радостно сказал Клайд.
– Да, – согласился я.
– Ты выведал что-нибудь про склоку между Чарли и Марти Карлайлами?
– Даже не пытался, – сказал я, нехотя возвращаясь к действительности.
– Я далек от того, чтоб упрекать тебя в пренебрежении законами чести, старик, но когда красивая женщина падает в мои объятья, а ее муж со своими подручными угрожает мне расправой, я считаю своим долгом разыскать эту женщину.
– Я видел Марти вчера вечером.
– Неужели? – выдохнул Клайд, хватая меня за лацканы пиджака.
– В чем дело, Клайд? – рыкнул я, отталкивая его руки. – Это была случайная встреча в ресторане.
– Значит, она тобой интересуется?
– Ничего подобного. Выброси это из своей башки.
Клайд вдруг сделался таким печальным, что я даже почти его пожалел.
– Понимаешь, мне нужно хоть какое-то оружие против них, – простонал он, – я надеялся, что ты мне его дашь.
– Я так и понял, Клайд, – резко ответил я.
– Ничего ты не понимаешь. Небольшая брешь в броне этого типа, и я раскрою миру его истинное лицо преступника. Огласка – это единственное, чего боятся ему подобные.
Рядом с нами никого не было, и Клайд даже не понизил голоса.
– Я попытался раздобыть информацию о так называемой империи Брэндона Карлайла.
– И что же?
– Ничто не отличает его от любого другого богача, который хочет стать еще богаче.
– Журналисты, работающие на финансовые газеты, знают, кто мажет им масло на хлеб, поэтому на бумагу попадают только крошки от съеденных ими бутербродов. Так ты ничего не найдешь, – печально сказал Клайд.
– Что такого ужасного в этом парне, если отвлечься от твоей к нему ненависти?
– А тебе не ясно? Он способен с помощью шантажа приструнить любого.
– Меня он не шантажирует. У тебя психоз, Клайд, – заявил я самоуверенно.
Пора уходить, решил я и пошел домой пешком, оставляя Клайда с его проблемами позади.
8
Несмотря на мрачные пророчества Клайда, в течение следующих нескольких недель я ничего не слышал о семействе Карлайлов, и это вполне меня устраивало, хотя я не удержался от того, чтобы порыться в газетах двадцатилетней давности и прочитать все, что нашлось там по делу Винса Кинга. Одолело любопытство. Мы с Жанин по-прежнему постоянно цапались, пока в конце лета не приняли решения немного отдохнуть друг от друга.
Честно говоря, это она решила отдохнуть от меня.
Я остался в Манчестере в гордом одиночестве, счастливый, как первые христианские мученики, узревшие орудия, которыми их собираются пытать. Все свое время я отдавал работе, стараясь содержать бюджет «Робин Гуд Инвестигейшнз» в надлежащем порядке. Жанин с детьми уехала на юг. Нет, не в Испанию, а всего лишь в Лондон. Ее мамаша, называвшая меня на своем родном кокни не иначе как Дайв, вытребовала дочь с двумя внуками к себе в Твикнэм на две недели. Дочь не возражала. Дайву места под маменькиным ковром не нашлось. К тому же Жанин уточнила, что будет занята поисками новой работы в какой-нибудь лондонской газете.
Таким образом, появившуюся уже во второй раз в офисе «Робин Гуд Инвестигейшнз» Марти Кинг встретил немного обиженный на жизнь хозяин.
Это случилось в самом конце лета, когда в городе ровным счетом ничего не происходит. Серая сырая зима уже на подходе, но не хочется расставаться с иллюзией, что погожие теплые деньки не кончатся. В такое время работа превращается в тихое наблюдение за тем, как меняются цифры на листках календаря. Коммерческая активность приближается к нулю – большинство деловых людей, в том числе и мои клиенты, загорают на испанских пляжах.
Так вот, воображая себя Рыцарем Печального Образа, я протирал штаны своего лучшего светло-синего костюма и пытался выдумать, чем же заполнить еще один день. Урчащий желудок напомнил о приближавшемся обеденном перерыве – других звуков в конторе не слышалось. Сидя в рабочем кресле, я собирался с силами, чтоб переползти в закусочную напротив, и через окно лениво наблюдал за редкими прохожими.
Марти я узнал, как только она свернула на нашу улицу. Шла она быстро, демонстрируя свои формы, безупречные настолько, чтоб свести с ума любого учителя геометрии. У меня было достаточно времени, чтоб запереть входную дверь, пока она меня не обнаружила, но я не сделал этого, – так что все случившееся позднее произошло по моей собственной вине. Пусть говорят, что я сексуальный маньяк, а я говорю себе так: мне интересны люди, и меня заинтересовала история Марти. В общем, когда она открыла дверь и вошла в мое агентство, я встретил ее приветливой улыбкой, на которую она ответила еще более приветливой.
– Здесь помогают несчастным дамочкам? – спросила Марти.
– Смотря по обстоятельствам. У вас, случаем, не похмельный синдром? – Мне понравился ее дерзкий взгляд.
– Вот истинный мастер деликатного обращения! – Она состроила гримасу. – Не так уж много я выпила в тот день, когда мы встретились в Тарне. Просто не ела ничего сутки напролет. Две порции бренди на пустой желудок плюс перепалка с Чарли вывели бы из равновесия кого угодно.
– Вы называете это перепалкой? С того места, откуда я наблюдал, это можно было бы назвать рукопашным боем без правил.
– Чарли обожает эффектные сцены, но я здесь не для того, чтоб обсуждать Чарли. Мы разводимся, через суд. Я заскочила, чтоб попросить вас об одной услуге.
– Надо подумать. Услуги я оказываю по выходным. По будням я работаю за деньги.
– Я не могу вам заплатить. Сейчас не могу, – быстро ответила она.
При этом она улыбнулась такой милой лукавой улыбочкой, которая могла бы обеспечить ей гран-при на конкурсе «Очаровательное дитя». Я не сумел сохранить строгое выражение лица, и она наверняка все про меня поняла. Идиот проклятый! Правило номер семнадцать «Руководства для частных детективов» гласит: обсуждая гонорар, оставайтесь непроницаемы. Красивая женщина говорит мне, что не может заплатить, а я вижу, как она одета: удлиненный пиджак необычного оттенка, который она назвала позднее чернильным, и белое в голубой цветочек платье – в общем, костюм от дорогого дизайнера стоимостью не меньше двух тысяч.
– Очень мило, – прокомментировал я.
– На самом деле все не так, как вам кажется, – поспешила она с объяснениями. Уверенности в голосе поубавилось. – Чарли должен уладить финансовую сторону дела, но с тех пор, как мы расстались, я не получила от него ни гроша, а моим кредитным картам пришел конец.
Она посмотрела мне прямо в глаза своими зелеными глазищами, прохладная изумрудная глубина которых грозила поглотить частного сыщика.
У меня слабость к тем, кому приходится туго. Она попала в точку.
– Чего вы хотите? – спросил я, ожидая, что она будет умолять дать ей взаймы.
– Вы – моя последняя надежда, поверьте. Я понимаю, что это наглость с моей стороны, но вы тогда увезли меня из Тарна, вот я и подумала…
Она снова устремила на меня просящий взгляд.
– Продолжайте.
– Мой отец в тюрьме.
– Знаю.
– Проверяли, да? Или вам доложила о нем та полицейская морда, что сидела с вами в ресторане? Я копа за километр отличить могу.
– Этот коп мой отец.
– Ой! – испуганно пискнула она.
– Родителей не выбирают, – миролюбиво заметил я.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55