На самом деле это связано с его шоу. Он грозится высмеять меня по телевизору, а это подорвет репутацию моего агентства, которое в последнее время начало процветать.
– Если хочешь, я его мигом приструню, – сказала Марти. – Позвоню Брэндону, и Хэрроу вылетит с «Альгамбра» раньше, чем наступит утро. С другой стороны, эти репортеры способны ударить ножом в спину откуда угодно, канал тут значения не имеет. Как говаривала Серафина, некоторые воображают себя итальянским королем, английской королевой и Папой Римским одновременно.
– В Италии давно уже нет короля.
– Ненавижу перемены, – хохотнув, заметила Марти. – Вот здорово было бы остаться здесь вдвоем навсегда. – Она громко вздохнула и поцеловала меня.
– Тесновато тут для двоих, – не согласился я. – Не пойму я тебя, Марти. Мечтаешь избавиться от Брэндона и в то же время поддерживаешь с ним отношения.
– Брэндон – человек успешный, – сверкнула она глазами. – У него в руках деньги, и власть, и влияние. А это все долговечнее, чем любовь, мой милый. – Она дернула меня за мочку уха.
– Ой! – скорчился я от боли.
– Я хочу, чтобы Брэндон подвинулся и позволил Чарли встать рядом – вот и все. Но старик упрям.
– Как мило с твоей стороны. А кто только что говорил о пуле в голове Брэндона как единственном средстве освободить место для Чарли. Разве не ты подначивала мужа устроить несчастный случай?
– Да ладно тебе, Дейв. Не хочу я убивать Брэндона. Тогда весь бизнес рухнет. Мне нужно, чтоб он начал постепенно передавать дела в руки сына и его жены…
– В руки жены в первую очередь.
– Думаешь, у меня не хватит способностей? А что касается несчастного случая, я рассчитывала, что Брэндона немножко помнет и он сляжет, а Чарли будет его временно замещать, на первый порах. Если старик в одночасье сыграет в ящик, «Карлайл Корпорейшн» рухнет. Но если он не передаст дела следующему поколению, причем как можно раньше, ей тоже конец. Старик уже не так силен, как прежде.
– Понятно. Вы с Брэндоном деретесь за власть. И не важно, кто между делом пострадает. Сэм Леви, например.
– Сэм Леви, например, – эхом повторила Марти.
– Тебе не кажется, что к вашей с Брэндоном игре присоединились другие люди. Причем эти другие еще менее щепетильны, чем вы. И мной они очень интересуются. По словам твоего распутного дружка Пола Лонгстрита…
– Не строй из себя ханжу! – прервала меня Марти. – К тому же ты совсем не знаешь Пола.
– Помолчи. Так вот, по словам Лонгстрита, к нему наведывались двое громил и спрашивали о тебе.
– Когда?
– Сегодня. Вернее, вчера ближе к вечеру. Я уверен, это те же самые люди, которые побывали в моей квартире и рылись в офисе. Они что-то ищут. Им кажется, что у нас это есть, а насчет способов добыть это нечто церемониться они не станут.
Марти молча поднялась с кровати и начала одеваться. Двигалась она быстро, но без суеты.
– Что теперь?
– Ты должен был сказать мне об этом, как только вошел, – сказала она. – Вот потому-то я и не доверяю почте и телефону. – Она взглянула на часы. – Пора заметать следы.
– Зачем? Тебе есть что скрывать?
– Дейв, мне нужно скрывать себя. Уходим отсюда сию минуту. Неужели ты не понимаешь? Если они напали на твой след, они уже могут быть рядом.
36
Марти подошла к окну и осторожно приподняла штору, чтоб выяснить обстановку на улице. Выпроставшись из влажных от пота простыней, я встал за ней. Ливень продолжался. Фонари тускло освещали мокрый тротуар.
– Вон они, – прошептала Марти. – Видишь тех двоих? – Она схватила меня за руку и потянула к себе, пока мои глаза не оказались на одном уровне с ее лицом. – Пятая машина справа. Теперь видишь?
Действительно, в белом пикапе метрах в пятидесяти от дома сидели люди. Благодаря ближайшему к машине фонарю, сквозь струи дождя можно было разглядеть две головы за стеклом. Обе повернуты в нашу сторону.
– Надо выбираться отсюда. Может, они здесь, чтоб убить нас. – Марти плотно задернула портьеру. – Не стой без дела, любуясь собой, – взорвалась вдруг она. – Придумай что-нибудь!
Я начал одеваться. Марти бросилась к шкафу и вытащила два огромных чемодана, гораздо больше тех, что я видел в «Ренессансе». Раскрыв оба, она принялась укладывать туда свои дорогие тряпки. Я выглянул в коридор, чтоб осмотреть пространство перед парадной дверью.
– Ты знаешь, кто твои соседи? – спросил я, вернувшись в комнату Марти.
– Я здесь всего несколько дней, – ответила она, продолжая укладывать багаж. – Дейв, это твой последний шанс. Бросай мисс Фригидность, бежим со мной.
Я отрицательно покачал головой. Еще раз осторожно поглядев в окно, я понял, что выйти незамеченными через парадную дверь мы не сможем. В голове замелькали разные варианты. Я мог бы выскочить первым и отвлечь их внимание, чтобы дать Марти возможность уйти.
– Может, вызовешь грузовое такси? – спросил я, глядя на ее багаж.
– Такие вещи я оставить не могу, – строго сказала Марти. – Лучше думай, как уходить.
– Уходить? С такой поклажей мы не сдвинемся с места!
– Я лучше сдохну, чем откажусь от своих вещей, – сказала она, пытаясь закрыть распухший чемодан.
– Это можно легко устроить, – заверил я Марти.
Я приподнял чемоданы. Они были не так уж тяжелы, но размеры исключали побег под проливным дождем. Все выглядело настолько нелепо, что мне даже стало смешно. Одного взгляда на Марти было достаточно, чтоб понять: она другого мнения и не отступится.
– Один чемодан, – четко произнес я.
– Дейв, у тебя должен быть опыт, как выходить из подобного положения, – не отставала она.
– Только один! – повторил я.
Марти надулась.
– Кто живет наверху? – спросил я.
– Молодая пара. У них шотландский терьер.
– Исключается.
– В квартире напротив живет старик. У него есть выход в собственный палисадник.
– На нем и остановимся. Одолжи мне твою кредитную карту. Будем уходить через его палисадник.
– Погоди.
Марти опустилась на колени и стала шарить под кроватью.
– Не смей говорить, что ты забыла уложить тапочки.
– Это не тапочки. – Хихикая, она вытащила из-под кровати огромный бумажный пакет, набитый деньгами. – Можешь делать с моей кредитной картой все, что угодно. Когда ты в бегах, лучше пользоваться наличными. Теперь я это знаю.
Она небрежно рассовала пачки по карманам плаща, сунув в один из них и мобильный телефон.
Я выхватил у нее «Мастеркард Голд» и принялся за электронный замок соседа. Тем временем Марти вытаскивала свои чемоданы на лестничную клетку. Когда она притащила второй чемодан, дверь была уже открыта. Ударом ноги я отфутболил чемодан обратно в ее квартиру и прикрыл дверь.
– Сволочь! – зашипела она.
Я просунул голову в открытую дверь чужой квартиры. Со стороны спальни доносился оглушительный храп. Распахнув дверь, я увидел небольшой коридор, который упирался в стеклянную дверь. К счастью, полы были застелены ковровыми дорожками.
– Если он не проснулся от шума, который мы устроили за дверью, может, будет храпеть и дальше.
Нам повезло – храп не прекращался. Марти потянулась к ручке двери, ведущий в палисадник, но я одернул ее. Сначала надо проверить, нет ли сигнализации. В эту минуту на нас двинулась яркая тень неизвестного происхождения. От неожиданности у меня волосы встали дыбом. Марти в панике вцепилась в мое плечо. Я высвободился и сделал шаг вперед. Оказалось, что это тень от соседней двери, которая неслышно приоткрылась, когда мы проходили мимо.
Сигнализации я не обнаружил. Вернувшись назад, я аккуратно закрыл дверь, через которую мы вошли, и только потом отворил стеклянную дверь в палисадник. В квартиру ворвался мощный поток ветра, подняв на воздух лежавшие на тумбочке бумаги. Марти вовремя придержала кухонную дверь, чтоб та не хлопнула. Спящего мы не потревожили. Выбравшись наружу, я понял, что уже взмок, ведь я тащил чемодан Марти. Мы пересекли палисадник и уперлись в стену.
– Что это?! – невольно вырвалось у меня.
Высоту стены я смог оценить только вблизи. Когда мы выходили из квартиры соседа, стена была скрыта в темноте. Дождь хлестал по лицу. Волосы прилипли к глазам.
– И что за ней?
– Наверно, другие дома, – нетерпеливо ответила Марти, хотя на ней был широкий берет и непромокаемый плащ.
Нам удалось перелезть через двухметровую стену, и мы оказались в соседнем палисаднике, из которого наконец выбрались на улицу. Но прежде нам пришлось перебраться через вторую стену. Это препятствие оказалось коварнее. Когда мы забрались наверх, мне показалось, что со стороны улицы стена в два раза выше.
– Прыгай, – сказал я Марти.
Она отказалась.
– Сначала ты!
Я полетел вниз. У основания стена выдавалась вперед, и, приземляясь, я содрал кожу на локтях и щиколотках. Колени больно врезались в грудную клетку. Я утешался только тем, что под ногами была земля, а не асфальт. Лежа на мокрой земле, я старался отдышаться. В глазах мелькали искры, но я знал, что цел, хотя и сильно ушибся.
– Дейв, как ты там? – послышался сверху голос Марти.
Я поднял голову и разглядел на фоне грязно-серого неба ее темный силуэт.
– Присядь на корточки, прежде чем прыгать, я тебя поймаю, – сказал я, с трудом вставая на ноги.
– А чемодан?
– Что важнее – твоя жизнь или чемодан? Выбирай!
Послышался залп проклятий, и она сбросила чемодан прямо на меня.
– Прыгай!
– Не могу! Я шею сломаю, – завыла Марти.
– О моей шее ты не беспокоилась, – крикнул я в ответ.
– Тогда я еще не знала, что здесь так высоко.
– Сядь на корточки, – велел я, ставя ноги на чемодан, который прислонил к стене. Я пытался дотянуться до ее щиколотки. – Говорю тебе, садись.
В ответ раздался еще один залп проклятий. Нога отдернулась от моей руки.
– Тогда возвращайся, – заорал я. Ногти обламывались о стену, голова гудела. – Встретимся где-нибудь в другом месте. Но не забудь о своем чемодане. Он остается здесь.
Чемодан явился решающим аргументом.
– Чтоб ты сдох, Кьюнан, – взвизгнула Марти.
Когда она свесилась наконец со стены, я ухватил ее за колени и, прижимая к себе, опустил на землю. Мы двинулись дальше. Вернее, я едва тащился с чемоданом, а Марти бодро рассекала заросли рододендронов. Время от времени она отпускала какую-нибудь шуточку и заливалась смехом.
– Заткнись! – приказал я, но в результате смех Марти стал громче. – Ты представляешь себе, где мы?
– Так, небольшой скверик.
По дороге Марти потеряла туфли и берет. Мы двигались перпендикулярно стене, пока не наткнулись на мощеную дорожку, которая вела к освещенной улице. Нам все-таки везло. Пока мы искали мою машину, вокруг не появилось ни души. На холодном ветру мои шрамы и царапины разболелись. Я пытался унять дрожь и стук зубов. Марти вытащила из сумочки расческу и стала приводить в порядок волосы.
– Могу спрятать тебя в Манчестере, – предложил я.
– Нет. Высадишь меня на ближайшей стоянке такси, – категорично заявила Марти.
– Куда поедешь?
– Думаю, – жестким голосом ответила она. – Если понадобится встреча, пришлю весточку в винный бар.
37
Я мчался по шоссе Лондон – Манчестер. Печка работала на всю мощность, но согреться не удавалось. Ясно, что возмущаться поведением Марти бесполезно, но, как говорится, сердцу не прикажешь. Расставаясь со мной на стоянке такси, она даже не попрощалась.
Сам не знаю, что бы мне хотелось от нее услышать. Похоже, она устроила мне проверку: «Любишь меня – люби мои чемоданы», а я дал ясно понять, что чемоданы не люблю. Но неужели человек, который боится за собственную жизнь, станет цепляться за чемоданы с тряпками? Я пытался найти оправдания поведению Марти, но все они были неубедительны. На сердце кошками заскребли подозрения.
Может, все-таки я сам во всём виноват? Я поехал в Лондон за информацией, и она, поняв это, обиделась, что я примчался не ради нее самой. Но тут взбунтовалось мое тщеславие.
Сомнения и сожаления мучили меня до тех пор, пока природа не напомнила о себе с новой силой. Сверху ливануло так, что я вынужден был собраться и сосредоточиться на дороге. Лондон остался далеко позади. Уснуть за рулем мне не грозило: мокрая одежда и разбитые конечности создавали слишком большой дискомфорт. Колеса свистели, периодически погружаясь в грязные лужи, а «дворники» на переднем стекле беспрерывно хлюпали, терзая меня так же, как мысли о моих «амурах». Пора было взглянуть правде в глаза: я типичный сукин сын, который берет от жизни все, что может.
Дорога на север еще пустовала. Одним ухом я слушал радио, сообщавшее о наводнениях местного значения, другим – барабанную дробь дождя по крыше машины. Обстановка совершенно не способствовала тому, чтоб привести свои чувства в порядок. Я продолжал упрекать и обвинять себя: дурак неразумный, нельзя путать дела личные и профессиональные! А что до Марти, так половина ее слов – ложь высшей пробы.
Я напрягал глаза, чтоб держаться нужной полосы, когда неожиданный удар сзади едва не оторвал мою голову от туловища. Я не слышал хлопка, но понял, что меня протаранили. «Мондео» завалился набок. Перед глазами мелькнул хвост убегавшего вперед белого пикапа. Потом все исчезло. Все, кроме оглушающего грохота. Сила звука была так велика, что вышибла из меня весь страх. Я уткнулся лицом в аварийную подушку. Сознание еще не отключилось, и я понял, что меня несет на металлический парапет моста. Последнее, о чем я успел подумать, прежде чем отключился: вот умру я сейчас, и кто же обо мне пожалеет, – не слезу пустит, а по-настоящему горевать будет?
– Мистер Кьюнан, Дейвид! Вы меня слышите? Дейвид Кьюнан!
Эти слова докатывались до моего сознания, я слышал их, но думал о другом: наконец-то тепло и сухо и дождя нет. Я пытался сосредоточиться и понять, чего хочет от меня незнакомый голос. Я лежал на спине в неосвещенном помещении. Или с глазами у меня что-то не так? Вместо того чтоб дать ответ, сознание мое снова остановилось, точно пластинка на граммофоне, у которого кончился завод.
Очнувшись, я услыхал тот же голос, назойливо повторявший мое имя:
– Дейвид, Дейвид.
Голос был женский, глубокий и флегматичный, какие часто встречаются у шотландцев.
– Дейвид, вы меня слышите?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55