— начиная раздражаться, ответил Тодд.
— Взгляните на вопрос с другой стороны, Крис, — продолжал Лимен. — Предположим, мы обнаружим базу и я потребую отставки Скотта. Он, наверно, ответит, что я устно разрешил создать ее. В конгрессе и в газетах начнется борьба, и в стране произойдет настоящий раскол.
— Вне всякого сомнения, черт возьми! — ехидно вставил Джирард. — При нынешних настроениях не пройдет и недели, как конгресс примет закон о предании президента суду за государственные преступления. Конгрессмены будут доказывать, что босс сошел сума. Как ни люблю я босса, но, если встанет вопрос, кому страна поверит скорее — ему или Скотту, я и десять центов не рискну поставить на нашего хозяина.
— Спасибо, Поль, — насмешливо ответил Лимен с улыбкой, означавшей терпение и согласие.
— Подождите, подождите, — вмешался Тодд. — Я вовсе не защищаю подобный способ действий, но инстинкт всегда подсказывает мне во время шторма, что плыть в гавань надо кратчайшим путем.
— Вот поэтому-то, Крис, вас и назначили министром финансов, а не выбрали сенатором или губернатором. — Лимен говорил медленно и наставительно, как педагог или как человек, объясняющий ничего не смыслящим друзьям некоторые тонкости своей профессии. — Вопрос сугубо политический, дело не только в характере Скотта, но и вот в чем: возможно ли все это в действительности? Вот над чем я ломал голову последние сутки.
Президент, как всегда неуклюже, поднялся с кресла, обошел полкомнаты и прислонился к центральному окну. Казалось, Лимен хотел, чтобы его большие ноги не бросались в глаза; он скрестил их и некоторое время занимался своей трубкой.
— Вообще-то говоря, — продолжал он, — вчерашний визит Джигса снова заставил меня задуматься над некоторыми фактами; они уже давно, с тех пор как я вступил на пост президента, не дают мне покоя. Надеюсь, вы сумеете выдержать немножко философии, поскольку она необходима для уяснения самой сути происходящего?
Уже после взрыва первой атомной бомбы над Хиросимой в психологии людей стало проявляться что-то необычное. Да это и не удивительно. Раньше человек еще мог считать, что даже в самой ужасной войне он волен в той или иной степени распоряжаться своим собственным существованием. Правда, не в очень значительной, но все же в какой-то. Бомба покончила с этой иллюзией. Первой мыслью людей было, что бомба положит конец всем войнам; второй — что если войны не исчезнут, то человечеству останется только рассчитывать на милость тех, кто располагает атомными бомбами. Позднее появилось водородное, а теперь еще и это ужасное нейтронное оружие.
В стенаниях и плаче цивилизация может исчезнуть в одну ночь. Это известно каждому. Что, кроме ощущения своей беспомощности, в состоянии испытывать тот или иной индивидуум? Нет смысла хватать винтовку и бросаться на защиту своей страны. Бессмысленно, вероятно, и поступать добровольцем в военно-морской флот, на одну из подводных лодок, вооруженных ракетами. Как только будет дан приказ открыть огонь, человек сразу поймет, что его дом уже превратился в груду пепла или станет ею через пятнадцать минут.
В комнате царило молчание. Тодд утонул в своем кресле и даже не заметил, что его блокнот упал на пол. Корвин прямо и неподвижно сидел у двери. Кейси бесшумно загасил сигарету и сцепил пальцы за толстой шеей.
— Все это не имеет особого значения для государств, где люди не научились влиять на свое правительство; они не в состоянии понять, чем может это кончиться. Иное дело в условиях демократии. Каждый из нас обязан сознавать, что и он влияет на ход событий, хотя бы и отчасти. Если же люди проникаются убеждением, что их влияние равно нулю, они начинают испытывать неудовлетворенность и гнев. Чувство беспомощности толкает их на крайность. Загляните в историю… Маккарти, потом берчисты, теперь этот популярный фанатик Макферсон.
Лимен умолк и взглянул на собравшихся. Тодд воспринял его взгляд как предложение высказаться.
— Допустим, все это так, господин президент, — заговорил он, — но припомните историю с генералом Уокером — командиром одной из наших дивизий в Германии. Когда в шестьдесят первом году он нарушил установленный порядок, президент Кеннеди немедленно его отозвал.
— Именно подобные факты я и имею в виду, Крис. Вы привели удачный пример. Кеннеди пользовался тогда большой популярностью, и общественное мнение явно было на его стороне. Но с тех пор общее настроение, о котором я говорю, систематически ухудшалось. Люди жаждали найти какого-то сверхчеловека. Не думайте, что я не ощущал этого во время своей предвыборной кампании. В речи, в которой я дал согласие на выдвижение моей кандидатуры, благодаря Рею содержалось, по-моему, нечто такое, что делало меня похожим на сверхчеловека.
— В решающей фразе содержалось всего восемнадцать слов, — рассмеялся Кларк, — но, готов спорить, мы сидели над ней часа два.
— Умные люди — а к ним, я верю, относятся все здесь присутствующие — понимают, что никаких сверхчеловеков не существует, — продолжал Лимен. — Дело заключается в том, что непременным условием существования демократии является желание подавляющего большинства граждан отдавать правительству свое время, свою умственную и физическую энергию. Наступление атомного века сокрушило веру человека в свою способность влиять на происходящее, и это обстоятельство могло бы привести Соединенные Штаты к краху еще до того, как на них начнут падать бомбы. Вот почему я решил заключить договор, пусть даже мне ничего больше не суждено сделать.
Однако я и сам не знаю, достаточно ли договора. Возможно, мы слишком запоздали с ним. Сейчас климат для демократии в нашей стране хуже, чем когда-либо раньше. Быть может, по мнению генерала Скотта, спасение страны находится в его руках. Если Скотт действительно так думает, он глубоко заблуждается, и мне его жаль.
Президент сидел, ссутулившись, на подоконнике большого окна; его жесткие волосы были взъерошены, руки и ноги казались до нелепости большими и неуклюжими. У Кейси мелькнула мысль, что Лимен сейчас больше похож на провинциального поэта, чем на президента. Молчание в комнате длилось до тех пор, пока все не ощутили его и Кларк не нарушил тишину громким: «Аминь, возлюбленный брат мой Лимен!»
Лимен засмеялся и сделал знак Тодду:
— Пожалуй, и в самом деле хватит проповедей, хотя я говорил вполне серьезно. Давайте вернемся к нашим делам, Крис.
— Что ж, если принять вашу аргументацию, — сказал Тодд, — нам остается лишь одно: приступить к сбору доказательств того, что… или такая операция готовится, или существует только в нашем воображении.
— И я так думаю, — согласился Джирард.
— В таком случае кому-то придется отправиться в Эль-Пасо и проверить все на месте, — продолжал Тодд, явно обрадованный тем, что вновь ступил на твердую почву фактов. — Звонить по телефону мы не можем, расспрашивать людей тоже. Кому-то придется туда поехать.
Он обвел взглядом присутствующих.
— Удобнее всего мне, — вызвался Кларк. — Я уже ездил по западному Техасу и по Нью-Мексико с членами комиссии. Может, я не очень-то похож на сенатора, но, если у меня возникнут какие-нибудь неприятности, я всегда могу предъявить свое удостоверение и заявить, что произвожу расследование для комиссии. Это будет выглядеть тем более естественно, что конгресс сейчас распущен на каникулы.
— По-моему, Рей прав, — согласился Лимен. — Однако, Рей, я хочу, чтобы ты вернулся как можно скорее. Узнай, нельзя ли отправиться сегодня же или в крайнем случае завтра утром, и постарайся закончить дело в течение дня. Одним словом, возвращайся не позже чем в четверг вечером. И держи связь с Эстер.
— Хорошо. — Кларк потянулся, словно уже закончил работу, и взглянул на бар.
— Вам надо бы записать номер телефона Гендерсона, господин сенатор, — сказал Кейси, вынимая маленькую записную книжку. — А подробно о нем и его супруге я расскажу, как только мы закончим совещание.
— Вот и прекрасно. Кстати, меня зовут Рей.
— Господин министр, — вмешался Джирард, — вы упустили одно обстоятельство, когда рассказывали, что нового произошло после вчерашнего визита Кейси. Насколько я понимаю, Эстер утверждает, будто у Скотта есть любовница в Нью-Йорке. Возможно, этот факт представит какой-то интерес для нас.
— Правильно, — кивнул Тодд. — Вряд ли это имеет отношение к интересующему нас вопросу, но разобраться все же не мешает. Кому-то все равно придется съездить в Нью-Йорк собрать более подробные сведения о Макферсоне. Если существует заговор, не исключено, что он тоже в нем участвует, хотя, признаюсь, это кажется мне маловероятным. Чем он может быть полезен заговорщикам?
— Ответить не так уж трудно, — сразу отозвался Джирард. — Он может выступить в роли глашатая заговорщиков и объявить стране, что она получила нового хозяина.
— Подобные догадки не производят на меня никакого впечатления. — Теребя цепочку часов, Тодд презрительно сдвинул брови. — Точно так же на меня не действует и эта абракадабра о возможности контролировать все телевизионные передатчики с центрального пункта.
— Извините, господин министр, — тихо, но решительно сказал Кейси. — Это уже нечто такое, в чем я неплохо разбираюсь. Если наши предположения соответствуют действительности и заговорщики воспользуются возможностью произвести переключение с центрального пункта, то президент в течение нескольких часов не сможет обратиться к стране, даже если и останется на свободе. У него просто не будет такой возможности.
— Как фамилия той девицы? — поинтересовался Корвин.
— Сеньер, — ответил Тодд, заглянув в свой блокнот. — Сень-ер, Милисент Сеньер. По словам мисс Таунсенд, она редактор отдела мод в журнале «Шери».
— Правильно, — подтвердил Кейси. — Я с ней однажды встречался.
Тодд удивленно взглянул на Кейси, а Лимен, как раз проходивший мимо, шутливо похлопал офицера по плечу.
— Ну и ну! — сказал он. — А в вашем личном деле, полковник, ни слова не говорится, что вы пользуетесь успехом у дам.
Кейси покраснел и смущенно почесал голову.
— Понимаете, сэр, я знаю в Нью-Йорке девушку, которая знает ее. Или, точнее, я знал в Нью-Йорке девушку, которая знала ее, когда мы знали друг друга…
Он окончательно запутался и замолчал. Все захохотали, причем в общем взрыве веселья особенно выделялся гулкий смех Кларка.
— Может быть, вы расскажете нам с самого начала, полковник? — предложил Тодд.
Кейси тоже рассмеялся, а потом начал объяснять:
— У нас в семье мы об этом больше не вспоминаем. Года два назад, до назначения в комитет начальников штабов, я в течение двух недель командовал подразделением морской пехоты, которое несло охрану во время пребывания советского премьер-министра на сессии ООН.
— И? — поторопил его Тодд.
— Вообще-то говоря, охрану несла полиция Нью-Йорка, и у меня оставалось много свободного времени. Как-то я познакомился с девушкой, сценаристом телевизионной студии… и… ну, в общем, на вечеринке меня представили мисс Сеньер.
— И с тех пор вы все время поддерживаете контакт с этой телевизионной дамой? — поинтересовался Тодд.
— Нет, сэр, — категорически ответил Кейси, но тут же снова покраснел, а Джирард многозначительно рассмеялся. — Я хочу сказать, что не встречался с ней, но знаю, что она все еще подвизается на телевидении.
— Таким образом, вопрос о том, кто должен поехать в Нью-Йорк, видимо, решен, — заметил Тодд.
— О нет, что вы! — воскликнул Кейси. — Моя жена никак не поймет такой секретной командировки, никак не поймет!
— Но вы же знакомы с этой особой, возлюбленной генерала, — продолжал настаивать Тодд. — Кроме того, вы знаете кое-кого на телевидении и поэтому без труда сможете получить сведения о Макферсоне. У нас нет времени начинать все сначала.
— А знаете. Джигс, — вмешался президент, — нам, в сущности, не из кого и выбирать. Крис должен находиться при мне для координации наших действий. По совершенно понятным причинам я пленник в этом доме. Арт занят тем, что только ему и по силам, — слежкой за Скоттом. Рей отправляется в Эль-Пасо, а для Поля я уже приготовил задание. Вот и получается, что остаетесь только вы.
— А что я скажу Мардж, сэр?
— Ничего, — ответил Тодд. — Но, если давление окажется чересчур сильным, президент, быть может, найдет возможным позвонить миссис Кейси.
— С удовольствием, — согласился Лимен.
— Бог ты мой! — уныло воскликнул Кейси. — Если бы только не в Нью-Йорк!
— Теперь вы, наверно, сожалеете, что не остались на стороне Скотта? — пошутил Кларк.
— Фамилия вашей приятельницы нам не нужна, — пояснил Лимен, — но номер ее телефона все же дайте Эстер.
Тодд взял свой блокнот и снова прошелся по списку — пункт за пунктом. По каждому из них завязывалась дискуссия. Длительное обсуждение вызвала позиция сенатора Прентиса и его связь с членами комитета начальников штабов, причем все пришли к такому выводу: хотя и маловероятно, что Прентис участвует в заговоре против системы правления, в которой уже занимает такое выдающееся место, однако среди лиц, финансировавших его избрание, насчитывается много промышленников, выполняющих оборонные заказы; кроме того, он полностью доверяет военным и не находит нужным скрывать, что сомневается в способностях правительства Лимена справиться с положением, если русские не выполнят своих обязательств по договору о ядерном разоружении.
Телеграммы, связанные со скачками, Тодд оставил на конец.
— Вот еще одно обстоятельство, которое, как и ОСКОСС, представляется мне совершенно невероятным, — заявил он. — Я имею в виду интерпретацию полковником Кейси известных всем фактов.
На мой взгляд, телеграммы можно понимать трояко. Во-первых, они могут означать именно то, что означают, то есть совместную ставку в тотализаторе на скачках. Во-вторых, они могут служить своего рода дымовой завесой для прикрытия нужного и полезного военного мероприятия с целью усыпить бдительность старших командиров перед назначенной на субботу тревогой. В-третьих, телеграммы могут представлять собой закодированные указания о проведении какой-то секретной военной операции пока еще не известного нам характера.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47