Боль от удара была очень сильной, и Маккенна понял, что кость либо расколота, либо сломана. Но не подал виду, а, стиснув зубы, стерпел. Пелон, наблюдавший за ним, кивнул.
— Как я уже говорил, ты мог бы стать отличным апачем. Хотя, ей-богу, индеец бы получился престранный: с невинными голубыми глазками и дружелюбным личиком.
— Крайне странным, — подтвердил Маккенна. — Что дальше, хефе?
— Не смей разговаривать с девушкой, понятно? И смотри за тем, чтобы и она с тобой не заговаривала.
— Как угодно, — поклонился старатель и поведал девушке по-английски, что от них требовалось. Она кивнула и вернулась к работе: принялась прорубать просеку в кустарнике, заготавливая хворост. По этому мудрому решению Маккенна понял, что девушка усвоила первое правило выживания в апачском плену: молчаливое повиновение и готовность к работе в любое время. Он чуть-чуть наклонил голову в знак одобрения и был поражен, увидев ответную яркую, мимолетную улыбку. По всей вероятности, это необыкновенная женщина, подумал он. Хотя, конечно, в таких вещах старатель разбирался мало. Нельзя сказать, чтобы он был женоненавистником или робкого десятка — нет. Но шотландец плевал на женские капризы, считая, что женщины и мужчины думают разными местами. Правда, до сих пор Маккенна чурался женского общества и не мог проверить свои догадки.
Теперь же, смотря в серые глаза пленницы, он осознал, что сам пленен ею и во что бы то ни стало должен эту женщину узнать поближе. Впервые в жизни он был абсолютно уверен в тем, что она именно та, что ему нужна. Он оказывается гонялся все эти годы не за золотом, а за более редким сокровищем: редким, необходимым и, самое главное, неизмеримо более восхитительным, короче говоря, за этой беспризорной аризонской девушкой, чересчур молодой, чтобы возбудить в любом набожном христианине мысли, которые сейчас воспламеняли воображение Глена Маккенны. Иначе говоря, его сразила любовь. И теперь от Маккенны требовалось, каким угодно способом выцарапать невредимой это необыкновенное сероглазое создание у волчьей стаи Пелона Лопеса и в целости и сохранности вернуть ее в лоно цивилизации.
Разрешив собственные сомнения, рыжий золотоискатель кивнул сам себе и сделал глубокий вдох. Он все-таки оказался прав: несмотря на ссадины, кровоточащий рот, разбитый зуб и треснувшую ключицу, это и в самом деле был очаровательный вечер.
ДОГОВОР
— Как видишь, Маккенна, проблемы, в принципе, не существует. — Пелон пожал плечами, словно не в силах объяснять очевидное. — Ты сделаешь то, что мы прикажем — приведешь нас к золоту — или же будешь убит. Я знаю, ты очень упрям и, конечно, не хочешь нам помогать. Ты такой же, как апачи, даже упрямее. Ты даже можешь позволить нам убить себя. Но запомни, амиго, что Пелон всегда готов справиться с подобными неприятностями.
Теперь настал черед Маккенны пожимать плечами. Таким образом он старался заверить себя, что с нервами у него все в порядке. И еще, что прежде, чем бандиты заставят его присоединиться к их компании, он сможет немного покочевряжиться. Но ему было страшно любопытно, что за крапленую карту припас Пелон. Может, разбойники решат в нем поковыряться? Как-то раз мескалерские апачи проделали основательную дыру в его правой ступне, чтобы заставить старателя держаться подальше от мест, которые они считали священными. С неумолимой ясностью Маккенне вспомнились недели лечения, и у него тут же пропало всякое желание повторять подобные опыты.
— Пелон, — наконец произнес он, — ты всегда был отменным толмачом, но, похоже, годы берут свое. Теперь ты брюзжишь хуже старой бабы. Пожалуйста, будь краток и скажи наконец: чем ты меня собираешься напугать?
— Уж не думаешь ли ты, что я не заметил идиотские взгляды, которые ты бросал на девчонку? Ну что? Хочешь, можем вместе подумать над тем, что наш добрый приятель Манки сделает с ее маленькими и как бы ты назвал их — восхитительными? — грудями… Отрежет, да?
Маккенна знал, что их ничто не остановит. Для бандитов девушка была бросовой вещью. По всей вероятности, она не подходила им даже в качестве подстилки. Видимо, ее подобрали где-то в пути, чтобы всем скопом попользоваться, а затем выбросить, чтобы не тащить с собой обузу. Поэтому, заметив, что девушка ему нравится, бандиты попытаются это использовать, чтобы добиться от Маккенны согласия на сотрудничество. Было еще и третье стремя под все то же седло: Маккенна мог воспользоваться своей ценностью, чтобы оградить девушку от посягательств. Он осторожно принялся обрисовывать Пелону создавшееся положение.
— Теперь я вижу, — начал он, — что ты все так же хитер, как и прежде. И даже рад этому. Хорошо, согласен с тем, что девчонка имеет для меня некоторую ценность и мне бы не хотелось, чтобы она пострадала, и, кроме того, чтобы твои компаньоны оказывали ей какие-либо знаки какого-либо внимания. Я ясно выражаюсь?
— Еще бы. Продолжай.
— Таким образом, мы подошли к тому, что можно назвать своего рода соглашением, — подвел итог белый золотоискатель. — Каждый из нас имеет над другим определенную власть.
— Все верно. Давай выслушаем твои предложения по этому поводу.
Маккенна ухмыльнулся. Гримаска произвела крайне неблагоприятное впечатление, так как ее компоненты, включающие бронзовую от загара кожу, чистые белые зубы, симпатичные морщинки в уголках теплых голубых глаз, не понравились Пелону Лопесу.
— Я ведь предупреждал: не вздумай притворяться невинной овечкой! — рявкнул бандит. — Смотри, не переиграй.
— Я и не собираюсь. Но разве мы не люди чести?
— Я-то да, — ответно ухмыльнулся бандит. — А вот тебе бы я мог доверить разве что непорочность своей сестры, а по данному пункту ты сам волен выносить суждение. Сестрица моя — вон та, с отрезанным носом.
Маккенна взглянул на сухопарую апачскуго скво. Женщина, услышав, что говорят о ней, ухмыльнулась белому так, что иссеченная шрамами улыбочка Пелона показалась Маккенне просто материнской. Старатель вздрогнул и отвернулся.
— Ну как? — спросил Пелон. — Нравится? Она всегда смотрит так, словно обещает бог знает какие утехи. Итак, омбре, давай все же обговорим условия. Я не собираюсь болтать с тобой всю ночь.
— Эта женщина, — сказал Маккенна, уводя разговор в сторону, — тебе вовсе не сестра. Она ведь чистокровка. Зачем ты мне врешь?
— Да зачем же мне тебе врать, мил человек? Неужели я сказал сестра? Извини, оговорился. Полусестра. Родственница… по матери. Так, женщина? — обратился он к индианке.
Существо закивало черепообразной головой, делая при этом в сторону Маккенны непристойные пассы руками и даже бедрами, а затем разразилась похожим на смех ее полубрата отрывистым лающим хохотом.
— Видишь, — проговорил бандит, — ты завоевал ее сердце, не пошевелив даже пальцем. Великолепно! Если захочешь продолжить с ней разговор после того, как мы договоримся по главному вопросу, то называй ее Хеш-ке. Или не называй.
Нельзя было сказать, что Пелон здорово ободрил Маккенну. Имя женщины по-апачски обозначало безрассудное стремление к убийству. На английский оно переводилось примерно как «женщина-убийца». Для апачей было в порядке вещей даровать подобные музыкальные прозвища, но Маккенна понимал, что Пелон, называя ему столь странное имя, хотел предупредить его об определенной опасности, поэтому лишь мрачно кивнул в ответ.
— Огромное спасибо, — ответил он, — но я что-то устал сегодня, так что женщина мне вряд ли понадобится. Хеш-ке, думаю, меня извинит, а ты, Пелон, тем более. Ну что, вернемся к нашим условиям, а?
Сотоварищи Пелона навострили уши. Все они по индейскому обычаю сидели полукругом возле костра, скрестив ноги. Кто-то выковыривал из зубов остатки жаркого, кто-то рыгал, кто-то пукал, кто-то чесался, как собака, но все напряженно слушали пленника, не желая пропустить ни единого слова.
— Прежде всего, — проговорил Маккенна, — нам придется выработать план, который сможет гарантировать безопасность девушки и мою. Согласны?
— Согласны, — ответил Пелон.
— После этого, — кивнул Маккенна, — я, выполняя свою часть соглашения, отведу вас к каньону Дель Оро по карте, которую нарисовал старый Эн. Так?
— Так.
— Тогда вот что я предлагаю: пусть в этом походе нас сопровождает столько белых, чтобы их количество уравняло число твоих компаньонов, Пелон. Женщин, естественно, считать не будем.
— Естественно, — сказал Пелон. — Продолжай.
— Вас тут шестеро, с тобой пятеро мужчин. Значит, и со мной пойдут пятеро белых. Согласны?
На сей раз у костра воцарилось долгое молчание. Бандиты, позабыв о Маккенне, смотрели только на Пелона. Вожак понимал скользкость момента и чувствовал, что сейчас следует быть предельно осторожным. Он напряженно думал.
— И, — резко проговорил он после продолжительной паузы, — каким же образом эти пятеро присоединятся к нам?
— Ты, верно, знаешь Эла Сибера? — спросил его Маккенна.
— Еще бы! Славный парень. Ему даже апачи доверяют. Но пальца я бы ему в рот не положил. Настоящий омбре дуро. Дальше.
— Вообще-то Сибер мой лучший друг. Ему я и предоставлю выбрать четырех остальных.
— А как мы встретимся с Сибером?
— Я знаю, что сейчас он в Джила-Сити. Завтра мы должны встретиться, чтобы ехать в Сонору. Возле Форнтироса новая разработка. Может, слыхал?
— Слыхал. Золота там нет. Дальше.
— Предлагаю вот что: выбери человека, которому доверяешь, пусть он встретится с Сибером в том месте, которое я укажу. Пусть твой человек скажет Сиберу о том, что у нас есть — я имею в виду карту — и что я согласился отвести вас в каньон. Дальше пусть упомянет о том, будто у нас недостаток людей и припасов и что поэтому я послал за самим Сибером и остальными. Объяснить же мое отсутствие довольно легко. Пусть твой человек скажет, что ты мне не доверяешь, и я, дабы выказать добрую волю и расположение, остался с тобой в лагере. Ну, что ты по этому поводу думаешь?
Пелон помолчал и взглянул на своих людей.
— Мучачос, — спросил он, — как вам план?
На мгновение воцарилась тишина. Потом воин чирикауа — Беш — кивнул.
— Мы с Хачитой доверяем тебе, Пелон. Поэтому, если ты решишь, что нужно послать за Сибером, мы возражать не станем.
— Я тоже — за, — буркнул сержант-дезертир федеральной армии Мексики, Санчес. — Путь до каньона Дель Оро неблизкий.
По тому, как он это сказал, Маккенна понял, что именно имел в виду старый бандит, но сейчас не было времени вдаваться в моральные проблемы. Старатель хотел заполучить как можно больше голосов за свой план.
— Я присоединяюсь, — сказал Лагуна Кахилл, задействовав в свою акулью улыбочку нижнюю челюсть. — Потому что в Джила-Сити поеду именно я! Айе, Чиуауа! Там есть одна девочка в кантине у реки… — нет, ребята, я в полном порядке, дайте мне только заседлать лошадь!
— Отдохни! — рявкнул Пелон. — Тебя пока еще никто никуда не посылал. Не думаю, что доверю тебе даже набрать воды из этого ручья. — Он повернулся к последнему члену шайки. — Твое мнение, Манки? Должны ли мы послать за Сибером и четырьмя белыми?
Он не сказал «гринго» или «янки», или «американос», как бы произнес, если бы строил предложение обычным образом, но построил фразу, делая упор на «четырех белых». Это сразу привлекло внимание Маккенны. Так же, как и внимание Манки.
— Еще четырьмя? — переспросил гигант-яки. — Еще четверо «йори» приедут сюда в пустыню? В общем это неплохо, но как узнать, что за ними не протянется длинный хвост? Кто нам это гарантирует?
— Если угодно, можешь сам все проверить, — быстро вставил Пелон. — Я пошлю Лагуну, которому, пожалуй, единственному из нас в городе ничего не грозит, а ты поедешь с ним вместе и проследишь, чтобы все было, как надо. Договорились, омбре?
— Конечно. — Живость и притворное рвение, с которыми Манки согласился на предложение Пелона, не ускользнуло от сметливого Беша. Молодой воин чирикауа поднял руку.
— За этим животным нужен глаз да глаз, — сказал он. — Если он выедет из Джила-Сити даже с сорока «йори», то сюда не доберется ни один. Ты ведь это прекрасно знаешь, Пелон.
Знания Маккенны в языке индейцев племени яки исчерпывались дюжиной простейших слов. Одним из них было «йори», что переводилось, как «белый человек». Поддерживая протест Беша, Глен кивнул.
— Точно, Пелон. Должен поехать еще и третий.
Бандит с наслаждением усмехнулся.
— Амиго, — сказал он. — Ты даже не можешь себе представить, насколько это точно. Мы взяли с собой это, — тут он ткнул пальцем в сторону яки, — только чтобы узнать: сколько белых скальпов можно привезти из Аризоны за один наезд. Манки чувствует, что времена индейцев остались в прошлом, поэтому хочет привезти внукам какие-нибудь сувениры. Ты ведь понимаешь, Маккенна. Сентиментальность… Болезнь сердца. Какой человек с этим справится? Так скажи! Неужели я должен отказывать своим мучачос в маленьких привилегиях?
— Что ты, что ты, — мрачно помотал головой Маккенна. — Ни в коем случае. Значит, дела обстоят так: завтра Лагуна, Манки и еще кто-нибудь отправятся в Джила-Сити. Кто же будет третьим? Ты, Беш?
Услышав свое имя, стройный апач поднялся на ноги. Он твердо взглянул Маккенне в глаза.
— Да, третьим будет Беш, — сказал он сильным проникновенным голосом.
Если это и был вызов Пелону или кому-нибудь еще, то никто его не принял. Вожак, пожав плечами, махнул рукой, выражая этим свое полное одобрение. Участниками завтрашней поездки были продуманы детали движения как в город, так и из него. Лагерь быстро превратили в подобие спальни, а Маккенну и белую девушку приковали к стоящим в разных концах поляны соснам столетними испанскими цепями, которые старуха выудила из переметных сумок. У пленников не было возможности не только поговорить, но даже обменяться взглядами. Через несколько минут после того, как Пелон объявил об окончании совещания, лагерь погрузился в темноту. В тишине было слышно, как ворочаются на одеялах люди и как стреноженные апачские пони жуют возле ручейка бутелою.
КУКУРУЗНАЯ КАША И ЖАРКОЕ ИЗ МЯСА МУЛА
Проснувшись на следующее утро, Маккенна увидел, что проспал все на свете.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30