И все же, взбираясь по крутому склону, ведущему к колодцу, Глен почувствовал нарастающий страх, в нем заговорил древний кельтский ужас: где-то затаилась опасность.
Что-то где-то не состыковывалось. И дело было не в саллиной страсти. И не в убийственных Пелонских выходках. И не в ребяческой доверчивости Фрэнчи Стэнтон.
Какая-то мерзость творилась с местом и временем, что-то странное и таинственное повисло в воздухе над всадниками.
БОЙНЯ
Грянул залп. Кавалеристы били почти в упор и члены бандитского отряда нюхали запах пороховой гари и ощущали во рту привкус жирного дыма. В Скаллз не было перестрелки. Наоборот, в рапортах отмечалось, что бандиты даже не отстреливались. Пелон сразу сообразил, что в битве его отряд будет разгромлен наголову, и даже не стал вынимать из чехла винчестер и стрелять из огромного кольта из-под сонорского серапе. Единственной раздававшейся командой был полубезумный крик «ретирада!»в то самое время, как бандит на всем скаку разворачивал коня. Его товарищи, кто мог, конечно, поспешили за ним. Очутившись в западне, в которую апачи обычно заманивали кавалеристов, и в которую сейчас кавалеристы заманили апачей, каждый стал думать сам за себя. Оставшиеся в живых после первого залпа кинулись врассыпную. Как кролики: белые, красные и коричневые. Спасались все. Опять же — кто мог.
К несчастью, Маккенна с Беном Коллом ехали завернувшись в одеяла, чтобы защититься от ночного холода пустыни. Одеяла были индейскими и белые закутались до бровей, закрыв лица как это обычно делали мескалерские и мимбренские апачи. И Фрэнчи Стэнтон накинула одеяло, которое дала ей Маль-и-пай, американское армейское одеяло, и, подражая индианке, завернулась им с головой, на апачский манер, но в неверном утреннем свете, подогреваемые клокочущей в жилах африканской, доставшейся от диких предков кровью, негритянским кавалеристам было в высшей степени наплевать, сотканы эти одеяла в деревушке хопи или зуни или содраны с убитого в Белых Горах соплеменника. Они просто били из карабинов по приближающимся индейским пони и по укутанным до глаз фигурам в одеялах или сомбреро. Они знали, что среди этих людей есть женщины. Но поскольку в любом официальном рапорте упоминалось обычно об уничтожении индейцев вообще, женщина оказывалась ничуть не хуже мужчины, а попадись под горячую руку ребятенок — индейский — то и он сошел бы за взрослого. Поэтому Маккенна повернул коня и поскакал вслед за Пелоном Лопесом. Нагнав по пути тяжело груженного мустанга, на котором сидела Фрэнчи Стэнтон, он протянул руку в перчатке и изо всей силы наподдал пони по крестцу. От резкой боли лошадка изумленно заржала и пошла с удивительной для такой малютки скоростью. В тот же самый момент Маккенна взглянул через плечо и заметил распластавшихся людей среди кустов и валунов, огораживающих колодец. Четверо: Санчес, Дэплен, Беш и Бен Колл. Первые трое не шевелились, но Колл был еще жив. Он полз — трусливо — к черным кавалеристам, размахивая шляпой и крича:
— Не стреляйте, не стреляйте, это я, Бен Колл!
Пони дезертира-мексиканца, Рауля Дэплена и стройного с поразительно-звучным голосом внука Кочиза, валялись рядом с их хозяевами, напоминая смятые, перекрученные кучи белья. Песок и камень. Лошадь Бена Колла с хлопавшими по ветру стременами, волочащимися по песку поводьями, не задетая ни одной шальной пулей, удирала к востоку от Скаллз. Эту картину битвы, точнее избиения, Глен Маккенна запомнил навсегда.
В следующее мгновение его лошадь завернула за спасительный выступ скалы, укрывшись от сыплющихся градом пуль. В ту же секунду его нагнала Фрэнчи Стэнтон. С диким воплем Маккенна дал коню шпоры и, пригнувшись к шее животного, как безумный, поскакал вслед за Пелоном, Хачитой, Салли и старой Маль-и-пай. Белая девушка нагоняла остатки отряда…
ПРИВАЛ И НАБЛЮДЕНИЕ
Понимая, что делать больше нечего, Маккенна с Фрэнчи проскакали за бандитами до первых уступов Яки-Хиллс. Нагромождение песчаника за их спинами надежно прикрывало тыл. Если расчеты насчет негритянской кавалерии были сделаны правильно, то солдаты сейчас должны находиться в полумиле за ними. Так как Колл вряд ли сумел добраться до солдат и объяснить белому офицеру все насчет Маккенны и Фрэнчи, то угроза скорой расправы возрастала в прогрессии. Глен решил, что Бен, видимо, умер. Его рана была смертельной. И сейчас он валяется в нескольких ярдах от Беша, Санчеса и Рауля Дэплена такой же мертвый, как и они. Поэтому шотландец не собирался спорить с Пелоном, подгонявшим отставших белых криками: «держитесь»и «быстрее!». Фрэнчи тоже не жаловалась. В этих краях считается нормальным, если человека с крошечного расстояния убивают выстрелом в затылок, поэтому мужчины об этом просто забывают. Женщины же после нескольких недель акклиматизации полностью свыкаются с ружьями и стрельбой — а Фрэнчи жила у Стэнтонов целых пять месяцев. Конечно, ее нельзя было назвать несгибаемым пионером диких просторов, но и «хлыщом», с тем уничижительным оттенком, который жители Аризоны используют применительно к приезжим с Востока, — тоже. Поэтому девушка, услышав окрик, только скупо улыбнулась, и Маккенна, почувствовав себя вдвойне счастливым, вздохнул с облегчением. Она не только умно поступала, но и слепо ему доверяла. И этот груз доверия, внезапно свалившийся ему на плечи, старатель-одиночка принял с легкостью, словно всю жизнь ждал чего-то подобного.
Но мгновение облегчения быстро миновало. Когда задыхающиеся пони взобрались на гребень холма, Пелон приказал остановиться. С навеса, на котором они расположились, отлично просматривался песчаный откос, а за ним — колодец у Скаллз, и, таким образом, через несколько мгновений напряженного ожидания они должны были увидеть посланную за ними погоню.
Все спешились, чтобы дать коням продышаться. Апачи — Салли, Маль-и-пай и Хачита, — сгрудились вокруг Пелона, который внимательно всматривался в лежащую внизу долину. Маккенна с Фрэнчи встали чуть поодаль. Время и место для первого разговора было выбрано не самое удачное. Но Маккенна, подозревая, что из-за постоянной слежки, которой не гнушались их индейские товарищи, другой возможности может и не быть, решил форсировать события.
— Я все-таки думаю, Фрэнчи, — начал он нескладно, — что мы должны как-нибудь выпутаться из этой передряги.
Глен уже вторично называл девушку по имени и на сей раз у него это вышло вполне естественно. Разглядывая ее в свете нарождающегося дня, шотландец был поражен ее невероятной свежестью и красотой. Едва доставая до его плеча, Фрэнчи была столь физически совершенна и легка, что Маккенна, как и никто другой, не смог бы сейчас подумать о том, что заставило его лицо вспыхнуть тогда, в тупичке «Нежданного Привала». Он просто увидел очень молодую пленницу, захваченную бандой индейцев и полукровок, налетевших из старой Мексики. Шотландцу ранее не доводилось приближаться и разглядывать ее при нормальном освещении, так что он впервые любовался ясной чистотой глаз, сверкавших, как озера, полные форели, и пятнышками веснушек, разбрызганных по маленькому носику и загорелым щечкам. Правда, рот Фрэнчи был несколько широковат, с полной нижней губой, а небольшая слабинка ее обещала улыбку, за которой угадывалось нечто более серьезное, чем невинность, светившаяся в глазах. Но Маккенна знал, что все это лишь игра воображения, добивающая мужчину, слишком долго и упрямо-одиноко странствовавшего в пустынях Аризоны. Правда, стоя с ней рядом в чистом белом свете пустынного утра, он тут же отказался от такого утверждения. Но стоило старателю, развернув плечи, признать свою ошибку, как «девчонка», невинность которой подвигла его на это признание, вдруг потянулась к нему и, взяв мужскую руку в свою, горячо ее пожала.
— Как скажешь, Глен, — мурлыкнула она.
Услышав, что его назвали по имени, Маккенна вздрогнул.
Пока что девушка обращалась к нему только как к мистеру Маккенне. И так, черт побери, и должно было продолжаться, прорычал он молча. Она не имела никакого права с ним фамильярничать. Он был раза в два старше ее… Эта мыслишка требовала подтверждения.
— Фрэнчи, — сказал он строго, наблюдая одним глазом за Пелоном и его людьми, — сколько тебе лет?
— Шестнадцать, — быстро ответила она, — а тебе?
Девушка взглянула ему в глаза и по ее интонации Маккенна рассудил, что она поняла скрытый смысл его вопроса, и что ее ответный выстрел был направлен в ту же самую цель.
Может, ей, конечно, и шестнадцать. Но она давно уже не дитя.
— Это тебе сейчас, — сказал он ядовито ни к селу ни к городу. — Но, если угодно, мне тридцать.
Девушка кивнула и крепче сжала ему руку.
— Далеко не старик, — сказала она, и на сей раз без всякой связи с потоком раскаленного солнца, встающего над Яки-Хиллс и начинающего свою сушильную работу. Маккенну тряхануло с такой силой, что кожа покрылась мурашками.
— Ты чего? — спросила Фрэнчи быстро.
Маккенна подобрал челюсть и издал могучий вздох.
— Ничего, — солгал он. — Теперь тихонько наблюдаем за кавалерией, понятно?..
В тот же самый момент Пелон повернулся и подозвал его.
Маккенна подошел к вожаку бандитов.
— Почему-то их не видно, — сказал тот. — Смотри. В воздухе за большой скалой, которая находится между нами и колодцем, пыли нет. А ведь с того момента, как мы начали наблюдение, прошло много времени, так что она должна была появиться.
— Ты прав, хефе. И что же?
— Если честно, Маккенна, — понятия не имею. Думаю, этот прохвост Бенито Колл рассказал все солдатам, не упоминая, естественно, о своем участии в этом деле; кавалерия с юным Микки Тиббсом рванула нам наперерез. Снова эти Тиббсы впереди. Чертов Микки. Знаешь, что ему всего семнадцать? Так-то. Когда ему стукнуло всего три годика, его папаша двинул вместе с генералом Круком в мексиканскую Сьерра-Мадре, чтобы добыть Джеронимо и Чирикауа. Это было в 1883 — м. Тринадцать, нет четырнадцать лет назад.
Нахмурившись, Маккенна кивнул.
— По собственному опыту знаю, — сказал он, — что юнцам доверять нельзя. Современная молодежь слишком быстро взрослеет. Да ты не печалься, хефе. Не ты первый, кого удалось провести ребенку.
— Твой ребеночек по крайней мере симпатичен. А видел когда-нибудь моего — этого заразу Микки? Рожа у него похуже папашиной, а тот был куда уродливей меня. Ух! Санта!
— Они друг друга стоят. Что ты сейчас намерен делать, Пелон? — спросил Маккенна.
Вожак банды, прищурившись, изучал лицо Маккенны.
— Я тебя подозвал именно для этого, — наконец произнес он. — Хотелось посоветоваться. Мы сейчас не в лучшей позиции. В который раз…
Маккенна глаз не отводил.
— Это значит, что у тебя сейчас не так много людей, чтобы за мной наблюдать, так, Пелон?
— Именно. Требуется очередное соглашение. Имея в запасе одного Хачиту, мозг которого не очень-то отличается от мозга ползунка, я не в силах обеспечить постоянную слежку за тобой и девчонкой. К тому же мне приходится наблюдать за Салли, чтобы она не пырнула белую, и — черт! — в общем мне все это не нравится.
— И мне тоже, — кивнул Маккенна. — Что ты предлагаешь?
— Мне, амиго, вовсе не хочется с тобой ссориться. Будем же друзьями, как в добрые старые времена.
— Ну уж нет, хефе, только не это, — испуганно пробормотал Маккенна. — Оставайся лучше самим собой и давай не будем о «дружбе»! Потому что когда о ней говорят, на самом деле подразумевают предательство.
Пелон устало покачал головой.
— Мне страшно надоело реагировать на твои нападки, — сказал он. — Надо бы по идее открутить тебе башку, но я не стану этого делать. Единственное, что приходит на ум, — отослать девушку к солдатам. Но я не знаю, как это получше провернуть. Придурочные негры запросто могут ее подстрелить. Стоит их завести, как они превращаются в шершней: жалят все, что попадается на пути.
— Если бы точно знать, что Бен дополз до солдат… — задумчиво пробормотал Маккенна. — Но не дано… И не проверить никак… Может, он сильно ранен, а может и нет.
— Ранен? — фыркнул Пелон. — Бенито ранен? Не смеши меня — и так не смешно. Этот ублюдок специально свалился с коня. Я все видел, но не было возможности его пристрелить. Не бойся, Маккенна, когда надо, он может о себе позаботиться. Такой уж человек. Ни за что бы не стал набиваться к нему в друзья. Потому что Бенито всегда думает только о себе. Вот почему он прожил в этих краях так долго.
— Не тебе винить в этом. Такова человеческая натура, и уж кто-кто, а ты должен хорошо это знать.
— Может быть. И все-таки он ублюдок, тебе меня не переубедить.
— Я и не собираюсь. Слушай, Пелон: если Колл невредимым добрался до солдат, то девушку можно смело отпускать. Он о ней позаботится…
— Ну уж нет, просто так я ее не отпущу. Подыщем ей надежного проводника. Потому что если я хочу заинтересовать тебя второй частью моего предложения, мне выгоднее гарантировать ее сохранность.
— То есть тем, чтобы я поехал с тобой в Сно-та-эй?
— Ну, разумеется.
— Ты считаешь это честной сделкой?
— Если предпочитаешь, чтобы я убил девчонку прямо сейчас, так и скажи.
— Нет, нет, я совсем не это имел в виду.
— Так я и думал. Поэтому если у тебя, Маккенна, есть какие-нибудь соображения по поводу того, как безопаснее всего переправить девчонку к солдатам в Скаллз, — говори.
— Еще бы их не было! — просветлев челом, усмехнулся старатель. — Я сам могу доставить ее туда, потому что очень хорошо знаю территорию отсюда до колодца. Я только что по ней проскакал.
— Ха-ха-ха! — проскрежетал Пелон.
Маккенна тут же изменил и тон, и тему.
— Пелон, — сказал он, — а если девушка в целости доберется до солдат, откуда тебе знать, что я сдержу свое слово и приведу вас в каньон Дель Оро?
Пелон удивленно посмотрел на него.
— Ты же Маккенна, — только и сказал он.
Бородач подвел итоги: по примитивному разумению такого животного, как Пелон Лопес, ничего сложного в этом мире нет. По утрам встает солнце. По вечерам заходит. Трава растет. Реки текут. Поддашь по камню — он покатится. Дождь — мокрый. Пыль — сухая. Маккенна — честный.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30