Пушинка в последнее время нагло ела только ее. Рыболовецкий флот, как и торговый, привычно расшакален и распродан. В Приморье на дележе флота уже несколько банд изничтожили друг друга и своих же членов. В одной начался бунт изнутри, одного из главарей убили, второй взял ситуацию под контроль, нескольких бунтовщиков спрятали в подвал и пустили газ от выхлопной трубы. Это называется душегубка — отработанный еще эсэсовцами прием сокращения поголовья врагов и военнопленных. Так что рыбы станет меньше — с этим придется смириться. Зато «Вискаса» больше, ибо его поставкой занялась подольская группировка. Но «Вискас» Пушинка есть наотрез отказывалась.Аверин сварил рыбу, остудил ее на балконе и положил кусок перед Пушинкой.— На, гурманка несчастная… Сама деньги не зарабатываешь, только тратишь, а? На улице тебя подобрал, а ты привередничаешь.Пушинка мяукнула и вцепилась зубами в кусок рыбы.Аверин обнаружил, что высыпал последнюю соль в кастрюлю с рыбой. И теперь антрекот и мороженую картошку из пакета приправить нечем. Пришлось подниматься к Егорычу.— Кто там? — послышался из-за двери настороженный голос Егорыча.— Открывай. Дверь открылась.— Заходи…Аверин прошел в комнату и ошарашенно огляделся. Все было раскидано, на полу валялось несколько раздавленных машинок — богатство и коллекция хозяина. Лицо Егорыча заплыло, на правой стороне пылал фингал.— Это что? — осведомился Аверин. Егорыч вздохнул.— Пойдем, посидим, поговорим.Егорыч вытащил из холодильника лед, приложил его к щеке застонал.— Они же сволочи с размаху по лицу. Человека, который им не сделал ничего плохого…— Кто?— Твари эти… Слава, у меня ничего нет. Я за всю жизнь гвоздя не украл. Жил честно. Смотри, есть у меня что?— Ничего.— Правильно. Пустая квартира. Не банкир, не спекулянтская рожа. Почему им нужен именно я? Все, что у меня есть, — это машина и квартира. Почему так?— Рассказывай.— А что рассказывать. Подставили передо мной на дороге мятый «Мерседес». Банка консервная, ничего не стоит. В салоне — четыре богатыря. Забрали права, паспорт, сказали, что я их подрезал и на разбор приедут. Днем заявились. Избили, все переломали, насчитали убытка на пять тысяч долларов.— Откуда?— Вот и я им — откуда? А они говорят — вещи продавай, машину. Или квартиру на меньшую меняй. Иначе пришибут. В милицию ходить запретили. Тогда ничего не спасет.— Кто такие?— Да пацаны лет по двадцать. Двое по виду — наркоманы. Остальные — качки.— Не сказали — откуда взялись?— Нет. Разве скажут.— Номер «Мерседеса» запомнил?— Куда там. Заляпан грязью.Новый бизнес — подставляют машину на дороге, а потом вымогают деньги. Что устраивает бандитов: обирать можно не только богатых — там и нарваться можно, неизвестно, какая крыша их стережет, но и бедных. Бедные — беззащитны, запуганы, безответны. У них есть квартиры, которые можно продать.— Когда звонить будут?— Послезавтра. До этого времени деньги должен собрать.— Ясно… Завтра идешь в травмопункт, снимаешь побои. Потом мы едем с тобой в нашу контору, напишешь заявление. А потом посмотрим, кто кому и сколько должен.— И что, защитите меня, да? Что вы можете? Каждый день людей убивают на улицах — и хоть бы что. Банкиров убивают. А вы защитите простого безработного? Ты это серьезно, Слава? Вы же обычное пугало, которого вороны давно не боятся.— Этих ворон я распугаю…— Хотелось верить.— А ты поверь, Егорыч.На следующий день Аверин зарегистрировал заявление Его рыча, отправился к Ремизову.— РУОПа компетенция, — сказал тот. — Бумагу надо туда передавать.— Имеем право организовать совместное мероприятие.— Подумаем, — кивнул Ремизов. — Хороший твой знакомый?— Да.Через полчаса Ремизов вызвал в свой кабинет.— Ладно, готовь бумагу в РУОП, — сообщил он. — Дело чистое, палка и им, и нам пойдет. Не так плохо. Ты затеял, тебе и тащить.Аверин взял бумагу и отправился в РУОП. Сначала зашел к Долгушину. Тот был взвинчен, взволнован. Вокруг него все суетились, бегали.— Что случилось? — спросил Аверин.— У меня старший опер пропал.— Кто?— Леха Денисенко. Ты его знаешь.— Знаю.Денисенко — оперативник старой закваски. Дотошный, серьезный, предельно честный, несговорчивый с начальством — поэтому не сделавший карьеру. Один из тех, на ком держится система.— Каким образом исчез?— Работал по заказному убийству. Поехал встречаться с каким-то своим человечком. И исчез.— Что за человек?— Не знаю. Ничего не знаю. Всех на уши ставлю.— У меня тоже проблемы, — Аверин обрисовал ситуацию.— Это в отдел к Кравченко, — махнул рукой Долгушин. — Он подобными делами занимается.После переговоров с начальником РУОПа решили, как и было задумано, провести совместную акцию. Все ложилось на отдел подполковника Кравченко.Аверин переговорил с ним.— Они наехали на моего друга. Простой человек, понимаешь. Не крутизна, не бизнесмен, не упырь — обычный очень хороший человек. У него нет крыши, нет знакомых бандитов, н в этой стране никто — жертва, из которой можно вытряхивать последнее. Разве это правильно?— Простой человек сегодня — это как приговор, — усмехнулся Кравченко. — Он живет спокойно, пока на него не обратят внимания хищники. И дальше ему остается одно — быть съеденным.— Верно. Но ведь есть еще и мы, Василий. Я, ты, наша долбаная система… Нужно отвадить негодяев. Чтобы пожалели, что мысль пришла таким промыслом заняться.— Пожалеют… Адвокаты, суд, условные наказания — это все потом, — сказал Кравченко. — До этого времени пожалеют.Дальше все шло по отлаженной схеме. К телефону в квартире Егорыча приладили аппаратуру для звукозаписи и определения номера. И стали ждать.Ждать долго не пришлось. Бандиты позвонили в тот же вечер. Они были совершенно отмороженными, дикими и глупыми. Они сами лезли к черту в пасть.— Ну ты, педрила, баксы насобирал? — осведомился тонкий петушиный голос, нарочито бесцеремонный.— Ну… Почему должен платить, я не понял.— Потому что ты козел. Потому что ты не хочешь, чтобы твою козлиную рожу снова били.— Но…— В общем, ты понял. Завтра — последний день. Потом будешь должен каждый день на две сотни баксов больше.— Я достану.— Когда.— Завтра.— Точно?— Да. Я займу деньги.— В двенадцать.— Где?Вымогатели назначили место передачи на окраине Москвы. Прямо перед входом в большой универмаг.— Приведешь кого — разбор другой состоится. Понял, педрила?— Понял.Егорыч повесил трубку. Номер удалось засечь. Звонили с квартиры.— Они полные идиоты, — покачал головой Кравченко. — Шпарили открытым текстом. И разговор вели с хаты.Оперативники отправились отрабатывать адрес. Действительно, на квартире находились люди. К вечеру их выпасли — трое молодчиков, по описанию те, кто терроризировал Егорыча.— Ну все, теперь они наши, — сказал устало Аверин.— Наши. На стрелке их рубим, — сказал Кравченко. — Из пускаем по полной программе… Ни опыта, ни расчета — одна наглость и жажда денег. Ничего лучше не нашли, чем пасти простых людей. Скорее всего из новых бригад, которые накачали мышцы, обзавелись оружием и теперь ищут сферы применения своей бычьей силе.— Завтра возьмем их, — Аверин потер руки. — Посмотрим как соплями исходить будут.— Будут, не бойся…В полпервого ночи Аверина разбудил телефонный звонок.— Але.Звонила Наташа, прилично поддатая.— Ну что, бабник, ничего мне не хочешь сказать?— А что?— Я на тебя потратила лучшие годы своей жизни, а тебе мне нечего сказать.— Лучшие годы? Ты меня с кем-то спутала.— Мерзавец! — хлоп трубкой об аппарат. Гудки.— Господи, — вздохнул Аверин. — Все помешались…
Кравченко поглаживал пальцами «Мотороллу», лежавшую на автомобильном щитке перед ним.Универмаг располагался в людном месте. Перед ним была автостоянка, стояли ларьки. Толпились цветочники, торговцы газетами, перед машиной, с которой продавался хлеб, выстроилась длинная очередь.— Ну, где они? — спросил Кравченко.Аверин огляделся. С одной стороны, большое количество народа — это неплохо, легче вести наблюдение. Но с другой — можно прошляпить преступников.— Вон, — Аверин показал на подкативший белый «БМВ». — Они, гады.Из машины вышли трое. Первый — в дубленке, низкорослый, в темных очках. Второй — плотный амбал в меховой кожанке. Третий — двухметровый, лысый, похожий на реликтового гуманоида, которого смеха ради обрядили в длинный пуховик белого цвета. Все — без головных уборов.— Клиенты на месте, — произнес Кравченко, нажав на кнопку рации. — Приготовиться.Низкорослый подошел к Егорычу. Тот выглядел не лучшим образом — рука перевязана, на лице пластыри. Бандиты могли порадоваться на результаты своих заплечных дел.— Ну, давай, — Кравченко включил приемник, настроенный на волну, на которой работал микрофон, спрятанный в пальто Егорыча. И нажал на кнопку записи.— Принес бабки? — послышалось довольно четко.— Принес, — сказал Егорыч.Движения у бандитов были неторопливо вызывающими, руки в карманах. Озирались так, что каждое движение сочилось презрением к окружающему миру — повадок набрались из западных фильмов. Именно так, по их представлению, выглядели крутые парни — неторопливо-солидные, готовые выпустить кишки, и в каждом движении — угроза. Надо заметить, на некоторых действует. И все равно ребята обучались явно не в лучших бандитских вузах. Эта неторопливая солидность отдавала настороженным страхом. Они боялись засыпаться.— Может, подстраховка у них есть? — спросил Аверин, оглядываясь.— Вряд ли. На фига? — пожал плечами Кравченко.— Мне та тачка не нравится, — сказал Аверин, указывая на приткнувшийся к стоянке «Москвич». В салоне маячили двое. — Может, прикрытие?— Черт знает, — произнес Кравченко. — При задержании тормознем их. Мы к ним ближе. А ребята пускай работают. Из приемника послышалось шуршание, потом голос Егорыча:— Деньги отдаю, но где гарантия, что больше не наедете?— Гарантия — мое хорошее настроение, козел, — презрительно процедил бандюган в черных очках. — Скажи спасибо, что еще мало взяли.— Но за что?— За обиду, за наглость.— Вы же сами машину подставили.— А ты смотри, куда рулишь. Отодвинуться должен, когда хозяева Москвы едут… Ладно, что за базар. Деньги?— На, — Егорыч протянул целлофановый пакет, бандюган приоткрыл его, провел пальцем.— Не бойся, — сказал Егорыч. — Все пять тысяч долларов.— Ну ладно. Лишние бабки появятся — заходи…— Наши они, — хлопнул ладонью Кравченко и крикнул в микрофон. — Задержание!Собровцы, находившиеся неподалеку, рассматривавшие газеты, маячившие у ларьков, рванули к бандитам. Ударом под колени подсекли главаря, ткнули его с размаху мордой в сугроб, и темные очки отлетели в сторону, хрустнули под тяжелым башмаком. Амбал попытался отмахнуться от опера, оттолкнул его, бросился прочь, но наперерез выскочили двое собровцев, один обхватил его, приподнял и опрокинул, второй саданул ногой по ребрам, потом кулаком в лицо и защелкнул за спиной наручники. Долговязый получил по загривку пистолетом, ногой в живот и завалился на асфальт.— Ну, — Кравченко рванул вперед машину, прикрывая отход «Москвичу», но реакция у сидевших там сработала. «Москвич» подался назад (похоже, «быки» в нем действительно осуществляли прикрытие), с визгом тормозов развернулся и ринулся в переулок.— Они, — кивнул Аверин. — Одна команда.— Возьмем, — Кравченко вжал педаль. — Лихач хренов, — он заложил вираж, выскочил на тротуар.Колесо стукнулось о бордюр, крыло со скрежетом проехалось по урне.— Ух, е… — Кравченко выровнял машину и еще наддал газу."Москвич» лихо уходил по улице. Аверин по рации запросил помощи. Еще минута — и они выйдут из зоны радиослышимости. ГАИ не успеет перекрыть преступникам трассу — уйдут.— Сейчас подрежем, — Кравченко рванул руль, «жигуль» влетел во двор жилого дома, пересек его и выскочил на улицу, едва не ткнувшись в «Москвич» бампером. «Москвич» вильнул, чиркнул крылом о встречный автобус и, пролетев на красный свет, едва не сшиб женщину.Кравченко притормозил, а потом опять наддал газу.Гонка продолжалась несколько минут, пока на очередном повороте «Москвич» не поцеловался со столбом. Капот обнял столб, от радиатора шел пар. Пассажир стоял на коленях рядом с искореженной распахнутой дверцей, тряс головой и размазывал кровь по лицу. А водитель улепетывал.— Займись, — Аверин кивнул на пассажира и кинулся за убегающим.Где-то рядом прогудела электричка. Аверин перемахнул через невысокий забор, очутился перед железнодорожной платформой, заскочил туда. Водитель, здоровенный бугай, с ревом «разойдись, суки» бежал через толпу. Люди отскакивали в стороны.Он сбил с ног старуху, подвернувшуюся некстати, потом толкнул женщину, ухнувшую массивным телом на сумку на колесиках. И спрыгнул с платформы перед несущимся товарным составом.— Черт! — Аверин рванулся вслед. Уже за рельсами он упал, раздирая локоть, покатился по гальке. Ветер прошелся по волосам. Сзади неудержимо, могуче стремился вперед товарняк. Пролетел локомотив, застучали вагоны. Всего несколько сантиметров отделяли Аверина от смерти.Он пробежал через узкую лесополосу. За ней была стройка. На территории валялись покрытые мхом плиты и арматура, разбросан мусор, стояла уродливая двухэтажная постройка. Возвышался кран. И ни души.Аверин огляделся. Не мог беглец никуда деться. Где-то здесь — бежал к вагончику. Аверин двинулся к дощатому строительному вагончику. И тут с визгом «на, сука» из-за штабеля панелей выскочил верзила.В последний момент Аверин отпрыгнул в сторону. Грохнул выстрел, и в дверь вагончика рядом с Авериным впилась пуля. Ответного выстрела не последовало. У Аверина сработал рефлекс — внутренний компьютер, просчитавший ситуацию. В таких случаях все поведение строится на рефлексах, а ему вдолбили в подкорку — если можешь взять живым — бери. Верзила проводил рванувшегося ему навстречу оперативника стволом, но на курок нажал слишком поздно, как и было рассчитано. Бухнул выстрел — пуля опять ушла в сторону. Аверин захлестнул запястье противника левой рукой, сделал резкое движение — пистолет упал на землю. Бандит махнул рукой, пытаясь попасть в шею.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45