Маргарита вернулась со своих курсов повышения квалификации. Аверин купил букет цветов и отправился на встречу. Она стала еще лучше. Отрастила подлиннее волосы, немножко сменила имидж. Выглядела совсем девчонкой. Но в глазах снова голубел лед.Они провели вечер в ее квартире. Под конец Аверин опять почувствовал — что-то не то. Трещина между ними, казалось, уже замазанная бетоном, начала расползаться вновь.— Что с тобой, дорогая? — спросил он.— Ничего. Совсем ничего, — отрезала она грубо.Расстались почти холодно.Аверин уходил от нее с решимостью заканчивать все это. Двойственные отношения, непонятные перспективы. Точнее, он чувствовал, что перспектив у них никаких нет. Но к вечеру решимость куда-то испарилась. Выдержав пару дней, позвонил Маргарите домой. Перебросились несколькими ни к чему не обязывающими словами. Холод в их отношениях усиливался.Аверин ощущал себя мальчишкой, на которого не хочет смотреть девочка с первой парты и даже не читает его записочки.На этот раз он поклялся больше не звонить. Надо учиться обрубать концы и рвать тяготящие отношения.В начале сентября он на неделю вылетел для реализации информации в Нижний Новгород. Взяли банду в шестнадцать человек. Нити их преступной паутины протянулись на всю Россию. Она состояла преимущественно из азербайджанцев. Возглавлял ее некий Ильгар, входивший ранее в прибранную несколько месяцев назад РУОПом группировку Бушуева. Двадцатидвухлетний профессиональный боксер Петр Бушуев сколотил серьезную группировку, ввел строжайшую дисциплину, запретив своим подельникам употреблять не только наркотики, но и спиртное. Тренировал банду в спортклубе. Занимались рэкетом и разбоями. РУОП взял восемь человек, их осудили, но Ильгар и еще несколько азербайджанцев сумели скрыться. Ильгар сбежал в Баку, совершил там столько преступлений, что был объявлен в розыск азербайджанской полицией. Вернулся в Нижний Новгород, сколотил свою группу. Попались на рэкете. Аверин двое суток без сна и отдыха допрашивал Ильгара и его подельников. А допрашивать он умел. Сначала поплыл один. За ним другие. В результате удалось выявить несколько убийств и создать перспективы доказания. В Нижнем Новгороде в квартире на улице Первомайская бандиты убили пятерых членов семьи лидера конкурирующей группировки вместе с ним самим, не пощадив малолетних детей. Бедолага хотел получать дань с председателя фирмы «Молдова» в десять миллионов. Это была не его территория, и он поплатился жизнью. Затем застрелили должника Ильгара. Потом в автомашине «Опель» обнаружили расстрелянный труп с перерезанным горлом — следствие разборки по собственности кооператива «Кавказ». Ильгар претендовал на нее и послал двух подручных разобраться с хозяином. Те, высадив в жертву несколько пуль, пытались отчленить ей голову. Они убили еще одного мужчину — нанесли двадцать четыре ножевых ранения. Ряд убийств совершен и в других городах России и СНГ.Вернулся из Нижнего Аверин вполне довольный. В это время в газетах вышли еще две его статьи. Он встретился со своим приятелем-журналистом Сергеем Палицким. Тот сказал:— Старик, растешь. Когда доживешь до мемуарного возраста, станешь мастером.— Я в школе отличником был, — произнес Аверин.— А я троечником. Потому и журналистом стал.Женщины решили, похоже, забыть о его существовании. Он позвонил Наташе. Ответил грубый мужской голос, звучавший вызывающе. Аверин не любил мужчин с голосами, в которых проскальзывали нотки превосходства над всем миром и неприкрытого хамства. А Света укатила в командировку в Словакию.По ОД «Дорожники» наметился сдвиг. Партия краденых машин пришла-таки в Люберцы, притом одна из этих машин была обагрена кровью. Новое уродливое порождение времени — ментовско-воровская мафия. Главарь — бывший гаишник, в банде действующий опер и несколько воров. Кто чем занимается, тот то и имеет. Гаишники воруют машины. Оперативники сколачивают банды из своей агентуры. Агенты берут на содержание своих оперов и происходит все наоборот — не опер получает информацию, а источник использует опера. Все трещит по швам, и не найдешь ничего четкого в этом тумане, ни за что не уцепишься — все размыто, ускользает, очертания предметов неровные. Мир стал ирреальным.Аверин, начальник четвертого отдела и Савельев отправились обсуждать мероприятия к начальнику МУРа Федосееву.— Надо бить сразу по всем позициям, — сказал начальник четвертого отдела МУРа Федосееву.— Несколько десятков адресов, — задумчиво произнес тот.— Всех и бомбить, — сказал Савельев.— Силы? — спросил Федосеев.— Ну уж не люберецкой милиции, — покачал головой Савельев. — Нашими силами.Такое практиковалось в МУРе постоянно. Когда идет особенно серьезная операция, требующая привлечения значительных сил, к/ней подключаются сотрудники всех отделов. В назначенное время собираются несколько десятков оперативников, разбиваются по группам, каждой дается задание, адрес для обысков и задержаний — и в путь. Брать бандитов лучше ранним утром — они еще в теплых кроватках, не думают ни о чем дурном, тут их и ставят под стволы.— Когда хотите? — осведомился начальник МУРа.— Послезавтра, — сказал Аверин.Был произведен расчет сил и составлен план действий. Закончили с этим к концу рабочего дня. Аверину почему-то стало грустно. У него возникло чувство — в который уже раз, — будто ложкой черпаешь Черное море. Добываешь информацию, реализовываешь, отправляешь преступников в кутузку. А лиходеев не убавляется, только все больше и больше. Конца и края не видать.Вечером он сидел с Егорычем на своей кухне. На того напала очередная политическая лихорадка. Он бредил демонстрациями, митингами и картинами освободительного движения.— Покажут вам движение, — поморщился Аверин. — Сейчас в стране хоть какое-то равновесие. Представляешь, если в России все взорвется к чертям собачьим.— Взорвется, но потом что-то опять создастся. Перспектива. А то, что сейчас, — это тупик. Это неторопливая гибель.— С тобой дискуссии о политике вести, — Аверин махнул рукой. — По стопке коньячку?— Давай. Выпили.— А все-таки наш главный пахан всея Руси нам что-то устроит, — сказал Егорыч.— Это ты о президенте?— О нем родимом. — Егорыч опрокинул стопку коньяка, закусил соленым огурцом и крякнул. — У них пути назад нет. Им там, супостатам, виселица за все сотворенное. Они будут биться.— Чего ты несешь?— Точно… Кровь прольется. Мне на себя плевать, мне жить в таком дерьме глубоко противно и неинтересно. Только вот хочется взглянуть, как и чем все закончится.Затренькал телефон.— Полпервого. Кому не спится? — Аверин нахмурился.Звонила Маргарита.— Слава?— Он самый, Маргарита…— Я… Ну, в общем, извини. Я себя веду как дура… Знай, ты мне очень дорог.Все шло по десятому кругу. Аверин уже слышал от нее нечто подобное. Каждое очередное охлаждение отношений заканчивалось ее самобичеванием.— Ты серьезно?— Да… Ты злишься и считаешь меня дурой.— Нет, что ты.— Считаешь. И правильно. Когда мы увидимся?— Послезавтра.— Так долго.— У меня завтра очень серьезные дела.— Дела. У всех дела. Весь мир состоит из череды никому не нужных, дурацких дел!Похоже, она была на грани истерики.— Хочешь, я приеду сейчас?— Нет. Только не сейчас. Я не хочу сейчас… Послезавтра.— Договорились… Я счастлив, что ты позвонила.— Спасибо…Люберецкая группировка в своем роде уникальна. У люберов богатые традиции. Практически все тамошние лидеры вышли из первой команды культуристов, организованной в Люберцах в 1981 году. С того времени все они побывали в местах лишения свободы, приобщились к воровскому братству и влились в эту недружную семью. Сила, наглость, способность перешагивать через ближних и дальних — эти качества очень пригодились на переломе эпох. Вчерашняя шпана превращалась в криминальных авторитетов, а одновременно и в бизнесменов. Из культуристских качалок вырос свой вор в законе Мухамедов — Муха. Кроме него, кураторами от воровского мира у люберецких считались раменский вор в законе Шишкан, авторитеты Рауль и Негодяй.К девяносто второму году люберецкая группировка как единое целое перестала существовать. Насчитывающая более ста пятидесяти активных членов, она разделилась на десять кланов и еще несколько банд поменьше. Сказались активность милиции, нанесшей ряд ощутимых ударов, а также злые происки конкурентов и внутренние расхождения. После распада наиболее влиятельными группами стали — собственно люберецкая, малаховская, лыткаринская, дзержинская. Их специализация — кражи, наркотики, грабежи, вымогательство, мошенничество, торговля огнестрельным оружием. Под их контролем девятнадцатый таксопарк в Москве и Раменский автосервис, казино и ресторан «Рита» и казино «Виктор», торговые палатки и малые предприятия. И много чего другого. Тесные отношения у люберов сложились с СЩА, Израилем, Венгрией. Любимыми местами сбора являлись люберецкий стадион «Торпедо» и люберецкие карьеры.Бригада, которую брали в то утро, относилась к одной из люберецких — средней величины. Она прекрасно вписывалась в существовавшую структуру, пользовалась уважением — даром что ядро составляли сотрудники милиции.Автомобиль — предмет роскоши и предмет преступления.По доходности черный автомобильный бизнес ненамного отстает от таких китов всемирного криминала, как наркотики, оружие, торг живым товаром. Организовал банду бывший сотрудник ГАИ, которому однажды больше не смогли доверять махать жезлом — слишком зарвался. Используя связи в родном ведомстве, сначала он помогал ставить на учет украденные машины. Потом постепенно начал подбирать под себя всю цепочку, начиная с процесса изъятия автомобиля, то есть с краж, разбоев, а потом и убийств. Оперативное дело вели уже полгода. Настала пора реализовать информацию.Коронный трюк у бригады такой: в Германии человек покупает дорогой «Мерседес», застраховывает его, потом от русских мафиози получает треть стоимости машины, передает им ключи и через сутки заявляет о похищении. Тем временем машина уже где-то в России, на ней перебивают номера и пускают в продажу. Чистый доход огромен. Были наработаны способы переправки автомобилей, методика, как обойти таможню, кого подмазать. Все отлажено как часы, система выстроена с любовью, текут огромные деньги. Вот только есть еще уголовный розыск, который решил положить конец идиллии.— Сегодня у них сход, — инструктировал инициатор операции Аверин в зале на четвертом этаже Петровки.Лица у оперативников сонные. Всем хотелось спать. Недавно рассвело. Необходимо со всем управиться до девяти часов.— Пахан их приезжает сегодня в Москву из Германии. По телефону пробил большой сбор своей шайке, значит, съездил удачно. В группировке имеется оружие. Система оповещения у них отлажена, так что надо брать их быстро и крепко, пока не предупредили остальных. Начинаем в точно определенное время. Группы производят обыски по адресам. По главному адресу мы выставляемся и задерживаем всех, кто прибывает на сходняк. Вопросы?Ответив на вопросы, Аверин раздал старшим групп постановления о производстве обысков и чистые бланки протоколов.Кавалькада машин отчалила от стоянки перед Петровкой, 38. По пути потеряли друг друга из вида. В Люберцы проникали по отдельности, чтобы не пугать народ. Аверин помнил случай, когда с ОМОНом громили братву в подмосковном городе. Автобус со спецназовцами проехал через пост ГАИ, через пятнадцать минут все кабаки, где гудели бандиты, опустели. Кто дал прозвон, догадаться нетрудно."Рафик», в котором ехали Аверин, Савельев и группа спецназа, остановился.— Вон тот участок, — Аверин показал командиру спецназовской группы на невысокий забор. Участок занимал соток десять, половина отведена под гаражи. Возвышался аккуратный островерхий одноэтажный дом из красного кирпича. За гаражом стояла банька — как раз сегодня и собирались здесь попариться бандиты. На участке приткнулись четыре машины — «Бьюик», два «Мерседеса» и «Фиат».Спецназовцы выбрались из фургона и рванулись вперед, прижимаясь к забору.— Никого не видать, — прошептал командир спецназовцев, смотря в щель в заборе. — Хотя вон кто-то мельтешит в окне.— Пошли, — велел Аверин.Спецназовцы перемахнули через забор, быстро рассредоточились. Мгновенье — они уже за гаражом. Еще миг — прикрывая друг друга, пробрались под окна. Приблизились к крыльцу.— Давай, — кивнул командир.Хрясь. Дверь дома вылетела. Бойцы ворвались внутрь.— Лежать! — послышались оттуда крики. Когда Аверин и Савельев зашли в дом, в большой комнате распластался квадратный мужичонка лет сорока.— Где Гоша? — спросил Аверин, глядя на лежащего мужичка.— В Германии.— Когда будет?— Сегодня обещал.— А сходняк во сколько?— Вы о чем?— Ты чего здесь делаешь?— Дом охраняю.Аверин махнул рукой, спецназовцы оттащили сторожа в комнату, усадили на диван. Потом с понятыми начался обыск. В доме было пять комнат. В спальне стоял высокий сейф.— Сделаем сейчас, — двухметровый атлет-спецназовец взял лом.За десять минут при помощи лома и кувалды бойцы справились с сейфом. Внутри лежали несколько охотничьих ружей и пневматическая винтовка.— Арсенал-то хиленький, — поморщился спецназовец.— Должно быть еще, — сказал Аверин.Под домом находился большой подвал. Аверин при свете сорокасвечовой лампочки под потолком разглядел на полу бурые пятна.— Смотри, — кивнул он Савельеву. — Кровушка.— Чья? — заинтересовался тот.— Они тут пытали заложников, чтобы те переписали на них два «Мерседеса».В подвале Аверин надышался пыли, которую не переносил, и расчихался. Обыск продолжался. В ящиках буфета нашли пачку таможенных документов на автомобили.— Чего делать? — спросил Аверина командир группы спецназа.— Будем брать всех, кто приезжает на сходняк. Скоро нагрянут. Всех впускать и никого не выпускать.— Это без проблем.Гости не заставили себя долго ждать. Сперва появился «Фиат» с двумя «быками». Они забарабанили в ворота. Им открыли бойцы в пятнистой форме, уложили лицом наземь, прошлись по ребрам башмаками для урока и кинули в подвал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45