В Сочи они жили в одном номере, и хотя он был трехкомнатный, но Нечаю пришлось принимать снотворное. Теперь он дома и надеялся отоспаться за те дни.
- Не надо, - буркнул он, вылезая из машины. - Сам справлюсь, если что.
Нечай долго ласкал во дворе двух повизгивающих от счастья овчарок. Собак Геннадий любил искренне и гораздо больше, чем людей. Зайдя в дом, он первым делом позвонил и отключил сигнализацию. Сняв пальто, Нечай долго ходил по зданию, придирчиво разглядывая обстановку. Он еще не успел привыкнуть к своему дому, обжить его. Мебель пахла деревом и лаком, светлая кожа панелей тоже благоухала особым запахом. В вопросах интерьера Кривошеев посоветовал ему обратиться к двум своим друзьям, выпускникам архитектурного института. Заплатил Геннадий им очень прилично, но работа стоила того. Даже слабо разбирающийся в этих делах покойный Рыдя и тот, увидев готовую обстановку дома, в восторге покрутил головой и пробасил в своем обычном стиле:
- Да, такую камеру я не видел даже в ростовской тюрьме.
На первом этаже было всего четыре помещения: скромных размеров прихожая, большая ванная и очень небольшая кухня. Готовить Нечай не любил и не хотел, всегда предпочитая перекусить всухомятку, чем приготовить себе яичницу. Ну, а всю остальную площадь занимал обширный холл. Громадным он казался и из-за высокого, в шесть метров, потолка. Здесь уж дизайнеры "оторвались" на всю
катушку, попытавшись совместить вкусы хозяина со своим понятием о современном интерьере. В первую очередь Нечай заказал камин. Архитекторы его соорудили, но не в средневеково-мрачном стиле, а выложив голубой плиткой, с большими
часами из Гжели. Даже решетку они сделали не из чугуна, а сварили из полированной нержавейки, и все это сразу заиграло по особенному, современно, и уже не казался чуждым весь остальной интерьер. Прежде всего, это касалось большого низкого стола странной каплевидной формы с синтетическим покрытием жемчужно-белого цвета. Вокруг него разместились четыре модных кресла, крутящиеся вокруг своей оси, и очень длинный изогнутый диван. Стены в зале снизу были отделаны
кожаными панелями такого же цвета, что диван и кресла, а поверх панелей шли голубые итальянские обои. Освещала все это великолепие чудовищных размеров люстра, оправдывающая свое название: "Северное сияние". Растянувшись метра на четыре в длину и на полтора в ширину, она ниспадала каскадами хрустальных сосулек разной высоты, от десяти сантиметров до метра. Каждая из подвесок крепилась особым шарниром, и в восходящих потоках теплого воздуха люстра непрерывно позванивала тонким хрустальным звоном и переливалась, подсвеченная изнутри всеми цветами радуги.
Вся необходимая для жизни мебель: шкафы для одежды, книжные полки, бар
с напитками, телевизор - все маскировалось такими же самыми панелями из светлой кожи, только разного размера. Первое время Геннадий немного путался. Подойдет к стене, нажмет на одну сторону кожаного квадрата, а развернувшаяся полка предоставит ему вместо бара отделение для деловых бумаг или полку с хрустальной посудой. Зато такого интерьера не было ни у одного из местных толстосумов.
Второй этаж выглядел поскромней, и потолки пониже на целый метр, и мебель с отделкой более стандартны. Там разместилась большая спальня с кроватью голивудских стандартов, огромная комната не то для банкетов, не то для заседаний, с длинным столом и двумя десятками стульев. Была еще одна ванная с туалетом. А вот лестница между этажами была просто чудо как хороша! Она словно парила в воздухе без массивного основания, все держалось на двух хромоникеливых прутках
сверхпрочного сплава. Каждая ступенька из мореного дуба имела свою форму, и, поднимаясь вверх, лестница заворачивала в сторону, так что получалась изящная полуспираль. Перила так же изготовили из мореного дуба, а вот решетка под ними была сплетена из того же полированного хромоникеля, да таким чудным узором, что Нечай, увидев ее, не глядя подмахнул предоставленный счет, заставивший его главбуха Шишкина только ахнуть и схватиться за голову. Кажется, они назвали его словом "модерн", Геннадий точно не помнил, но узор переплетающихся цветов,
деревьев и силуэты зверей его просто завораживал.
Посидев на диване в холле, Нечай почувствовал некое удовлетворение. Здесь, в этом доме, он зримо почувствовал, чего добился за эти годы. Стало проходить занозой застрявшее в душе чувство унижения, испытанное им на юге. Пусть он там никто, зато здесь, в этом городе он бог и царь!
Глянув на камин, Геннадий подумал: "Надо бы придумать какой- нибудь повод, чтобы растопить его. Может на Новый год? Хочется пораньше. А если организовать новоселье? Пригласить всех членов "банной гильдии", Спирина. Боюсь только он не пойдет".
Тут он ухмыльнулся.
"Хотя куда он денется? Прикажу, и прийдет. Это он у меня в руках, а не наоборот. Вот на следующую субботу и пригласить. Хотя нет, Фугас говорил, что Спирин перенес свадьбу на эти дни, торопится мэр. Надеюсь пригласит, а не пригласит, так я сам прийду. Пусть привыкает, что я в городе хозяин, а не он".
Еще раз с удовлетворением оглядевшись вокруг, Нечай поднялся с дивана и, подойдя к лестнице, не удержался и понюхал кожаные панели. Ему почему-то особенно нравился этот специфический запах кожи. Мыться он не стал. После того случая в бассейне Геннадий начал испытывать что-то вроде отвращения к воде. За все это время он только один раз влез под душ, и то на пять минут. Облачившись в мягкую пижаму, он упал на податливую громаду постели и долго лежал, наслаждаясь покоем и одиночеством. Когда стало чуть прохладней он накинул сверху
тонкую простыню и подумал сквозь сон, что, пожалуй, слишком привык к комфорту. Еще мелькнула беспокойная мысль о странной смерти Рыди, но сон окончательно овладел его мозгом, отправив тревогу куда-то в подсознание.
ГЛАВА 51.
Подходя в тот вечер к дому Нечая, Ремизов думал, что ему делать с этой женщиной, Таисией. Натура начинала брать свое, и Тая потихоньку теребила Алексея, чтобы он съездил к мифической жене за документами и пригнал якобы существующую машину. А сегодня она вообще заявила, что как только пойдет работать в день, то они с Алексеем сразу же закатятся в ресторан, соскучилась она по празднику для души и тела.
И Таисию в последнее время тоже начал тревожить странный постоялец. Ее удивляло, что он не выходит днем на улицу, часами смотрит телевизор и спит в светлое время суток. Ремизов пробовал читать, но любовные романы и крутые боевики, заполонившие книжные полки Таисии, его только раздражали своей надуманностью. Единственное, что он охотно поглощал, так это периодику: "Комсомолку" и местную газету. В ней он выискивал знакомые имена и фамилии. Так он узнал, что у командира его части умерла жена, встретил он знакомую фамилию в разделе криминальной хроники. Там говорилось, что в своей квартире найдена задушенной гражданка Э. Назарова. В квартире остались следы ограбления, пропали ювелирные украшения на крупную сумму и дорогая аппаратура.
"Да, все таки вышло это золотишко Эльзе боком", - почти без злорадства подумал
Алексей.
Гораздо больше неприятностей доставила ему другая рубрика в следующем
номере той же газеты. Таисия первая прочитала тот номер и, бросив небрежно на журнальный столик пошла на кухню готовить обед. Ремизова, как только он взял газету в руки, сразу бросило в жар. На первой странице он увидел большую свою фотографию и броское объявление сверху: "Разыскивается преступник". Алексей невольно посмотрел в сторону кухни, неужели она его узнала и теперь скрывает? А может не узнала? Но как можно не узнать?
Ремизов ушел в ванну, заперся и подойдя к зеркалу, начал сравнивать свое нынешнее лицо с той фотографией. Кажется, он понял, в чем тут дело. Круглолицый добродушный юноша с широкой улыбкой в пол-лица с той давней фотографии куда-то исчез. Из зеркала на него смотрел коротко стриженный мужчина неопределенного возраста с залысинами по краям лба, впалыми щеками и поперечными морщинами около рта. Даже глаза выглядели по-другому, что-то в них изменилось. Не зря говорят глаза зеркало души, а его душу эти полтора года испепелили дотла.
- Сколько тебе лет, Ремизов? - тихо спросил он свое отражение и, не получив ответа, плеснул на зеркало водой, словно пытаясь смыть прошедшее.
Все размышления Ремизова кончились, едва он увидел свет, пробивающийся сквозь шторы нечаевского особняка. У Алексея даже сердце забилось сильней.
- Наконец-то! - вырвалось у него. Что он будет делать дальше Ремизов и сам не знал, проклятые собаки даже близко не подпускали его к дому, но нетерпение сжигало его. Как раз в это время свет в окнах исчез, он хотел было подойти ближе, но тут голос, прозвучавший за его спиной, заставил Алексея вздрогнуть.
- Рано, дорогой, рано. Он еще не уснул.
Ремизов резко обернулся. В том убогом свете, что дарили им крупные зимние звезды и почти сошедшая на нет луна, Алексей долго разглядывал лицо незнакомца.
- Ты кто? - спросил он.
- Я? Гриша Граф, - ответил незнакомец.
- Цыган?
- Цыган. А ты кто?
- Я лейтенант Ремизов, Алексей Александрович, - почему Ремизов представился прежним званием, он и сам не знал. - У меня есть дело к хозяину этого дома.
Говоря эти слова, он кивнул в сторону белоснежного замка.
- Я знаю, ты его хочешь убить, - невозмутимо кивнул головой цыган.
- Откуда ты знаешь?
- Ты уже которую ночь ходишь сюда, как на работу.
- Значит, и ты хочешь его убить, - усмехнулся в ответ Ремизов. - Раз сам ходишь сюда... как на работу.
- Это верно, - рассмеялся Гриша. - Что он тебе сделал?
Ремизов сразу стал серьезным.
- Он убил мою жену и ее любовника, а потом сделал так, что я за это сел в тюрьму.
- Постой... - начал припоминать цыган, - а ты не тот самый лейтенант что...
- Тот самый, - оборвал его Алексей, - только дело в том, что я их не убивал. Это была ловушка.
- Понятно. - Гриша вздохнул. - У меня к нему счет длинней. Он сжег мой дом, убил мою жену и двоих детей.
Оба они, не сговариваясь, посмотрели на белоснежную громаду дома.
За обеих сказал Григорий:
- Он умрет страшно.
Стояли они еще с полчаса. Алексей угостил нового друга сигаретами, и тот впервые за долгое время ощутил во рту знакомый запах табачного дыма. Говорили они мало, но окончательно перешли на "ты" и поверили друг другу. Наконец Григорий, повинуясь какому-то шестому чувству, сказал.
- Пора, пошли.
Подойдя к забору, они сразу всполошили собак. Ремизов вопросительно глянул на напарника, но тот успокоительно поднял руку и шепнул ему.
- Я их давно приучил. Двух овечек им скормил.
Он легко вскочил на забор, чуть свистнул, сказал несколько слов на своем гортанном языке и спрыгнул вниз, во двор. Собаки тут же смолкли, вскоре из-за забора донеслись какие-то странные звуки. Алексей не выдержал, вскочил на забор и увидел забавную сцену. Цыган сидел на корточках и, ласково приговаривая, почесывал животы развалившимся и повизгивающим от счастья псам. Увидев Ремизова, одна из овчарок вскочила на ноги и зарычала, но Гриша прикрикнул, на нее и собака покорно улеглась на землю. Алексей понял, что если он попробует спустить ся вниз, то овчарки снова озвереют и кинутся на него. Но тут в руке цыгана хищно сверкнуло лезвие ножа, первая из собак только дернулась, а вот вторая все же успела взвизгнуть перед смертью.
"Во дает! Прямо цирк!" - подумал Ремизов и спрыгнул вниз.
- Пошли, дорогой, - как к себе домой, пригласил Григорий.
Нечай, сам бывший домушник, сделал все, чтобы обезопасить свой дом от любых посягательств извне. Все окна его дома были забраны решетками. Не мудрствуя лукаво, Геннадий вычеркнул из проекта второй выход и балкон, хотя это и противоречило правилам противопожарной безопасности. После того, как сам Нечай взорвал дворец Алиева, воспользовавшись запасным ходом, он с подозрением стал относиться к этим архитектурным излишествам. Зато единственную дверь он укрепил основательно. Собственно говоря, это были две двери, обе железные, просто отделанные под мореный дуб. Три замка запирали первую дверь, два - вторую. Их он отбирал сам, искал во время редких наездов в Москву. И если в первой двери замки еще походили на замки, то на второй стояли просто чудовища. Увидев их
впервые, Нечай не смог понять принцип работы этих монстров. Но запираясь изнутри, Геннадий все-таки больше привык полагаться на простой железный засов, сделанный, правда, не без изящества из той же хромированной полированной нержавейки.
Всего этого Ремизов не знал, но цыган и не стал подниматься на крыльцо, а повел его сразу к вертикальной пожарной лестнице, ведущей прямо на крышу.
- Тебя мне бог послал, - шепнул он Алексею, начав подниматься по ступенькам. Через минуту они уже были на крыше. Оцинкованное железо чудовищно грохотало у них под ногами, и Гриша даже прикрикнул на Ремизова, правда, вполголоса:
- Что ты топаешь, как слон, разбудишь ведь его!
Алексей хотел было обидеться, металл под ногами цыгана грохотал ничуть не меньше, но решил, что сейчас не время, тем более что как раз в этот момент цыган поскользнулся и поехал вниз по крутому скату. Ремизов поймал его за шиворот, сам чуть покачнулся, но устоял и легко, как куклу, поставил Григория на ноги. Отдышавшись, цыган с видимым уважением посмотрел на своего могучего напарника.
- Нам туда надо, - кивнул он на трубу метрах в пяти от них.
То ли у него подошвы оказались стерты, то ли просто обледенели, но он продолжал скользить, и Ремизову пришлось тащить его за собой. Наконец они оказались у цели. Сверху на трубу был установлен грибок, прикрывающий от попадания внутрь дождя и снега, сделанный в форме типичной русской храмовой "луковицы". Гриша вытащил из одежды большую "фомку" и поддел снизу обрамляющий трубу крепежный обруч. Он чуть подался вверх, сантиметра на два, не больше.
- Хорошо делали, собаки, - поделился своими соображениями цыган.
- Давай, я попробую с этой стороны, - предложил Алексей.
И Ремизов подцепил другую сторону фигурного грибка.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35