Алексей потрогал трубы и убедился, что тепло идет от них. Продолжая жечь спички, он обошел помещение и нашел в углу большой кусок рубероида. Постелив его на две идущие рядом трубы, Ремизов получил неплохое лежбище. Опробовав его, Алексей снова поднялся по ступенькам наверх и осторожно закрыл патерну. Двигая чугунную крышку, Ремизов удивился, какой тяжелой она ему показалась. Только теперь он понял, насколько ослаб за это время.
И в первый раз за много дней Ремизов уснул в тепле, просто провалился в бездонный и долгожданный покой.
Сначала он проснулся днем, долго лежал не шевелясь, лишь прислушивался к доносящимся сверху звукам проезжающих машин, обрывкам человеческой речи. По краям люка слабо сияла полоска дневного света, но вскоре она начала гаснуть, и Алексей понял, что наступил вечер. Время от времени он потягивал из бутылки сладковатый компот и терпеливо ждал глубокой ночи. Без часов, в темноте, это было сложно.
Мыслями он возвращался назад, вспоминал свою прошлую жизнь: мало
помнилось детство, совсем ушли из памяти годы учебы в училище, зато назойливо лезла в голову зона, ее распорядок, прошлые мелкие дрязги, расширенные зрачки Урала и чувство возрастающей тяжести на рукояти стамески. Чтобы отвлечься, Алексей попробовал думать о жене, но с удивлением понял, что почти не помнит ее лица, только то, мертвое, похожее на личину испуганной фарфоровой куклы. Порой ему приходила мысль - а не зря ли он все это затеял? Но мысль о том, что предстоя ло сидеть еще семь лет ни за что, приводила Алексея в содрогание. Незаметно Ремизов снова погрузился в сон, а проснувшись, подумал, что теперь наверняка наступила ночь. Снаружи не доносилось ни звука, слышался лишь шум воды, текущей по трубам.
Допив компот, Алексей сунул баклажку в карман и, на ощупь отыскав лестницу, стал подниматься наверх. Отодвинув в сторону крышку, он увидел ярко блестевшие звезды в разрывах быстро несущихся туч. Оглядевшись по сторонам и не заметив ничего подозрительного, Ремизов поднялся наверх и тут же пронзительный северный ветер пробрал его до костей.
Сначала Алексей пошел к столовой. Окно, через которое он проник в здание в прошлый раз, оказалось закрытым. Обойдя столовую по кругу, он убедился, что тем же способом ему туда не попасть. Тогда Ремизов занялся дверью черного хода. Довольно обшарпанная, она закрывалась изнутри на два крючка, сверху и снизу. Поминутно оглядываясь по сторонам, Алексей долго тряс ее за ручку, пока верхний крючок не слетел с петли, а вот нижний держал крепко. Тогда Ремизов разозлился
и со всей с илы рванул дверь на себя, вырвав упрямый крючок с корнем. Он понимал, что оставляет заметные следы, но голод и злость оказались сильней разума.
На этот раз ему повезло больше. На плите он нашел небольшую кастрюльку с залитыми подливкой макаронами, сверху лежали две небольших котлетки, а на разделочном столе - полбуханки нарезанного хлеба. Кроме того, в большом баке, где вчера был компот, Ремизов обнаружил литра три приторно-сладкого чая.
Ел он на этот раз не спеша, долго смакую каждый кусок необыкновенно вкусной пищи. Закончив с едой, Алексей тщательно вымыл за собой кастрюльку и ложку, перелил в свою баклажку чай, а остатки допил. В первый раз за очень долгое время Ремизов почувствовал себя сытым, и его сразу сморило, он даже задремал, сидя на стуле, чуть не упал и, выругавшись, заставил себя встать и идти на улицу. Уже перед уходом, рассовывая по карманам оставшийся хлеб, Алексей вспомнил о сердитой крысе, оглянулся по сторонам, но "ночной хозяйки" не было видно.
Стоя около покореженной двери, Ремизов долго думал, что ему теперь с ней делать. Наконец он решился, накинул верхний крючок на петлю и постарался приладить на место и нижний, вырванный вместе с шурупами. Получилось не очень убедительно, но Алексей понадеялся на две вещи: на русский "авось" и на то, что его скоро в заводе не будет. Теперь он вылез в окно в самом дальнем от кухни углу и постарался на всякий случай поплотнее прикрыть его за собой. Вдруг ему прийдется им воспользоваться.
После этого Ремизов пошел к забору. После долгих раздумий он решил
попытать удачу с той стороны, что выходила на город. Если бы ему удалось преодолеть этот проклятый забор, то до ближайших домов оставалось всего пятьдесят метров. Это казалось предпочтительней, чем бежать полкилометра по открытому полю под вполне возможный аккомпанемент автомата Калашникова.
На ходу Алексей подобрал обломок широкой доски и железный прут. Прутом он рассчитывал проверить забор, бросить его на изоляторы и посмотреть, заискрит или нет. Ну а доска хоть немного должна помочь преодолеть колючую проволоку с наименьшими потерями.
Пробираясь по голому, сбросившему листву лесу и вглядываясь в освещенный редкими фонарями охраняемый периметр, Ремизов вспоминал все известные ему виды нарушения патрульно-постовой службы. Случалось, что солдаты частенько засыпали на посту, особенно те, что стояли на вышках, но чаще это случалось летом, а не в холодное время года. Бывало, что несколько солдат сходились на одном участке, чтобы более весело провести время, например, перекинуться в картишки. Но если командир части остался тот же, то вряд ли такое было возможно. Подполковник Федченко спуска никому не давал: ни солдатам, ни офицерам.
Одно время большой популярностью пользовалась вышка, расположенная
напротив общежития швейной фабрики. До него было метров триста, но с помощью бинокля солдаты были в курсе интимной жизни этого "монастыря" наоборот. Длилась такая лафа недолго. Воины, рванувшиеся в увольнения по высмотренным адресам, невольно разболтали о своем "объемном телевидении", и девки быстро отгородились шторами.
Увы, если солдат мог уснуть или куда-то уйти, то собаки были привязаны к службе цепью. Одна из них почувствовала запах Ремизова издалека и залилась истошным лаем. Алексей поморщился: остановить ее теперь не было никакой возможности, тем более, что ее поддержали подружки с соседних участков.
"Попробовать пройти с другой стороны?! "- подумал Ремизов и повернул назад. Увы, в ту ночь ветер крутил в разные стороны, и у противоположной стороны забора его поджидала такая же неудача. На призывный лай собаки пришел закутанный в тулуп солдат и стал вглядываться в темноту, пытаясь разглядеть, что встревожило овчарку. Алексей, стоя за забором, услышал его голос:
- Ну, Рэкс, что там учуял? Чего брешешь, а? Вот разлаялся. Что-то там должно быть...
Ремизов решил не испытывать судьбу и повернул назад. Когда по тротуарам завода застучали каблучки первых женщин, спешащих на работу, Алексей уже спал в своем убежище. Хотя проснулся он в тот день гораздо раньше, и все оставшееся до темноты время упорно размышлял, как ему вырваться из этой мышеловки. И выхода он пока не находил.
Глава 41
За два дня до выборов погиб Шамсудов. Утром он возвращался с женой и детьми из родной деревни, где выстроил престарелым родителям большой каменный дом. На пути его была небольшая речка, уже затянутая тонким льдом. Когда "Вольво" предпринимателя показалась на пригорке и свернула к бетонному мосту, из придорожных кустов раздался выстрел. Пуля пробила левый скат, тяжелую машину резко потянуло в сторону. Шамсудов отчаянно крутанул руль, пытаясь удержаться на дороге и одновременно изо всей силы давя на педаль тормоза. Но скорость была велика, осенние дожди и ночной мороз покрыли шоссе ледяной коркой, и, снеся ограждение, автомобиль рухнул в реку. Машина пробила корпусом большую полынью, но утонула не сразу. Некоторое время угловатый багажник автомобиля еще торчал из воды, затем он резко ушел вниз, и тут же над водой показалась голова Шамсудова. Он сумел открыть дверцу машины и, на ощупь найдя одного из детей, вынырнул с расчетом оставить ребенка на льду и тут же вернуться за вторым. О себе и жене он уже не думал, лед был слишком тонок и не выдержал бы их, но детей мог.
Но, уже собираясь нырять обратно, Рашид понял, что на мосту кто-то есть. Подняв голову, он увидел Нечая и еще кого-то рядом. Они встретились взглядами, по лицу Шамсудова пробежала судорога ненависти, он открыл рот, словно хотел крикнуть проклятие этому человеку, но тут тяжелый камень, пущенный рукой хладнокровного Рыди, пробил ему голову, и татарин исчез под водой, окрасив ее в алый цвет. Еще секунды две в проруби продержался его ребенок: запарусившая курточка держала его на поверхности. Перестав чувствовать сильную руку отца, он отчаянно забил ручками по воде, жалобно вскрикнул, прежде чем течением его затащило под лед.
- Молодец! - похвалил Нечай своего "адъютанта". - Ловко ты его.
- В снежки в детстве хорошо играл, - проворчал Рыдя, разглядывая, как в полынье быстро успокаивается вода.
- Снимай посты и поехали, - скомандовал Геннадий и отправился к машине. В этот раз получилось все. Еще две машины перекрыли и без того пустынное шоссе. Одна из них, сообщив о проезде машины Шамсудова, выставила на крышу мигалку и тормознула неторопливо ползущий с фермы "Владимирец". Предъявив фальшивые корочки сотрудников ГАИ, они минут пять пудрили водителю мозги, спрашивая о
якобы проехавшей по этой дороге угнанной машины и, когда услышали по рации отбой, пропустили трактор с утренним молоком.
В машине их уже ждал Фугас, пристроивший между ног чехол со снайперской винтовкой. Когда тронулись, Нечай обернулся к бывшему прапорщику:
- Хорошо стреляешь, молодец.
В ответ Фугас сдержанно усмехнулся.
- По утке иногда трудней попасть.
Нечай слыхал краем уха, что Фугас просто помешан на охоте. В свое время она его и сгубила. Сгоряча он однажды стал отстреливаться от лесника и получил досрочный дембель плюс приличный срок.
- Слышь, Серега, - обратился благодушно настроенный Нечай к Рыде, - а ты бы смог так же попасть в колесо?
- Ну нет,- покосившись на хозяина, мрачно буркнул Рыдя. - Я же тебе уже говорил.
- Ладно, не бурчи, все хорошо, - и Нечай, откинув назад голову, прикрыл глаза. В машине его всегда тянуло спать, поэтому он редко сам садился за руль.
Хозяин дремал, а Рыдя все никак не мог успокоиться. В последнее время его стало беспокоить быстрое возвышение Фугаса. Не то, чтобы он боялся утратить свое положение в городе, вовсе нет. Это было что-то сродни ревности. Все-таки дело они начинали вдвоем. После того как Рыдя застрелил Свояка, Нечай назвал его братом. И тем труднее ему было смириться с новым фаворитом хозяина.
А Нечай спокойно дремал, даже не догадываясь, что творится в душе его "адъютанта". Он привык, что Рыдя был идеальным исполнителем, хорошо
отлаженной машиной для убийства. Спокоен, хладнокровен, предан. Недостаток у него был только один. Пил он много, но раз в полгода, а то и чаще Сергей словно срывался с цепи. Близкие ему люди знали его повадки, он становился мрачен, хлестал водку, не закусывая, и, как у бешеной собаки, у него изо рта начинала течь слюна. Сидевшие с ним за одним столом сразу же начинали убирать со стола ножи и вилки. Жена Рыди вообще вилок в доме не держала. И недаром, получила в бедро четыре дырки еще в первый год замужества. Первый срок Сергей заработал именно в тот раз, чуть не запорол насмерть вилкой собутыльника. Во второй раз он сел уже за ограбление сберкассы. Своим умом Рыдя до этого не додумался, но тот, кто его повел, оказался полным фраером: их повязали в тридцати метрах от кассы. В короткий период между отсидками Рыдя успел соорудить сына, полное подобие отца, но с существенной разницей: парень родился глухонемым. А два года назад у
него родилась дочка, и словно Господь наказывал его за грехи. Уже сейчас девчонке ставили четкий диагноз - дебильность. Может быть, поэтому припадки у Рыди участились, в последний раз жена вызывала по телефону Фугаса три раза за четыре месяца. Приезжали они обычно ввосьмером, самые крепкие из боевиков и то им приходилось туго, когда словно взорвавшийся Рыдя с ревом кидался на толпу. Он был силен как бык, а в припадке бешенства особенно опасен.
Рыдя не пытался сформулировать свои мысли словами, но где-то в подсознании понимал, что хладнокровный, расчетливый и опытный Фугас сможет заменить его при хозяине. Теперь он жалел, что сам порекомендовал бывшего прапорщика хозяину. Со временем это могло перерасти в большой конфликт между двумя главарями нечаевской гвардии, но не позволили другие обстоятельства.
ГЛАВА 42
Вырваться с завода Ремизову удалось только через три дня, и скорее благодаря собственной неудаче. Попытки найти слабое место в охране завода не приводили ни к чему. Проклятые собаки поднимали неизменный лай, а соваться под пули Алексей не хотел. Он начал подумывать о том, чтобы вырваться с завода тем же способом, что и попал, по железной дороге. Но отгрузки продукции в эти дни не было совсем, состав стоял на запасных путях.
Одно время Ремизов надеялся как-нибудь запрыгнуть в кузов выезжающей
машины, хотя и знал, что их проверяют, но если повезло в зоне, то почему не повезет теперь? Увы, резкое сокращение военного заказа привело к тому, что в заводе, некогда трудившемся в три смены, теперь только две мастерские работали до двенадцати ночи, да и то не все дни. Так что единственной машиной, разъезжающей по заводу в темное время суток, оказался тот самый "уазик" охраны, что так напугал
Алексея в первую ночь.
А между тем охрана узнала, что на территории завода скрывается чужой. Первой его увидела скучающая бабенка из охраны, случайно выглянувшая под утро со второго этажа проходной. Она не поняла, что это, но что-то большое и темное двигалось по краю ближайшего леса. Вахтерша подняла тревогу, но пока она убедила начальника караула, тот вызвал машину и лично проехался по территории завода, Ремизов уже сидел в своем убежище. Девицу высмеяли, но тут забили тревогу повара. Набеги бывшего лейтенанта на кухню не могли остаться незамеченными. Третье посещение кухни оказалось самым неудачным. Из пищи ему перепал только кусок хлеба да кружки две киселя. Зато на подоконнике четко отпечатался след огромного ботинка.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35