после Мелешкина он провел еще одну сложную операцию.— Ну, как ваш товарищ? — спросил хирург.— Да вроде все нормально.— Ему повезло: чуть повыше, и задел бы сердце.Они вышли на лестничную площадку, и оба автоматически закурили. Топляков прищурился, потер висок и сказал:— Знаете, что меня удивило? Точно такую же рану я видел во время обхода у той девушки, Орловой.— Что значит точно такую же? — удивился Колодников.— Узкое лезвие, удар в область сердца. Специфический след.В голове майора что-то словно щелкнуло.— Постойте, а где он нашего капитана поранил?— Около восьмой палаты.Выкинув только что прикуренную сигарету, Колодников рванулся обратно в отделение. Вслед за ним последовал и удивленный хирург.— Здесь? — спросил он в конце коридора. За палатой номер восемь была металлическая перегородка с дверью без надписей и цифр.— Да.— А дальше у вас реанимация, — Андрей ткнул пальцем в дверь без номера.— Именно так.— И там лежит Орлова?— Естественно.— …Кое-что становится ясным. Орлова подключена к стационарным аппаратам?— Насколько мне известно, основные реанимационные процедуры уже проведены.Но она по-прежнему в коме, возможно, последствия шока, поскольку серьезных черепно-мозговых травм нет.— Срочно нужна отдельная палата, желательно на другом этаже. Найдете?— Поищем, — не удивился Топляков.— Надо перевести туда Орлову, и мы выставим охрану.— Вы думаете, этот парень прорывался к ней?— Получается, что к ней.Не прошло и получаса, а Ольга Орлова уже лежала этажом выше, в травматологии, в небольшой одноместной палате. Колодников давал подробнейший инструктаж ее родителям.— Вы будете здесь постоянно?— Да, конечно, — сказала Анна Владимировна.— Все должно быть под вашим контролем: лекарства, шприцы…Орловых слова майора напугали.— Это так серьезно? — спросил отец.— Более чем. Охрану я пришлю как можно быстрей, — в этот момент оперативник увидел в коридоре знакомую долговязую фигуру Астафьева. Как вовремя! — Юрий! Ты что тут делаешь? — спросил Колодников, пожимая руку лейтенанту и отводя его в сторону.— Да одного типчика навещал в третьей палате. Три дня назад проломили ему черепок, с тех пор не помнит, кто он и откуда. Документов нет, а тут как раз оперативка о пропаже одного мужика из Железногорска.— Ну и как? Он?Астафьев махнул рукой:— Ничего похожего. Расхождения по всем параметрам. Возраст только сходится.— Ты с ним закончил?— Да.— Ничего срочного пока нет?Юрий пожал плечами:— Не знаю пока. Смотря что там мне Михалыч приготовил.— Слушай, шпалер при тебе?Астафьев отрицательно покачал головой.— Как вы так можете, не понимаю? Во всем городе, наверное, только я и Михалыч таскаем с собой пушку.— Да жарко же с ней! — возмутился Юрий. — Тут в рубашке потеешь, как собака, а еще эту сбрую надевать.Майор расстегнул китель, и Астафьев сразу заметил коричневую кобуру со знакомой рукоятью пистолета Макарова. Но из поясной кобуры Колодников неожиданно вытащил на свет божий еще один пистолет, по виду точно такой же пээм.— На вот тебе по бедности во временное пользование.— Газовый? — разочарованно спросил Астафьев, заглянув в ствол оружия.— У тебя вообще никакого не было, жарко, видите ли, ему! А теперь хочешь, чтобы я тебе свой табельный отдал? Перебьешься.— Слушай, а что случилось? — спросил лейтенант, с недоумением глядя на майора.— Юр, тебе ставится простая и ясная задача. Садишься у дверей этой палаты и головой отвечаешь за пациентку.— Это за кого еще?— За свою крестницу, Орлову. Ее попытались убить, но по пути подвернулся Мелешкин и поронули его.Астафьев присвистнул, а Колодников продолжал:— Парень тот рвался в реанимацию, и ножичек у него был точно такой же, каким пырнули девицу.— И долго мне здесь торчать?— Пока не пришлю смену. Я сейчас сгоняю в управление, выбью пару орлов для охраны, как минимум, через два часа тебя сменят.— Точно?Колодников принял обиженный вид.— Ты что, меня не знаешь?— Слушай, — умоляюще прижал руки к груди Юрий. — Мне в девять как штык надо будет отсюда слинять!— В девять?! Смеешься?! — возмутился Колодников. — В восемь будешь свободен, как фанера в полете. По рукам?— Ну ладно, уговорил, — нехотя согласился Астафьев.Они хлопнули друг друга по рукам, и оперативник своей семенящей походочкой заспешил к выходу, а поскучневший лейтенант тяжело вздохнул, сунул пистолет за пояс и шагнул в палату, на ходу придав лицу предельно вежливое выражение.На свидание в тот вечер Астафьев так и не попал. Как это обычно бывает, Колодников столкнулся с массой неожиданных проблем. Ни Фомина, ни его заместителей на месте не было. После похорон Петренко все они, как подозревал Колодников, находились на даче одного из замов, подполковника Мамонова, — поминали покойного. Дежурный по городу наотрез отказался давать людей для охраны Орловой, сославшись на нехватку милиционеров.— Сейчас пора отпусков, сам знаешь. Лишних нет.— Ты что, не понимаешь, насколько это серьезно? — настаивал Колодников. — Может, снять пару бойцов с дежурства?— Андрей, я все понимаю, но на это должен быть приказ кого-то из замов или командира роты. Лично у меня никого нет. Семеро в Чечне… Знаешь, сколько штыков сегодня вышло у меня на разводе?— И сколько?— Семь.— А остальные где? — ошеломленно спросил Колодников.— Остальные протирают штаны в избирательных участках, охраняют эти долбаные бумажки!— Бюллетени?— Ну да.— Дурдом! — вздохнул Андрей. — Да, было в России две напасти: дураки и дороги, теперь стало три, еще и выборы добавились. Кого бы мне поискать?— Ну, хотя бы Звонковича.— Где он, не знаешь?— Тут был, посмотри в кабинете. В кабинете Звонковича не было, и Колодников отправился в путешествие по коридорам родного управления, толкаясь во все двери. Большая часть комнат была закрыта, в остальных Звонковича либо не было, либо был, но ушел. Толкнув одну из дверей и убедившись, что она закрыта, майор хотел идти дальше, но, услышав неясный шум, остановился. Казалось, что в кабинете гудит растревоженный пчелиный улей, сопровождающийся легким позвякиванием стекла. В этом кабинете размещались районные участковые. Андрей осторожно постучал, и тут же пчелиный рой затих. Усмехнувшись, он постучал еще раз. Отчетливо стали слышны приглушенные переговоры. Наконец дверь приоткрылась, и в проеме показалось круглое лицо участкового, капитана Фортуны.Обычно добродушное, сейчас оно выглядело испуганным, но, увидев майора, участковый облегченно вздохнул:— Фу, блин, это ты, Андрюха. А мы уж думали, снова Мамонов шмонает.— А что, было? — удивился Андрей.— Ты что, на прошлой неделе знаешь, как нам всем тут пистон вставил? До сих пор враскорячку ходим. Заходи.В небольшом, три на четыре, кабинете было накурено и многолюдно. Кроме Фортуны там разместились еще участковые — Мысин, Березин и Панченко и майор Мазуров. Все приветствовали Колодникова со вздохом облегчения.— Как вас Мамонов запугал, — съехидничал майор, по очереди пожимая присутствующим руки.— Ты чего, знаешь, как лютует? — продолжал Фортуна, усаживаясь за стол.Капитан был чистокровным молдаванином, но семья его давно жила в Кривове, и будущий участковый родился здесь. По-молдавски он не знал ни слова, но любил козырять своим происхождением и даже получил кличку Молдован. — Как у Фомина начало пошаливать сердечко, Мамонов спит и видит себя на его месте.Здороваясь, Колодников задержал руку Мазурова:— Как здоровьишко, Михалыч?— Твоими молитвами. Подлечили немного.— Ты бы пока воздержался, — опер кивнул на стол, где красовалась уже початая бутылка водки.— Да ты чего, Андрей! Я даже не пригубил. Сижу, разговариваю просто.Фортуна уже протягивал Колодникову полную рюмку.— На, Андрей, помяни Иваныча.От подобного предложения отказаться было нельзя.— Давай, хороший был опер, настоящий волкодав.Колодников закусил бледной сосиской из вакуумной упаковки и спросил у присутствующих:— Звонковича здесь не было?— Нет, а что? — удивился Фортуна. Колодников коротко изложил суть проблемы, чем вызвал шквал обсуждения, и Фортуне пришлось даже шикнуть.— Тихо вы! Не дай боже завалится кто из начальства, — сказал он, смешно округляя глаза.Наведя порядок, капитан обратился к Колодникову:— Так, значит, Мелешкина из-за этой девки резанули?— Выходит, так. Кстати, вы получили оперативку по этому типу?— Получили. Но на моем участке такого нет. Был один похожий, но он «крякнул» месяц назад.— Опиши поподробней, — попросил Мазуров.Андрей постарался припомнить все, что узнал со слов пострадавшего участкового, и это снова вызвало новый всплеск обсуждения.— У меня Барабанов на него похож, но он в КПЗ сидит, сам отправлял, — сказал Панченко.— У меня двое похожих — братья Бузыкины, — вспомнил Березин.— Ну, они-то хоть на месте? — спросил Фортуна.— На месте. Оба спали дома, все в мат. К тому же они не колются, бухают только.— Да все они после зоны худые и звонкие, — заключил Панченко.— А у меня есть один кент, копия этот твой отморозок, — в разговор вступил молчавший до этого молоденький щуплый парень с сержантскими лычками.Андрей Мысин из всех собравшихся в комнате был самым младшим и по возрасту, и по званию. На своем участке на самой окраине города он работал всего год и, признаться, пока оставался для всех довольно загадочной личностью.В отделе он появлялся утром да вечером, большей частью обитал на своем участке, носившем не слишком благозвучное название Гусинка.— И кто же это? — поинтересовался Мазуров.— Некто Сергеев, Валерий Павлович. Откинулся с зоны дней десять назад.Рост и приметы сходятся.— Наркоман?— Да, сидит плотно, с зоны.— Что за времена, а? — возмутился Мазуров. — С зоны приходят наркоманами.Разве такое раньше было?— Постой, Михалыч, — прервал его Колодников. — Ну-ка, тезка, колись дальше. Что из себя представляет этот Сергеев? Сколько он сидел?— Сидел он солидно, по-моему… — Андрей наморщил лоб, припоминая. — Червонец отмотал точно. Сел он совсем молодым, с отцом вместе троих убили, отца вроде бы расстреляли, а сыночек прошел как малолетка.И Мазуров, и Колодников смотрели на молодого коллегу с недоумением.Подобные преступления в городе случались нечасто, и обо всех они помнили.— Постой, что-то я не помню такого Сергеева. А где он живет?— Краснодонская, сорок.— Краснодонская, сорок? — в один голос переспросили майоры и переглянулись, а Мазуров сказал:— Постой, так какой же это к х… Сергеев? Это Быков! Валера Быков, и они действительно с отцом убили троих пенсионеров, зарезали из-за грошовой пенсии.Тогда ему было лет шестнадцать, поэтому он и получил только червонец. А папашу его точно хлопнули, на нем и до этого труп висел, старый волк был. Три ходки в зону.— Четыре, — поправил его Колодников. — С вышкой. И звали его действительно Павлом.— Павел Иванович, — напомнил Мазуров, обладающий уникальной памятью на даты и имена.— Но почему сын Сергеев? — недоумевал Колодников. — Ты его паспорт видел?— Ну а как же, — даже обиделся Андрей. — И справку об освобождении, и паспорт потом.— Где он сегодня днем был, знаешь?— Как с утра ушел, так его весь день и не было. Сейчас, может, заявился.— Пойду-ка я пробью его по компьютеру у дежурного, — Колодников выскочил за дверь и вернулся довольно быстро, присутствующие успели выпить только по рюмке.— Э, мужики! — с порога закричал майор. — Все верно, это тот же самый Валера Быков, и он сейчас действительно Сергеев. В зоне женился и взял фамилию жены. Теперь понятно, почему его никто не опознал. Десять лет назад он был толстый, как молодой кабан.— И какая ж дура на него такого позарилась? — спросил Мазуров. — Ведь потомственный убийца.— А это мы сейчас узнаем. Кто со мной на Краснодонскую?Ехать решили все, только герой дня, Андрей Мысин, осторожно спросил:— А нам ничего не будет, если мы его возьмем под этим делом? — И он щелкнул пальцем по кадыку.— Нет, еще и похмелят завтра, — пошутил Колодников своим хрипловатым голосом. Глава 5 В стареньком «уазике» разместились с трудом, Мысину и Панченко пришлось сесть на коленки к своим более мощным коллегам. Уникальные российские дороги не давали скучать всем пассажирам.— Андрюха, ты вроде худой, а задница килограммов пятьдесят весит! И мослы торчат как у старой лошади, — сделал заключение Фортуна.— А тебе что надо, Клашку Шиффер на колени?— Не отказался бы… — оживился капитан, но на очередной кочке подпрыгнул так, что прикусил язык и тоскливо застонал.— Он не отказался, если б ему на коленки и Оленьку Камазуху посадили, — поддел сидевший на первом сиденье Колодников.Миловидная Оленька, по кличке Камазуха работала в отделе оператором и весила не меньше полутора центнеров.— Андрей, — обратился Мазуров к Колодникову. — Ты насчет «Москвича» узнавал?— Да, но пока голяк.— Чего так?— Хозяина-то быстро вычислили. Этот мужик, Панов его фамилия, промышляет рыбалкой. Ставит сети в заливных лугах, все лето живет там, на берегу. В город приезжает редко, только продать рыбу. Так что тем же утром он уехал назад.— А жена что говорит?— У него жены нет, только мать, глухня глухней. Я пока ее расспрашивал, чуть голос не сорвал, вон, хриплю до сих пор. Тот может ей что и рассказывал, но она толком ничего не расслышала.— А в больнице что?— Парня, который Орлову привез, никто не знает. Все срочно занялись нашей мисс, а он в это время смотался. Не опросили только дежурного врача, он прямо из больницы поехал в Железногорск. Невеста там у него. Сегодня должен вернуться. Тогда и поговорим.Машину остановили метров за двести от дома Быковых-Сергеевых. Мазуров по памяти и с помощью Мысина обрисовал план участка. Он и командовал захватом.— Вы трое зайдите с задов, — Мазуров ткнул пальцем в Фортуну, Березина и Панченко. — Там за огородами поле, потом овраг, он может уйти туда, ну а мы с двумя Андрюшками пойдем в лоб. Если все нормально, по рации звякнем, значит, подходите. Сергей, ты тоже посматривай, за тобой эта сторона, если что, шумни, хорошо?— Ясно, Михалыч. Не в первый раз, — засмеялся молодой и улыбчивый шофер, частенько попадавший со своим раздрызганным «уазиком» на задержание.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40