Проводив его взглядом, Андрей довольно хмыкнул.Заливные луга в окрестностях Кривова представляли собой естественный лабиринт из проток, речек, озер и болот пойменной части Волги. До великой реки от Кривова по прямой было километров десять, не больше, но, чтобы добраться туда, надо было долго петлять среди озер и проток, пробиваясь по раскисшей колее проселочных дорог, а местами и бездорожью. В этом хитросплетении разбирались только опытные, местные рыбаки и охотники. Именно в луга бежали все злостные правонарушители Кривова, и найти их там было не легче, чем иголку в стоге сена. * * * Астафьев беседовал со Светой Самойленко. Она и в самом деле оказалось очень красивой девушкой. Юрий сразу почувствовал, что ей не очень нравится этот разговор.— Меня уже допрашивали два ваших товарища, толстые такие, приколистые.«Вовчик и Левчик, зубоскалы. То-то они не усмотрели в ее показаниях ничего интересного», — понял лейтенант.— У нас это дело обычное, открылись новые обстоятельства, надо уточнить кое-какие детали.— А Ольга что же, до сих пор без сознания?Не ответив на ее вопрос, Юрий спокойно продолжил:— Кстати, почему вы ни разу не посетили свою лучшую подругу? Столько лет были не разлей вода?Светлана отвела глаза.— Я вчера видела дядю Андрея, он мне все рассказал.— Хорошо, тогда приступим к делу. Скажите, почему вы не хотели, чтобы Ольга уходила с банкета?— Почему вы считаете, что я этого не хотела? — оторопела Светлана.— Есть свидетели. Они видели, как вы шли за ней по аллее, хватали за руку, пытались остановить.— Ну-у, я плохо помню, я… слегка перебрала. Может, такое и было, но я не помню.Юрию показалось, что девушка сочиняет на ходу. Тогда он задал другой вопрос.— Кстати, а когда вы сами вернулись с банкета?После небольшой паузы она ответила:— В четыре.«Врет, — подумал Юрий. — Но почему?»— А если точнее?— Если точнее, то в пять минут пятого, — ехидно уточнила Света.— Хорошо, так и запишем. Да, а где ваши родители?— Ну, отец на работе, а мать у бабушки, она ухаживает за ней. А что?— Хотелось бы с ними встретиться.— Но они не были на банкете.— Зато они были дома, когда вы вернулись.— Ну и что? Я совершеннолетняя, могу делать что хочу и приходить домой когда угодно.— То есть на самом деле вы пришли домой гораздо позже?Несколько минут Светлана пристально рассматривала Астафьева. Этот довольно симпатичный парень все меньше и меньше нравился ей.— Что вам от меня надо? — уже со злостью спросила она.— Очень немного. Правды.— Я говорю правду.— Нет.— Вы так уверены?— Конечно. И это очень странно. Вашу лучшую подругу похищают, потом находят раненой, без сознания. В больнице пытаются добить окончательно, а вы не хотите рассказать даже о такой малости, как последний разговор с подругой.Может быть, вы в этом как-то замешаны?Девушка молчала, но по глазам было видно, что сейчас в глубине ее души происходит какая-то борьба. «Сказать или не сказать?» Но Светлана вдруг явственно снова будто почувствовала на плече цепкую руку долговязого рыжеватого парня с нахальной усмешкой, услышала его хрипловатый голос."… — И где же твоя подружка-недотрога?— Пошла домой.— Давно?— Только что.— В какую сторону?— Туда…"Астафьеву пришлось напомнить о себе, чтобы вывести девушку из молчаливого транса.— Ну так что, Света?Наконец та призналась.— Вам легко говорить, а мне угрожали!— Кто? — быстро спросил лейтенант.— Я не знаю, звонили по телефону. Велели молчать, или меня, как Ольгу, найдут…Астафьев поднялся, обошел кресло, в котором сидела девушка, наклонился над ней и тихо, доверительно сказал:— Свет, они не узнают. Никаких протоколов я составлять не буду. На этих тварей мы все равно выйдем, через того же Гусева, машина ведь его была, а? — Астафьев увидел неподдельный испуг в глазах девушки — Я не знаю никакой машины, — вздрогнув, сказала она.— Хорошо, предположим, я тебе поверил. Но будь уверена, мы их поймаем.Просто это будет завтра, а не сегодня. Мы знаем, что джип «чероки» принадлежит Гусеву. Но кто был в машине, кроме Гусева, а? Глава 11 В камере Валера Сергеев по кличке Свинорез со стоном рухнул на нары, зажимая руками отбитые места.— С-суки, фашисты! — прохрипел он и замер, лежа лицом вниз. Дежурный по смене сержант несколько раз заглядывал в глазок, но новый клиент по-прежнему лежал, не меняя позы. Примерно через час к двери камеры Свинореза подвели еще одного заключенного, невысокого, хилого мужичка с помятым лицом пьяницы и маленькими, бегающими глазками.— Давай его туда, — приказал прапорщик Гребешков, начальник смены.— Чего это? — удивился сержант.— Мамонов велел.— Тогда ладно.Петя Чингарев имел репутацию вечного неудачника. Самые, казалось, обыкновенные поступки для него заканчивались крупными неприятностями. Первый срок он получил в восемнадцать лет: выехав со двора на новеньком мотоцикле, Петя сразу же сбил пешехода. Скорость при этом была не больше двадцати километров в час, но пенсионер умудрился упасть головой на бордюрный камень и загнуться. Через пять лет выйдя из тюрьмы, Чингарев решил отметить это Дело с соседом, но в ходе пьянки произошел крутой «разбор полетов» и сосед умер, получив лишь один удар бутылкой по голове. От большого срока Петю спасло то, что сам убивец оказался еле живой после «беседы» с соседом — синяков на его теле насчитали до полусотни плюс сломанное ребро. Так и тащилась жизнь Чингарева, спотыкаясь на каждой кочке, пока не привела его в очередной раз в изолятор временного содержания по причине кражи телефонного кабеля. Воровали этот кабель все кому не лень, но попался один Петя.В камеру к Сергееву Чингарева подсадили не зря. Петю давно и успешно использовали как стукачка, и Мамонов решил этим воспользоваться.«Хуже не будет, — думал он, отдавая команду. — Этот хмырь, может, убедит его перестать запираться, да и вообще, полезно узнать, что у этого придурка на уме».Очутившись в камере, Чингарев покосился на лежащего Свинореза и, решив, что тот преспокойно спит, полез на верхние нары.Но Валерий не спал, думал. Он прекрасно понимал весь легший не в его пользу расклад. Со страхом он прислушивался к своему организму и понимал, что очень скоро потребуется доза. В подобном состоянии у него возникало только одно желание — кого-нибудь убить. Знали об этом и мать и жена Валеры, безропотно отдавая ему последние деньги. Лишь раз Ленка заартачилась, не желая отдавать сережки, и это для нее плохо кончилось.Этот высокий, красивый парень с голубыми глазами, но жутким прозвищем — Свинорез — сеял на своем пути только смерть, ненависть и страх.Воспоминание о серьгах заставило Бычка застонать от злобы. Кроме сережек в тот раз он вырвал у матери солидную заначку и купил хорошую дозу героина, которого хватило бы надолго, как минимум на неделю, но все это осталось в Константиновке. Наконец в его голове возникло что-то похожее на реальный план побега. Резко поднявшись, он застонал от боли, вполголоса выматерил костолома Жучихина и, переждав боль, начал разуваться. Это было довольно просто — шнурки реквизировали при аресте. Содрав с ноги старый тяжелый тупоносый полуботинок, Бычок начал раздирать его на части.В Константиновке его взяли прямо в доме, и, выходя на улицу, он надел не свои новенькие итальянские туфли, а растоптанные буцалы советского производства, в которых хозяева работали в огороде. Вытащив из ботинка железную пластину супинатора, Бычок провел пальцем по краю выгнутой железки и засмеялся.В свое время износившийся штамп выдал продукцию с браком — чудовищным заусенцем по краю супинатора, а ликвидировать его в ходе вечных боев за выполнение плана не хватило времени. На все действия Свинореза, вытаращив глаза, с верхних нар смотрел Чингарев.— Чего это ты делаешь? — удивленно спросил он. Валера поднял на него голубые глаза и, ухмыльнувшись, сказал совсем невпопад.— А-а, ты как раз вовремя, — и быстро резанул зажатым между пальцев супинатором по лицу неудачника Пети.Тот заорал во все горло, из распоротой щеки хлынула кровь. Чингарев зажимал рану обеими руками, но алая струя просачивалась сквозь пальцы и капала вниз. Свинорез подставил под эти капли лицо и, одним движением руки размазав кровь по щекам и лбу, кинулся к двери, на ходу истерично крича:— А-а! Он меня зарезал!..Открывший «кормушку» сержант увидел перед собой перемазанное кровью лицо заключенного и, крикнув в сторону дежурки:— Саня! — начал отпирать дверь.В камеру они вломились вдвоем. В углу, согнувшись, сидел Бычок, а на нарах корчился Чингарев. Подняв дубинку, сержант бросился к нарам, а прапорщик наклонился над Валеркой.— Что у тебя?..В ответ тот резко разогнулся и, всем телом бросившись на прапорщика, резанул его по шее зазубренной железякой. Кровь из сонной артерии ударила фонтаном. Прапорщик захрипел, зажал горло руками и начал медленно оседать. Его напарник не успел еще понять, что произошло, когда Бычок кинулся к двери и, захлопнув ее снаружи, задвинул защелку и метнулся в дежурку.Третий из надзирателей, невзирая на поднявшуюся суматоху и крики, мирно спал. Он лишь приоткрыл один глаз и сонно посмотрел на вошедшего. Бычок в одну секунду схватил массивную табуретку и обрушил ее на голову милиционера.Судорожным движением вырвал из его кобуры пистолет, рванулся было на выход, но неожиданно остановился, вернулся и содрал с надзирателя ботинки.В голове его внезапно возник еще один замысел. Вытащив связку ключей из двери собственной камеры, он начал отпирать все двери подряд, повторяя одну и ту же фразу:— Всем на выход, конечная остановка.Ничего не понимающие заключенные толпились в коридоре, переговариваясь друг с другом. Входная дверь ИВС по-прежнему оставалась закрытой.— Че такое? Что за базар?— Да хрен его знает.Когда обитатели последней камеры оказались в коридоре, Свинорез обратился к ним с короткой речью:— Ну че, братва! Хер нары протирать, свобода! Аида по домам!Открыв последний замок, он первым выскочил во двор ГОВД. Уже стемнело, и темная лава из тридцати человек почти бесшумно метнулась к большим автомобильным воротам. Вручную они раздвинули их и бросились врассыпную.— Эй, куда! Стоять! — закричал выскочивший из здания ГОВД дежурный по городу и несколько раз выстрелил в воздух. Но это только подстегнуло убегавших. * * * Во внутреннем кармане Астафьева раздался щелчок рации, и голос дежурного по городу взволнованно прокричал:— Всем патрульным машинам и всем, кто меня слышит! Массовый побег из ИВС!Сбежали более тридцати человек.«Свинорез! — тотчас мелькнуло в голове лейтенанта. — Но как?!»Астафьев побежал к остановке дворами. Так ближе! Навстречу ему быстро шли трое парней, встречный ветер донес до лейтенанта ни с чем не сравнимый запах тюремной карболки.«Они!» — мелькнуло в голове Юрия. — Стоять! — закричал он, перебрасывая папку из правой руки в левую и хватаясь за кобуру. Вытащить пистолет он не успел, самый рослый из беглецов прыгнул вперед и ударом ноги свалил Астафьева на землю. Тяжелые удары трех пар ног посыпались со всех сторон, но Юрию все-таки удалось вытащить пистолет и, перекатившись на бок, выстрелить сквозь куртку вверх, не целясь. Он ни в кого не попал, но удары прекратились, и все трое кинулись врассыпную.Астафьев вскочил, подхватил папку и, превозмогая боль во всем теле, погнался за одним из парней. Тому чуточку не повезло: выскочив за угол ближайшего дома, он увидел приближающиеся фары милицейского «уазика» и, повернув назад, нарвался на кулак лейтенанта. Сбив беглеца на землю, Юрий быстро упаковал его в наручники и до приезда машины успел еще пару раз пнуть от всей души. Подбежавшим милиционерам он кивнул в сторону проходного двора:— Двое убежали туда.— Ты с этим выходи на дорогу, — попросил сержант. — Сейчас всех на ноги подняли — гаишников, вневедомственную, кто-нибудь подберет.— Хорошо, — согласился Астафьев.«Уазик» погнал по следу беглецов, а Юрий еще раза три отвел душу на ребрах пленника и поволок его в сторону центральной улицы города, носившей, естественно, гордое имя товарища Ленина. Долго ждать ему не пришлось, минут через пять подъехал «воронок» и «добычу» Астафьева погрузили в соответствующий его социальному положению автомобиль.Не успели они отъехать, как рядом притормозил знакомый «уазик»Колодникова.— Юрка, бросай все, иди сюда! — послышался из кабины голос Мазурова.Рассмотрев при свете состояние своего подопечного, он присвистнул. На лбу лейтенанта набухала кровавая ссадина, волосы выглядели растрепанной метлой, из которой торчал тополиный листочек. С кряхтеньем, корчась от боли, Юрий с трудом забрался в салон машины.— Это кто тебя так? — спросил Михалыч.— Да нарвался на троих этих козлов, еле успел пистолет достать. Одного взял.— А я уже двоих, — похвастался Мазуров.— Ну конечно, я в этом и не сомневался, — скривился Юрий. — Куда мне до вас!— Может, тебя в больницу отвезти?— Не надо, — отмахнулся лейтенант. — Все это мелочи.— Тогда поехали Свинореза искать. Остальных пусть другие ловят.— И где же его искать?— А подумай сам, — предложил Колодников. — Куда он мог податься после побега?Думать Юрию совсем не хотелось, до сих пор в голове его что-то шумело после контакта с тяжелыми ботинками беглецов. Но он все-таки постарался включить мыслительный процесс и вскоре высказал свою точку зрения.— Куда-куда, ширнуться ему надо.— Во-от! Сообразительный мальчик, а героин у над пока не сильно распространен, слишком дорог.— Значит, надо проехаться по предполагаемым точкам, где могут торговать наркотой?— Вот именно — «предполагаемым». Но другого выхода я не вижу, — закончил рассуждения Колодников.Метров через триста они увидели у дороги знакомую фигуру Фортуны. Вся милиция была поднята по тревоге, поэтому никто не удивился неожиданной встрече.Машина притормозила, и грузный капитан забрался в «уазик», сразу же спрессовав оперативников.— Я один дом раскопал, наркотой там торгуют, точно. Свинорез может пойти туда за ширевом. Человечек, который мне шепнул, четкий.— Ну что, может, сначала туда и сгоняем?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40