Каменоломни давно заброшены, однако ходы остались. Заделать их никто и не пытался, так, прикрыли маскировочными полями…
– В подземельях? – переспросил Велька. – Ну был. А что?
– Так, ничего… А правда, что там скелеты встречаются?
– Врут. Да и подземелий-то тех… кот наплакал.
Фраза прозвучала фальшиво. Тая исподлобья смотрела на мальчишку:
– У нас парень однажды пропал… – сказала она. – Вернулся только на пятый день. Мы думали, он в Челесту убежал. Ну… где заповедник, паутипы гнездятся. Думали, сожрали его там.
– А что, его никто не искал?
– Искали. Но уже потом. Мальчишки, дурачье, два дня орали за него «я» на поверках.
Велька покачал головой. Ну и бардак в корпусе… В берсальерке офицер-воспитатель Свяга мог с завязанными глазами определить, все ли курсанты на построении или кто-то в бегах.
– Он много чего рассказывал, – продолжала Тая. – Говорит, там скелет валяется и портал на другую планету. Ну, это вранье, наверное…
– Вранье.
– Ага. Жаль, его потом из корпуса выперли. А я бы хотела клад найти. Карточку с допуском, пистолет, оптикодиски какие-нибудь. – Тая облизала ложечку и вытерла ванильные «усы». – Я даже один ход знаю незарегистрированный. Но он короткий.
– Ага, незарегистрированный, – хмыкнул Велька. – Держи рюкзак шире. Там, наверное, и маскировки не было?
– Не было.
– Их специально оставляют. Для таких, как ты, археологов. – В это слово Велька вложил все презрение, на какое был способен. – А настоящие лазы – под полем. Я, например…
И осекся. Потому что молчок, дальше нельзя. Один ход он знал – настоящий, без дураков. Скелет там вполне мог быть, портал на другую планету тоже. А главное, Велька видел человека, которого звали «команидором».
И началось все с меха для зоськи.
Глава 4
ДЕЛА ДАВНО МИНУВШИХ ДНЕЙ
…Свинчатка для зоськи – это еще не все. Нужен мех, чтобы она падала плавно и не дурковала. Где его добыть, Велька знал. В свои девять лет он был пронырливым ребенком. Да и дел-то всего: пробраться на интендантский склад. Там НЗ, там полушубки – на случай, если энергии не будет и синтезаторы вдруг выключатся. Ну и ядерная зима настанет. Яри, первый из Велькиных друзей на всю жизнь, только вздохнул:
– Псих. Там же детекторы движения, лазеры. Заметут…
– Обджипиэфятся мести. Это видел?
Велька помахал перед Яриковым носом карточкой доступа.
Карточка пацана впечатлила. А уж солидное взрослое «обджипиэфятся», – тем более. Так говорил Троян-7000, герой фильма «Хакер в законе». Ему подражала вся малышня Острова.
– Все равно придурок, – проворчал он. – У бати скопировал? Он же тебя потом в зип зарарит.
В «зип зарарит» – тоже Трояново словечко. Что оно означало, ни Ярик, ни Велька объяснить не могли, но звучало внушительно. «С высшим приоритетом», как сказал бы Троян-7000.
– Ни зипа не зарарит, – уверенно отозвался Велька. – Вот увидишь!
Но сердчишко екнуло.
Проверять карточку он собирался после вечерней поверки. Для этого надо было спрятаться в корпусе и пересидеть до полуночи. Помочь в этом деликатном деле мог лишь один человек – Лесь.
Лесь отыскался в своем «кубрике». Издавна повелось так, что кадетская малышня жила в общей казарме, а старшие – в личных апартаментах на четырех человек. Почему их прозвали кубриками, одному богу известно. В кубрике жить здорово: двухэтажные кровати, стены обшиты ясенем, круглое окно смотрит на море. Если не привередничать, можно представить, будто ты в каюте старинного линкора. Морского линкора, а не космического.
Когда Велька толкнулся в гармошковую дверь, Лесь валялся на кровати. Вообще-то это было неправильно. Часы показывали пять – время для личных потребностей. Но что поделать, если у Леся личная потребность такая: валяться на кровати и пихать пяткой потолок?
– Привет, – меланхолично кивнул он Вельке. – Придумай рифму к «гордо»?
– Морда, – не задумываясь, ответил тот.
– Вот и у меня тоже кризис. Творческий.
– Да чего кризис-то?! – возмутился мальчишка. – Я тыщу рифм придумаю! Хорда. Шагать бордо… то есть бодро. У заборда. А что за стихи-то?..
Лесь вздохнул и перевернулся на живот. Прыщавое лицо его вытянулось, сделавшись похожим на обезьянью мордочку.
– Понимаешь… да нет, куда тебе. Вырасти сперва. Есть, Вельчик, такое слово – «любовь».
– Чего не понять? – солидно пробасил Велька. В его голосе сквозило пренебрежение: – Любовь – это когда на лошадях и в Англию. А еще – целуются. И муж за стенкой.
Как раз вчера он прочитал «Трех мушкетеров» и обладал солидными познаниями в этом вопросе.
– Ничего ты не понимаешь… Я ее и видел-то один раз. И все, погиб… Подойти не смог, представляешь? – Он вздохнул. – Ладно… что мы все обо мне да обо мне. Ты-то чего здесь?
– Так… просто. Лесь, мне помощь нужна.
– Помощь? Это хорошо. Точно рифму не придумаешь?
– Лесь, я серьезно! Мне захайдиться надо! В формате.
Кожа на Лесевом лбу собралась в гармошку:
– Это как?
«Хакера в законе» он не смотрел и «терабайтовых» словечек не знал. Вообще весь последний месяц Лесь откуковал в корпусе. Увольнительных ему не полагалось. А все оттого, что в докладной ротного командира сдуру назвал рвотным.
– Ну спрятаться мне надо, понимаешь? Пересидеть до отбоя.
– А-а. Ясно. В рефрижератор пойдешь?
– С граба рухнул? Там же холодно!
– Ну побегаешь, поприседаешь… Юности свойственна живость тела. Или вот! Оранжерея. Пойдет?
Пойти-то оно пошло бы, но как Лесь это устроит? Зав по хозяйственной части над ней трясется, как мартышка над бананом.
– Там меня найдут.
Лесь почесал кончик носа. Это он думал так. У него мыслительный процесс напрямую связан с носочесательным.
– Идея! Значит, так…
Идея так и осталась невысказанной. Дверь-гармошка разъехалась, и в кубрик заглянул начальник по воспитательной части. Увидев мальчишек, он весь аж затрясся:
– Господа кадеты? Что-о та-акое?!!
Мальчишки вскочили.
– Та-ак… Чтоб через десять секунд ни одного личного состава в кубрике. Выполнять!
Пацанов словно волной слизнуло. У конца коридора их настигло повелительное:
– Ста-ять! Вы… господин кадет!.. Самый дохлый человек после него номер раз!
Велька сразу сообразил, что обращаются к нему. Вот уж фигушки! Сперва поймай! И он припустил так, как не бегал никогда в жизни. За спиной забухали ботинки начповоса.
– Ста-ять, кадет! Будет хуже.
Вырубленный в камне коридор по спирали забирал вниз. Окна исчезли, солнечное освещение сменилось огоньками спектралок-люминесценток. Велька спустился глубоко, очень глубоко.
Из-за поворота высунулась тупая морда робовахтера. Под потолком потрескивали крохотные синие молнии. Парализатор, догадался Велька. Однажды ему довелось попробовать. Бр-р! По всему телу иголочки, как когда руку отлежишь. Но это еще не самое страшное. Когда парализует, и не хочешь, да обмочишься. Одного мальчишку, когда тот вылез к патрульным катерам, краешком зацепило. Полгода «ссыклом» дразнили.
На инерции, не успевая затормозить, Велька выхватил карточку. Ткнул в ехидную морду робота, в самые фасеточные линзы. Стальные плиты перед самым Велькиным носом раздвинулись, выпуская мальчишку в полутемный зал. Велька прислонился виском к ледяной скале. Сердце бухало, словно барабан. Дыхание рвало грудь в клочья.
Сбежал. И грохот башмаков за спиной стих. У офицера-то карточки нет. А может…
Вельку обдало холодным потом.
Да ничего не может!
Начповос пошел к дежурному, чтобы определить Вельку на сканере движения. И очень даже просто. Скоро он вернется, да не один, а с ответственным по этажу. И Велька получится шпион и диверсант – ведь это же зона ограниченного доступа. А самое главное – у него скопированная карточка.
Надо быстренько делать ноги.
Велька огляделся. В стене напротив недоверчивым глазком сканера поблескивала дверь. Там его точно не найдут. Мальчишка обошел глазок так, чтобы тот его не увидел, и достал карточку.
Дверь щелкнула. Застучали сервомоторы, отпирающие замки.
В щель потянуло тревожным запахом металла и ванили. Ванилью пахли маскировочные силовые поля. Значит, там начинаются подземные ходы… Ничего. Троян, когда ломал главный сервер доминиона дивов, и не в такие переделки попадал.
Велька проскользнул внутрь и задвинул за собой дверь. Где-то далеко послышалось жужжание моторов. Кто-то едет. Мальчишка распластался по скале, надеясь, что маскирующее поле скроет его. Оно тонкое, поле-то… И долго в нем не высидишь: в голову начинают мысли дурацкие лезть. Все-таки прэта правильно говорят, что силовые поля живые.
Из-за поворота выехала белесая туша, похожая на кинкара. На борту чернела маркировка: «УМРИ-43». Велька обрадовался: «УМРИ» это вовсе не страшное заклинание, а сокращение. Универсальная Машина для Разведки и Исследований. Оружия «умрам» не полагается. А у сорок третьего еще и дефект есть: слепая зона с тыла. Его несколько раз пытались отремонтировать, но что-то не заладилось.
Так что Велька без страха шмыгнул роботу за спину. Рано или поздно «умр» выберется в знакомые места, где Велька хоть как-то ориентируется. Тогда можно будет сбежать.
Идти пришлось долго. Перед глазами покачивались крепежные скобы для генераторов силового поля. Вельке пришла в голову отчаянная мысль: а не прокатиться ли на роботе? Пацаны постарше относились к роботам пренебрежительно – железка и железка. Велька же считал их живыми. А к живому существу ни с того ни с сего запрыгивать на спину не очень-то и вежливо.
«Умри сорок три, – одними губами прошептал Велька, – можно я на тебе прокачусь? Ну, пожалуйста!»
Робот заворчал и прибавил ходу. «Не хочет», – понял Велька.
Да ехать и не понадобилось. Вскоре тоннель вывел в широкую пещеру, заставленную деревянными ящиками. Здесь робот остановился, вращая приплюснутой головой с фасеточными глазами-объективами.
«Прибыли, – понял Велька. – Вот почему он так спешил».
На всякий случай мальчишка присел на корточки. Робот вновь двинулся вперед и тут же остановился.
– Сорок третий, – послышался повелительный голос. – доложить обстановку.
– Есть доложить обстановку.
Задерживаться за спиной разведчика не стоило. Мальчишка юркнул в щель между ящиками и прижался спиной к стене. От прикосновения маскирующего поля в голове загудело. Стены пещеры сперва раздвоились, а потом и вовсе растроились. Ящики покачивались, словно сделанные из цветного желе, противный запах полез в ноздри.
Робот выехал в центр пещеры. Человек с командирским голосом достал универсальный ремнабор и принялся возиться с разведчиком. Что он там делал, Велька не видел. Его беспокоило другое.
«Надо было сандалии снять, – в отчаянии думал он. – Эх, не догадался! Так случись что – и в коридор. Сорок третий сейчас уедет, а следующий „умр“ ой не скоро!»
Человек с ремнабором тем временем закончил свои дела и отступил в мертвую зону «умра». Скупой свет лампочек осветил его лицо. Велька знал всех офицеров корпуса, но вот этого припомнить не мог. Сорок третий огляделся (человека он не замечал) и покатился к тоннелю, темневшему в дальней стене пещеры.
А ведь незнакомец не просто так курочил робота… Только сейчас до Вельки дошло. Он же подменил результаты патруля! И мертвая зона у сорок третьего наверняка не просто так. Ее специально оставили!
Сквозь щель между ящиками виднелся лишь небольшой кусочек стены. Маскирующее поле покачивалось, словно битум в бочке. Иногда по нему шли волны. В глаз попала соринка, и Велька сморгнул. О чудо! Смолянистая поверхность поля расступилась. Вынырнула медно-желтая рожа, вроде греческих театральных масок. Под ней – черная хламида из ткани-светожорки. Велька о таких читал: это чтобы в темноте случайного блика не было. Ночью человек в таком комбинезоне практически невидим.
Полупрозрачная пелена маскирующего поля сползла с лица пришельца. Больше оно на маску не походило. Но все равно… Такая рожа гадостная!
Почти идеальный круг лица, мясистые крылья носа, брови – тонкая извилистая ниточка. Во лбу «т»-образная моршинка. Место под третий глаз, догадался Велька.
Гость потянулся и раскинул четыре руки, сделавшись похожим на хвастливого краба.
Велькино сердце оборвалось и забыло, как биться.
Асур!
– Смотрю в небо, командор людей, – объявил асур. Акцент выдавал в нем жителя старых миров. Фраза прозвучала примерно так: «Симотарю ва нибо, команидор людзе».
Офицер сдержанно кивнул:
– Смотрю в небо, предел Намса.
Они обменялись приветствиями. Сперва на людской манер, пожимая друг другу руки, потом на асурский. Рукопожатий вышло четыре: асуры не различают правого и левого. Затем «командор» (или как его там на самом деле) достал из кобуры пистолет и протянул гостю. Намса принял оружие с достоинством. А потом раз – и запустил в стену! У Вельки аж в ушах зазвенело. Брызнула каменная крошка; пистолет отскочил от скалы, едва не зацепив Велькин висок.
– Звук странный… – протянул асур («зивук ситараний» вышло у него). – В детстве отец брал меня на болота, слышите, командор? – Он кошачьей походкой двинулся к ящикам, за которыми притаился мальчишка. – В омуте сидели наши рабы, те, чье число крови позорнее…
Велька распластался по камню. Ну, влип!
– Один карлик крови выбрался. Такое бывает. Иногда. Он скрывался в зарослях росянки, подкарауливая меньших кровью. Росянка пожирала его бедра, живот, половые органы. Отец сказал мне: «Слышишь? Так звучит предательство».
– Постойте, Намса, – перебил его человек. – Какой звук, что вы! Пещера под маскирующим полем. Чихнешь, и то эха не будет. Или вы мне не доверяете?
– Доверие сродни меду росянки на ногах. – Гость остановился в двух шагах от Вельки. – Если его слишком много, обнажатся крашенные киноварью кости. Это позор. Я лучше надену северное лицо.
Асур помотал головой, и щеки его обвисли, словно бульдожьи брыли. Морщинка на лбу расползлась, выпуская третий глаз. Видимо, это и было то самое северное лицо, о котором он говорил.
Велька затаил дыхание. Он кое-что знал об асурах. Книжки читал, фильмы смотрел. Надев северное лицо, Намса превращался чуть ли не в провидца.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50