А среди тех тел, которые выносили из особняка лисы, были только мужские трупы…
– Интересно, очень интересно, – пробормотал комендант, думая о своём. – Продолжай.
– Нюхачи загрузили в повозку один ящик и мне кажется, что он не был пустым, – позволил себе ухмыльнуться стражник.
– Ты мне рожу то не криви! – прошипел Сарн. – Выяснили, кто она?
Юс вздрогнул:
– Виноват, господин комендант! Никак нет, господин комендант!
– Что значит, никак нет? – не предвещающим ничего хорошего тоном переспросил Сарн.
Стражник судорожно сглотнул:
– Я не совсем уверен, но мне кажется… – едва слышно залепетал он.
Тёмник в бешенстве ударил кулаком по стене:
– Да не жуй ты сопли – говори прямо!
Квартальный покрылся пятнами.
– Дело в том, господин комендант… Мне только что доложили… Не далее как полчаса назад на Горбатом мосту перевернулась карета. Возница и пассажир, судя по всему, утонули… течение там сильное и тела найти будет очень сложно… Вот я и подумал…
– Чья? Чья карета? – выдохнул Сарн.
– Эррины Этилии Неус…
В сознании Сарна словно мелькнула молния. «Дочь главы совета эрров убита в постели салийца… Как последняя шлюха… Вейдж подстроил с каретой-то… Значит – уверен, что никто не прознает, и что салийцы молчать будут… Чем он купил их молчание, интересно? Ерунда, об этом я потом подумаю… Вот он, мой шанс! Такие сведения дорогого стоят… Неус сделает меня эрром, Белолобый всё забери!! Я им всем покажу, что такое Сарн… Они меня за подкидного держат, а я хитрее их всех вместе взятых… Нет, не хитрее… Я – умнее! Камушки… Никто не видел, это точно! Это шанс…»
– Больше никому об этом не рассказывали? – как можно спокойнее спросил он.
Стражник и его квартальный переглянулись.
– Нет, господин комендант, никому! – рявкнул Юс.
– Вот и хорошо…
Квартальный и стражник не успели даже среагировать: вылетевший из ножен по широкой дуге меч, зажатый в умелой руке, рассёк их шеи до самых позвоночников. Тела ещё не успели упасть, а комендант уже выгребал обеими руками содержимое тайника, и сноровисто рассовывал его по карманам. Он не был жадным – просто расчетливым, поэтому не пожалел нескольких камней для покойничков, и бросил полгорсти им под ноги, и ещё полгорсти оставил в тайнике. А потом аккуратно вложил им в руки их собственное оружие, поднял свой меч с пола и закричал во всю мощь: «Стража, ко мне!!»…
Глава 11
День третий:
семь часов после Полуночной службы.
Новидж широко зевнул, даже не удосужившись прикрыть рот рукой. «К чему лишние политесы? – рассудил он. – Я в своей карете, кроме меня здесь никого нет, если, конечно, не считать этого очаровательного существа. Но это же только рабыня!» – внешний министр довольно хрюкнул.
Он удивительно быстро освоился с новой для себя ролью рабовладельца, и уже не представлял себе, как раньше мог жить без ощущения полной и ничем не ограниченной власти над другим человеком. Это свежее чувство пьянило его и слегка кружило голову. «Всё ж таки салийцы – великая нация, – подумал он, разглядывая маленькую фигурку напротив. – В отличие от других народов, они не стали ханжески лукавить, а просто взяли и узаконили рабство. В то время как в других странах правители лицемерно делили людей на сословия, пытаясь хоть как-то оправдать своё право на власть, салийцы сделали власть человека над человеком абсолютной. А власть – настоящая власть – должна быть именно таковой!» – Новидж хищно раздул ноздри. Его мысли понеслись дальше, и через какое-то мгновение перед его взором возник новый Грайвор, в котором он…
Карета резко остановилась. Рабыня испуганно пискнула. Сладкие грёзы мгновенно вылетели из головы министра.
– Что там, Кхур тебя забери, случилось? – зло выругался он.
– Хозяин, – откликнулся кучер. – Улица перекрыта – не проехать.
– Так пойди и разберись, в чем там дело, бестолочь!
Возница спрыгнул и неторопливо, как и подобает слуге знатного вельможи, направился в сторону толпы. Продираясь сквозь человеческую массу, он то и дело слышал обрывки чьих-то разговоров.
– …А что случилось?…
– …Говорю же, я сам видел – четыре телеги мертвецов вывезли…
– …Давно нужно было губошлёпов к ногтю прижать! Скоро весь Грайвор скупят! У моего шурина один такой лавку за долги забрал…
– …Видел он! Что видел-то? Это не салийцев порезали, а наоборот – они честных горожан к себе заманили и в жертву принесли своему Многоликому. Тьфу… чтоб его Кхур в зад поцеловал…
– …Мне соседка рассказывала – она у них в прислугах была – что сами-то они человечину не едят, а скармливают своим рабам, точно мы брюкву хрякам. Потому и здоровые они у них такие! А рожи-то, рожи их видела?…
Активно работая локтями, кучер пролез в первые ряды. Улица была перегорожена тремя рядами рогаток, вдоль которых стояла шеренга из десяти стражников. Их алебарды были угрожающе направлены в сторону толпы, словно солдаты опасались, что жиденькую плотину первых рядов вот-вот прорвёт, и людское море хлынет прямо на них.
– Господин первец, умоляю, пропустите! Мне на рынок надо, у меня рыба протухнет! Мне за неё потом целый месяц не расплатиться! – заламывая руки, стенал огромный детина в фартуке торговца рыбой. Напротив него стоял командовавший патрулем первец. Его лицо было красным от злости. Он уже не мог кричать, а только хрипел, бешено вращая глазами:
– Назад, назад, рыбье отродье! Кому сказал, езжай в обход, через Горбатый мост!
– Да как же через мост, господин первец? Это же добрых два часа ходу! У меня же рыба!!
– Я счас тебе эту рыбу знаешь куда засуну?! У меня приказ! Понял ты, осьминог драный?! В обход! Все в обход! – пытаясь перекричать толпу, просипел офицер.
Кучер бесцеремонно дёрнул его за рукав. Первец мгновенно развернулся и железной хваткой сграбастал наглеца.
– Ты куда свои ручонки тянешь, кусок дерьма?! – прорычал он. – Да я тебя сейчас…
Он внезапно осёкся, разглядев цвета камзола слуги. Тот довольно осклабился – подобная реакция людей ему была не в диковинку.
– Господин внешний министр желает проехать, и побыстрее! – нагловатым тоном заявил он.
Стражник с ужасом представил себе, что произойдёт с толпой, вздумай он освободить проезд для кареты. Он мгновенно покрылся потом, пытаясь найти выход из сложившейся ситуации.
– Никак нельзя, – почти извиняясь, пробормотал он. – К тому же, дальше всё равно не проехать там… – он махнул рукой куда-то вперёд и что-то сказал. Его последние слова заглушил очередной рёв толпы.
– Что?! – переспросил кучер.
Первец выругался в бессильной злобе и, повернувшись, прокричал:
– Зонг, остаёшься за меня! Дальше, дальше от рогаток толпу держите! Эй ты, новенький, как там тебя… Марн? Алебарду-то повыше подними! Что, ручонки устали?! Не хватало ещё, чтобы ты кому-нибудь ухо отрезал, дубина деревенская! – Он повернулся к слуге. – Веди к карете, сам всё объясню господину министру.
Эрр Новидж тем временем стал понемногу раздражаться. Задержка была совсем некстати: перед тем как ехать во дворец, он намеревался завезти рабыню в свой охотничий замок. Эту ночь, надо сказать восхитительную во всех отношениях, он провёл в доме своего личного лекаря, который умел держать язык за зубами хотя бы потому, что его там не было последние пятнадцать лет. Однако, это было лишь временное пристанище, и утром перед министром встала проблема: куда пристроить свою новую игрушку. Ну, не везти же её к себе в дом? И дело было даже не в мегере, которую он последние десять лет называл женой, а в том, что само существование рабыни должно было остаться в тайне. Закон Грайвора был непреклонен: в королевстве кому бы то ни было запрещалось владеть рабами. Святой Шаур в своём писании провозгласил всех людей свободными, и нарушивший его волю тотчас объявлялся еретиком. Исключение допускалось лишь в отношении салийцев, которые придерживались иной веры, но и они были не вправе убивать либо увечить своих рабов, пока те находились в пределах королевства. В этом отношении подарок посла был весьма и весьма опасным. Новидж не сумел совладать со своими страстями: он принял подарок – и тем самым, пожалуй, впервые в своей жизни, рискнул по-настоящему. Впрочем, в королевстве ходили слухи, что некоторые благородные благополучно владели рабами на протяжении многих лет. Для этого достаточно было держать их где-нибудь взаперти, подальше от любопытных глаз, например – в загородном поместье. Риск в этой ситуации тоже был довольно велик, однако, проведя ночь в объятиях маленькой искусницы, Новидж пришёл к мысли, что он был вполне оправдан. Внешний министр слегка шевельнул пальцем, и салийка немедленно встрепенулась.
– Что желает господин? – немного сглатывая на салийский манер гласные, спросила она.
– Не называй меня господин, – приказал Новидж.
– Хорошо, хозяин, – склонила голову рабыня.
– И хозяином тоже не называй, во всяком случае, когда мы не одни.
Изящные брови вопросительно изогнулись, и на детском личике отобразилось неподдельное удивление.
– Обращайся ко мне… – Новидж наморщил лоб, пытаясь придумать что-то нейтральное. – Обращайся ко мне – дядюшка, – вдруг припомнив слова барона, сказал он. – А я буду называть тебя племянницей или просто по имени. Поняла?
Рабыня неуверенно кивнула.
– И вообще, знаешь что, – Новиджа вдруг осенило. – Я запрещаю тебе говорить с кем-либо в моё отсутствие. Ты не должна…
Снаружи постучали. Он приоткрыл дверцу. Возле кареты навытяжку стоял стражник, судя по бляхе в чине первеца.
– Первец Тендж, господин внешний министр! – представился он.
– Меня не интересует твоё имя, солдат, – раздраженно бросил эрр Новидж. – Меня интересует, когда я смогу, наконец, проехать!
– Это невозможно, господин внешний министр. Я…
– Что?! – взревел Новидж. – Да я тебя, стервеца, в колодки закую! Я тебя…
– Господин внешний министр, – стражник побледнел, – в связи с последними событиями по приказу канцлера все подходы к салийскому посольству оцеплены. Велено никого не пропускать до особого распоряжения. Там дальше, – он махнул рукой в сторону площади, – в оцеплении стоят дроки. Они не только рогатки на дороге поставили, но еще и медвежью желчь разлили, так что лошади всё одно там не пройдут, даже если я вас пропущу.
– С какими такими последними событиями, Кхур тебя забери?
– Как, неужели вы ничего не знаете? – изумился первец. – Сегодня ночью был убит посол салийской империи барон Ямин.
– К-как убит? – заикаясь, переспросил Новидж.
– Подробностей не знаю, господин внешний министр, но нам строго-настрого запрещено пропускать кого-либо к посольству.
Услышанное никак не хотело укладываться в голове. Эрр Новидж был слишком ошеломлён, чтобы осмыслить и принять это поистине страшное для него известие. Всё, на что его хватило, это вяло пошевелить рукой, отпуская ретивого служаку восвояси. Из оцепенения его вывел подобострастный голос кучера:
– Куда прикажете, эрр?
– Во дворец, – почти прошептал Новидж, продолжая таращиться пустыми глазами перед собой.
– Хей! Пошли! – заорал кучер, натягивай вожжи и разворачивая карету.
От этого выкрика Новидж словно очнулся. Он посмотрел на притихшую рабыню и стукнул тростью в стенку кареты.
– Сначала в охотничий замок! И клянусь Шауром, если через час я не буду во дворце, ты пожалеешь!
День третий:
восемь часов после Полуночной службы.
Канцлер стоял спиной к говорившему и смотрел в окно. Со стороны могло показаться, что он внимательно слушает, и только отрешённый и задумчивый взгляд наводил на мысль, что на самом деле он думает о чем-то своём.
Больше всего на свете эрр Филтон боялся ответственности. Разумеется, об этом никто не подозревал, а сам канцлер признался бы в этой слабости разве что под пыткой, но ужас принятия самостоятельного решения был от этого ничуть не меньше. Эрр Филтон и сам не мог объяснить происхождение этого странного, если принять во внимание занимаемую им должность, страха. Он просто боялся. Боялся остаться когда-нибудь один на один с проблемой государственного масштаба, которую пришлось бы решать самостоятельно, без малейшей возможности переложить эту ношу на чужие, путь даже королевские, плечи. Он был советником. Да, именно так – советником! И это ему удавалось великолепно. Что такое совет? Своевременный совет является лишь пищей для принятия окончательного решения. От него всегда можно отказаться, его всегда можно сформулировать по-новому, в конце концов, можно сослаться на то, что умный совет был неправильно понят. Филтон владел этим искусством в совершенстве. Другое дело – самому принимать решение и самому же (о всепрощающий Шаур) нести за него ответственность. Эрр Филтон вздрогнул от этой мысли и едва удержался, чтобы не закрыть лицо руками.
– Таким образом, согласно десятому параграфу Тэннского соглашения, смерть барона является лишь досадным несчастным случаем. Следовательно, случившееся не может быть истолковано салийской стороной как злонамеренное убийство в политических целях, – подытожил Риксус.
Канцлер повернулся и обвёл взглядом всех присутствующих. Глава геральдической палаты и королевский архивариус прямо-таки светился от осознания собственной значимости. Казалось, что причина, по которой собравшиеся в настоящий момент обсуждали Тэннское соглашение, промелькнула мимо его сознания, не удержавшись в нём ни на секунду. Для Риксуса очередной кризис являлся не более чем поводом ещё раз блеснуть своей учёностью. Справа от него, утопив тело в кресле, полусидел-полулежал внешний министр. Он был бледен, как на смертном одре, и всё время вздрагивал, стоило кому-нибудь чуть повысить голос. «Вот, кто всецело осознает ужас сложившегося положения! – невольно отметил канцлер. – Или он так же, как и я боится принимать решение? Пожалуй, нет – он не такой дурак, чтобы не понимать, что в отсутствие короля вся ответственность ложиться только на меня. Он просто ошеломлён». За креслом внешнего министра, точно верный слуга, стоял эрр Жубер. Всем своим видом он старательно изображал деловитость напополам со скорбью по поводу случившегося.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46