— Нам не удастся его использовать. Я исчерпала в нем все остатки силы во время схватки с десантниками. Сейчас это обыкновенный камень, не больше. Будет лучше, если вы станете рассчитывать только на свои собственные силы.
— Так, может, мне самому попробовать в нем разобраться? — попробовал Ротанов зайти с другого конца и нарочито медленно протянул руку к серебряной цепочке, висевшей у нее на шее. Как только они покинули корабль, Линда извлекла камень из его тайного убежища в своей пышной прическе, полагая, что после стычки прятать его уже не имеет смысла.
Самого камня, скрытого в углублении между ее высокими грудями, не было видно, но Ротанов знал, что Линда никогда, даже ночью, даже оставаясь с ним наедине совершенно обнаженной, не расставалась со своей драгоценностью. Вот и сейчас она резко отстранилась.
— Не вздумай к нему прикасаться! Он этого не терпит!
— Не терпит чего?
— Чужого прикосновения!
— По-твоему, он живой?
— Разумеется, он живой! Ему нужно несколько лет, для того чтобы привыкнуть к хозяину, и он не любит чужих. Только я могу управлять этим камнем.
— И что случится, если я к нему все-таки прикоснусь?
— Он накажет меня. А возможно, и тебя тоже.
— Каким образом?
— Неожиданным недомоганием, случайным камнем, некстати подвернувшимся под ногу. Воронкой на дороге… Да мало ли чем, у него много способов. Иногда мне кажется, что он способен в известной степени управлять развитием событий вокруг своего хозяина.
— В таком случае не слишком ли опасно все время оставлять его при себе?
— Тот, кто однажды надел на себя «кровавый жемчуг», так его называл человек, которому удалось привезти этот загадочный артефакт на Землю, уже не сможет с ним расстаться… Невозможно передать словами ощущение, которое я испытываю, если пытаюсь снять камень… Он словно врос в меня, стал моей частью, как рука или глаз. Иногда мне кажется, что мы питаемся кровью друг друга… А тот человек, что привез его, по-моему, он погиб от того, что ему пришлось расстаться с камнем.
— Ты пугаешь меня! Я знаю, что существуют камни, заряженные ментальной энергией и обладающие гипнотическим воздействием на человека, но это…
Она не ответила, молча объехала его и двинулась дальше, не желая продолжать разговор. И ему ничего не осталось, как отложить расспросы до более благоприятного времени.
После несложной технической операции с роботами отряд значительно ускорил свое передвижение, и часа через два, в мареве разогретого воздуха, смазывавшего горизонт, показались зеленые пятна.
Край пустыни был от них теперь на расстоянии, не превышавшем нескольких километров, и уже не оставалось сомнений в том, что они попадут в прерии до наступления темноты.
Вскоре появилось новое подтверждение тому, что они выбрали правильное направление, на пути отряда начали встречаться предметы, брошенные бежавшими из города поселенцами, пустые бутылки, упаковки из-под пищевых пакетов, слишком тяжелые, ненужные в дороге вещи, с которыми пришлось расстаться, после того как жара и усталость овладели людьми.
Все эти валявшиеся на дороге предметы выглядели слишком старыми, много месяцев отделяло их от того момента, когда здесь проходили люди, а жара и песок очень быстро привели эти вещи в полную негодность.
Пустыня наконец кончилась. Отряд пересек последнюю линию барханов, уже покрытых ползучими зелеными лианами. Эти растения напоминали разлегшихся под солнцем змей. Впечатление еще больше усиливалось тем, что их кора была покрыта мелкими блестящими чешуйками. Совершенно инстинктивно каждый из людей старался держаться подальше от этих неприятных растений.
Поднявшись на невысокий холм, с которого начиналась прерия, покрытый пока еще редкой растительностью, путники увидели дом, стоящий в лощине.
Один-единственный дом, одинокий и нелепый здесь, на гигантском пустом и безлюдном пространстве.
ГЛАВА 18
К дому подходили осторожно, сжимая в руках изготовленное к бою оружие, хотя внешне строение выглядело довольно мирно. Они были готовы к любым сюрпризам, столь часто встречающимся на этой планете.
Когда до строения осталось метров двадцать, все по примеру Зарудного залегли в густой траве, доходившей здесь до пояса. Вся прерия поросла этой травой — лишь местами, отдельными небольшими группами, виднелись другие, более крупные растения, напоминающие земные деревья. Да еще повсюду на возвышенностях, на ярком солнце разлеглись лианы, похожие на змей.
Тишина в прерии была не такой, как в пустыне, и, хотя здесь тоже нельзя было услышать ни птичьих голосов, ни стрекотанья насекомых, изменился даже шум ветра. В травянистой поросли он наполнился ароматами трав и незнакомых людям цветов, словно прерия лишний раз желала сказать непрошеным гостям, что они здесь чужие. И только дом, гордо бросавший вызов окружавшему его пространству, выглядел вполне по-человечески.
Они лежали в траве уже минут тридцать. Ничего не происходило. В больших стеклянных окнах здания пламенел закат. Ни малейшего движения, кроме колеблющейся под ветром травы.
— Там определенно никого нет! — произнес Ротанов, которому уже порядком надоело это бессмысленное лежание. Выполняя его собственное требование, спутники вели себя предельно осторожно, но сейчас это почему-то раздражало его, возможно, из-за дома, слишком пустого, слишком умиротворенного и слишком невероятного в этом месте.
— Его строили роботы серии «Крал». На стенах видны характерные подтеки. Строили недавно, стены совсем свежие. — Зарудный опустил бинокль, который все это время не отводил от дома. — Но никаких следов вокруг не видно. Словно технику принесли по воздуху и таким же путем убрали. — Но зачем было проделывать такую дорогостоящую операцию? И для кого они его строили посреди безлюдной прерии?
— Возможно, для нас, — сказал Ротанов, решительно поднимаясь.
— Вы слишком спешите. Если в доме засада, они могут воспользоваться нашей беспечностью!
— Нет там никакой засады. Я хочу осмотреть этот дом изнутри. — И, не обращая больше внимания на предостерегающие реплики Зарудного, Ротанов, не таясь, распрямившись во весь рост и демонстративно закинув бластер за спину, пошел к дому.
Лишь подойдя вплотную к двери, он остановился еще раз и прислушался, не к звукам даже, а к своим внутренним ощущениям. Где-то глубоко под внешним спокойствием притаился страх, потому что он знал не хуже Зарудного — здесь не могло быть этого дома. Никто не строит дома на чужих планетах, на расстоянии многих десятков километров от основного поселения. Даже если эта планета необитаема, даже если эта планета — курорт. Слишком дорого обойдется такое строительство — заново придется создавать системы энергообеспечения, водоснабжения и отопления для одного-единственного дома. Да и кто согласится жить в полном одиночестве, не имея возможности общаться с себе подобными? За сотни лет эволюции человек так и остался стадным животным.
Прежде чем взяться за ручку двери, Ротанов обернулся и еще раз посмотрел на то место в зарослях травы, где скрывались его спутники. Отсюда их не было видно, заросли полностью скрыли лежащих в траве людей. Только он один стоял перед этим домом, словно бросая вызов его слишком явному одиночеству.
Наконец, отбросив последние сомнения, инспектор потянул за ручку и открыл незапертую дверь. Странно было бы обнаружить ее запертой. На сотни миль вокруг не было, кроме них, ни одной живой души. И тем не менее это обстоятельство насторожило его еще больше. Возможно, потому, что на ум пришло нежданное сравнение — двери мышеловок всегда оставляют открытыми…
Небольшая прихожая была заставлена стандартной мебелью, в шкафу Ротанов обнаружил мужскую одежду, непромокаемый плащ, куртку — все одного размера… И никаких следов хозяина…
Хотя насчет следов он был не прав. Следы были. Не было лишь самого хозяина. На кухне, в мойке, лежала небольшая горка немытой посуды, в высокочастотной духовке стояла кастрюля с остатками завтрака или обеда. Пища была холодной, но, если судить по запаху, все еще свежей.
В доме оказалось шесть комнат, и Ротанов, не торопясь, обошел их все, одну за другой, не беспокоясь о тех, кто снаружи ждал его возвращения, — ничего с ними не случится рядом с этим домом. Он не знал, почему у него возникла эта уверенность, но не сомневался, что так и будет. Здесь им ничего не грозило.
Спальня со старинной кроватью из красного дерева. Кровать широкая — на ней с комфортом могли бы разместиться три человека — но спал только один. Одна смятая подушка и узкое одеяло свидетельствовали именно об этом.
После спальни он прошел в гостиную или столовую — трудно было определить однозначно функцию этой самой большой комнаты. Здесь можно было бы устраивать семейные празднества, но дом выглядел слишком пустынно для семейных торжеств, и жил в нем только один человек… Инспектор знал, что не ошибается в своих выводах.
На стене внимание Ротанова привлекла картина, на которой было изображено земное море, с далеким, видневшимся на самом горизонте парусом… Неужели ее вывезли с Земли? Здесь, на Ароме, художник не мог найти такого пейзажа, а картина писалась явно с натуры… С неожиданной тоской Ротанов долго вглядывался в знакомый с детства пейзаж, словно старался разбудить в себе давно ушедшие воспоминания, но ничего не вспомнилось, кроме школьного стихотворения об одиноком парусе:
…Что ищет он в стране далекой?
Что кинул он в краю родном?..
А он, мятежный, просит бури,
Как будто в бурях есть покой!
Так кто же ты, хозяин этого дома? Откуда принес эту картину и как часто, часами простаивал перед ней со слезами на глазах? Ведь обратной дороги к земному морю отсюда наверняка не было…
За дверью, рядом с гостиной, небольшая комната отдыха, или каминная, как ее называли в старинных романах. Камин тоже присутствовал, и даже действующий, растапливаемый такими редкими здесь дровами, добытыми из стволов изредка встречавшихся на Ароме больших растений, похожих на гигантский земной бамбук, с твердыми, словно у земного бамбука, стволами. Колоть их трудно, но горели они неплохо. Ротанов уже успел в этом убедиться во время похода на космодром. Сейчас, однако, ему было не до экспериментов с камином. Он отметил про себя, что дом строился с любовью, с учетом вкусов и интересов своего будущего хозяина.
Но этот вывод противоречил всем его предыдущим наблюдениям, потому что подобное строительство в том месте, где расположился этот таинственный дом, осуществить было попросту невозможно.
Вздохнув и смирившись с этими противоречивыми выводами и наблюдениями, Ротанов отправился дальше.
Поднялся по широкой лестнице на второй этаж, где его взорам предстала большая библиотека, полная старинных бумажных книг. Весь дом таил в себе эту странную смесь современности и старины. Если бы он встретил нечто подобное на Земле, то объяснение могло бы найтись в ностальгии по прошлому. Хозяевами подобного дома могли быть люди, прожившие долгую жизнь и не принимавшие перемен, хотя и не отказывавшие себе в удобствах современных технологий, это должны были быть весьма обеспеченные люди, не стесненные в средствах. Но здесь, на Ароме, все это могло означать нечто совсем другое. И его раздражало, что он так и не смог ухватить главного. Даже названия книг ничего не сказали ему о вкусах отсутствующего хозяина. Здесь была странная смесь учебной, технической, научной и художественной литературы, подобранной без всякой системы, словно на полки ставилось все, что попадало под руку…
Вот только где оно попадало? В брошенной колонии, из которой люди поспешно бежали? За десятки километров отсюда? Для того чтобы перевезти оттуда все эти сотни килограммов книжной бумаги, нужен был хороший транспорт, но вокруг дома не было заметно никаких следов транспортных средств. А из оставленной колонии люди уходили пешком, захватив с собой лишь самое необходимое.
И вот теперь он обнаружил эту библиотеку в доме, отстоящем от покинутого людьми города на десятки километров…
Была еще комната для гостей, пустая и безликая, похожая на гостиничный номер, в которой, очевидно, никто не жил с момента ее создания.
И наконец, за последней дверью инспектор увидел просторный кабинет с компьютерной консолью и плазменным дисплеем, не меньше метра по диагонали… Рядом с консолью на столе навалом лежали небрежно брошенные кристаллические фишки с памятью.
Ничто не может рассказать о человеке больше, чем его компьютер.
И, не слишком задумываясь о моральном аспекте проблемы, Ротанов нажал клавишу запуска. Экран загорелся мертвенным синим светом.
Машина работала, несмотря на то, что он не заметил в доме никаких намеков на провода и розетки, — возможно, большая часть оборудования была упрятана в стены, а питание подавалось дистанционно.
После того как мелькнули привычные заставки, появилось приглашение ввести пароль. «Все-таки стоит защита»! — мельком подумал Ротанов, наугад вставляя в приемник один из кристаллов памяти и уже не надеясь ничего узнать, хотя иногда подобные кристаллы снабжались автоматическим, заранее введенным в них паролем…
Машина заворчала, переваривая полученную информацию, и неожиданно, вопреки ожиданиям Ротанова, вместо повторного требования пароля на экране медленно поплыли строки текста… Видимо, код доступа все же содержался в самом документе, и теперь Ротанов едва успевал читать торопливые, местами оборванные строки, непричесанные, рваные мысли, обрывочные описания событий, полузабытые воспоминания… Все это выливалось в какую-то странную форму, нечто среднее между рапортом и дневником, свидетельство непосредственного участника развернувшейся здесь трагедии, свидетельство, которому не было цены… И которое он искал так долго и безуспешно в брошенном колонистами городке.
«Дорогие сограждане! Не знаю, попадет ли когда-нибудь этот документ в нужные руки, но это моя единственная возможность предпринять попытку предупредить и передать вам то, что пережил и прочувствовал я сам…
Это началось двенадцатого июня… Нет, вообще-то я ошибаюсь, все началось гораздо раньше, и я не знаю точно, когда именно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51