Но противники находились рядом и следователь двумя руками ухватился за руку с ПМ. Атаман удержал оружие и ударил соперника свободной рукой по почке.
Ксюша громко кричала, Светлана стояла молча, но с побледневшим лицом и широко распахнутыми глазами. Вершков стерпел боль, пнул Атамана носком ботинка сначала по одной коленной чашечке, затем по другой. Тот ухватил его за волосы, оседая на пол и увлекая за собой.
Теперь они продолжали борьбу лежа, сосредоточив все силы на обладании пистолетом. Перекатывались то в одну сторону, то в другую, сцепившись ногами и руками. Пистолет находился между ними. На спусковом крючке лежал до сих пор палец Алексея, но и ствол был развернут в его сторону. Следователь ухватил один палец противника и попытался его вывернуть, отчего другой палец нажал на спусковой крючок. При выстреле вскрикнули обе женщины и замерли в ожидании, наблюдая за увеличивающейся лужицей крови. Пальцы Атамана ослабли и он выпустил пистолет. Поднялся один Вершков, с оружием в правой руке.
– Папа! Алеша! – закричали женщины одновременно и кинулись к нему.
– Ты убил его! Убил! – Ксюша бросила на Вершкова взгляд, полный ненависти. Она возненавидела того, за кого вступилась несколько минут назад и кому спасла жизнь. Не исключено, что если бы пуля досталась Александру, то дочь возненавидела бы отца.
– Он жив, – сказала Светлана. Горькие молчаливые слезы залили ее лицо, но она не потеряла самообладания. – Нужно вызвать скорую помощь. – Недавний противник Казакова в смертельной схватке со всех ног бросился к телефону.
– Простите, – Александр переводил взгляд с матери на дочь, – я не мог поступить иначе. – И он набрал «02».
Алексей Казаков был без сознания. Тяжело раненный в живот, он потерял много крови, но к приезду скорой помощи и милиции был еще жив. Он скончался на операционном столе, во время сложной и длительной операции. Врачи восемь часов вели беспрерывную борьбу за его жизнь, но исход оказался фатальным.
Ирина Анатольевна успела застать сына живым и несколько часов провела перед операционной вместе с Ксюшей и Светланой. Несмотря на то, что они предполагали летальный исход, известие врача о смерти Алексея было для них ударом. Ирина Анатольевна вообще не смогла самостоятельно подняться со стула и ее увели под руки. Еще большее потрясение ее ожидало, когда она узнала имя убийцы. Пока никто из родственников не знал, что родной брат убил старшего брата.
Тело Диксона нашли в парке через два дня после убийства.
Хоронили Казакова и семью Марата в один день. Похороны получились пышными. Присутствовал весь цвет преступного мира Саратова. Несколько сот легковых автомобилей, добрая половина из которых иномарки, парализовали на время движение части города.
Траурная колонна петляла по улицам в течение полутора часов. Перед могилами произносились траурные речи. Соратники погибших клялись отомстить за смерть друзей. Выступил и какой-то дряхлый старичок, приехавший в родной город отдать дань авторитетам преступного мира. Не все знали, кто это такой, но кто знал, слушал с открытым ртом, можно сказать, с благоговением, ибо вор в законе, по кличке Мутант, пользовался непререкаемым авторитетом не только в родном городе, а и во многих других местах. Он был не из последних и в преступном мире столицы. Близких же родственников затерли в многоликой толпе. Хоть и шли они рядом с гробами, оставались для большинства присутствующих незамеченными…
Казаковы после поминок собрались в доме погибшего. Почти не разговаривали. Кто-то осмелился придти в этот вечер и вызвать Ксюшу.
– Я хотел с тобой объясниться, – сказал Вершков. Они сидели в беседке, которая находилась в глубине двора.
– Теперь уже не к чему, – ответила девушка бесцветным голосом, не глядя на собеседника. – Я и согласилась на разговор с тобой лишь для того, чтобы окончательно разорвать отношения.
– Это невозможно! Мы любим друг друга!
– Мне даже порой кажется, что я тебя ненавижу, – оборвала его Ксюша.
– Это потому, что считаешь меня убийцей своего отца. Но уверяю, что ты заблуждаешься. На спусковом крючке пистолета находился его палец. И в пылу борьбы он сам в себя выстрелил. Если не веришь, я могу показать тебе результаты экспертизы. На курке отпечаток его пальца. А я не хотел его убивать, у меня была другая цель, только арестовать, – оправдывался Вершков.
– Пусть так, но ты пришел арестовать его, не посоветовавшись со мной.
– Он же преступник, а тебя я не застал в общежитии.
– Для кого преступник, а для кого был родным отцом. И мне известно его прошлое. К тому же арест для отца приравнивался к смерти. Поэтому он и совершил в свое время побег из колонии. Как ни крути, а ты убийца.
– Ксюша, милая, дай мне шанс. Я не могу без тебя!
– Ты же обещал мне оставить отца в покое. А сам?! Не мог потерпеть еще немного. Правильно папа говорил, что мент всегда останется ментом, а обещание – для него пустой звук. А я еще спорила, что ты не такой. Дура!
– Я сделал запрос еще до того, как мы с тобой договорились.
– Ну, конечно! У тебя на все оправдания найдутся, а человека нет. Очень близкого и родного мне человека! – Она стряхнула слезы.
– Тебе сложно сейчас объективно оценить обстановку, мешает обида. Давай встретимся через недельку и обсудим все в спокойной обстановке.
– По-твоему, через неделю уже угаснет боль утраты. Я сейчас все решила для себя на будущее. Не ищи больше встреч со мной, – и она встала, давая понять, что разговор окончен.
– Подожди, – попытался удержать ее Александр, но она, не оборачиваясь, пошла по аллее к дому.
Сергей и Гарик вышли покурить на улицу, Светлана куда-то запропастилась и в комнате осталась только Люба да Ирина Анатольевна, на которой лица не было.
– Вон он, – сказала дочь, выглянув в окно.
– Кто? – спросила мать безразличным тоном.
– Твой потерянный сын. Позвать?
– Не нужно, – замахала руками Ирина Анатольевна.
– Все равно когда-нибудь придется открыть ему правду. Решай скорее, а то уйдет.
– Да пойми же! Не могу я признать сыном убийцу моего Алеши, – и она закрыла лицо руками. – Не могу!
– Прости, мама, я не подумала. – Она посмотрела на мать, не зная, как поступить дальше. Потом подошла к ней, села рядом и прижала ее голову к себе. А в душе пожилой женщины произошло раздвоение: она считала себя виновной в сиротской судьбе младшего сына и в то же время вменяла ему в вину гибель старшего.
– А где мама? – В комнату вошла Ксюша…
Светлана долгое время сидела в углу комнаты на стуле с высокой спинкой и практически не произнесла ни единого слова, только изредка отвечала сочувствующим. Она не прислушивалась к разговорам родственников, прокручивая в уме всю свою жизнь.
Влюбилась она в Алексея еще в школе, тот ответил взаимностью. И с тех пор, бок о бок, они прошли с ним вместе трудный и длинный путь. Они на двоих делили радость и невзгоды, вырастили дочь, а самое главное – она безумно любила его, несмотря ни на что. И теперь, когда не стало самого близкого человека, она считала, что ей нет места на грешной земле.
Никто не заметил, как хозяйка вышла из комнаты. Она закрылась в ванной комнате и включила воду, чтобы создать иллюзию, что кто-то моется. Села на край ванной и посмотрела на отопительную, дугообразную трубу, тянувшуюся по спирали к самому потолку. На бельевой веревке, натянутой по периметру ванной комнаты, висели давно высохшие брюки Алексея, про которые все забыли. Она взяла с полки маникюрные ножницы и обрезала веревку с одной стороны. Брюки соскользнули на пол, задев женщину по лицу.
– Подожди, милый Алешенька, я уже иду к тебе, – произнесла она вслух и обрезала веревку с другой стороны. Накинув на шею петлю, она встала на цыпочки и, натянув веревку, завязала ее на верхней спирали трубы. – Вместе грешили, вместе и отвечать перед Богом будем, – и она подогнула ноги в коленях.
Собравшиеся хватились хозяйки. Никто не мог вспомнить, когда и куда вышла Светлана. Кинулись искать по всему дому и во дворе, но нигде не могли найти. Сергей остановился у ванной комнаты и постучал в дверь. Он проходил тут уже несколько раз и ему показалось странным, что так долго льется вода.
– Кто там? – поинтересовалась Ксюша, задержавшись около Сергея.
– Не знаю. Никто не отвечает. Но если бы вода заполняла ванну, то звук бы менялся и становился булькающим, а он однотонный.
– Мама! – Ксюша постучала в дверь кулаками. – Что же ты стоишь? – закричала она на Сергея, заподозрив неладное. – Ломай дверь! – На шум сбежались остальные. Гарик, вместе с Сергеем, вышибли дверь, которая, задев за плечо повешенную, развернула ее лицом к родственникам.
– Боже мой! – Ксюша обняла и приподняла тело матери, а Гарик развязал веревку.
– Вызовите «скорую», иначе она умрет! – Дочь сидела на полу, положив голову матери на колени. Она приподняла глаза и встретилась с молчаливыми взглядами и гробовой тишиной. – Нет! Это не правда! За что, Господи! Не верю! – Ксюша размахивала головой из стороны в сторону, ударяясь о косяк. – Почему ты не забрал и мою жизнь?! В чем я перед тобой провинилась?! – причитала она, надрывая голосовые связки, но глаза оставались сухими.
– Пойдем со мной, внучка, – склонилась над ней Ирина Анатольевна. – Помогите поднять, – обратилась она к мужчинам. Беднягу уложили в постель в ее комнате, а бабушка присела рядом, взяв ослабленную руку девушки в свои старческие, но нежные и мягкие руки.
– Поплачь, Ксюша, поплачь. Полегчает, – посоветовала она. Сначала редкие и сдержанные всхлипывания, а затем громкие рыдания с причитаниями заполнили комнату. А Ирина Анатольевна вытирала у внучки слезы и тихо повторяла: – Поплачь, милая, поплачь. Полегчает.
И вновь похороны. Только более скромные, на которых присутствовали только близкие родственники. Прилетели и Мухины, родители Светланы. Олега Пантелеевича долго не могли оттащить от могилы дочери. Он упал на холм, зарыв лицо в землю. Его поднимали, но он снова и снова падал. Ольга Никитична чуть не бросилась в могилу следом за гробом.
В семействе Казаковых наступила черная полоса невезения. Вечером всех ожидал очередной сюрприз. Исчезла Ксюша, оставив записку: «Прошу, не ищите! Я жива и здорова, но хочу начать жизнь заново. Люблю всех, но мне больно вас видеть. Ксюша».
Вершков узнал о смерти Светланы Олеговны и решил еще раз навестить Ксению. Он не собирался опять выяснять отношения ибо знал, что только время лечит душевные раны. Хотелось только утешить ее и как-то помочь по возможности. На звонок вышел незнакомый мужчина.
– Вы кто? – поинтересовался Александр.
– Светланин отец, Олег Пантелеевич, – представился мужчина.
– Значит дедушка Ксюши. Вы не вызовете ее? Меня зовут Александр, она знает.
– Наслышан о вас. Подождите минутку, молодой человек, – и он исчез, но буквально тут же появился обратно. – Вот, – протянул он записку внучки.
Читая ее, Вершков на глазах переменился в лице.
– Извините за беспокойство, – сказал он и ушел, не попрощавшись.
ГЛАВА ВОСЬМАЯ
Во время похорон Атамана одинокая женщина в черном, свободном платье и черном платке стояла в стороне и слезы отчаяния буквально душили ее. Когда летний ветерок обдувал ее фигуру, платье облегало тело и на передний план выступал еще маленький, но гордый животик.
Ей безумно хотелось подойти поближе и последний раз поцеловать любимого или хотя бы взглянуть на него. Но понимая, что она там чужая, а для некоторых и нежеланная, она продолжала стоять в стороне. Но в душе накапливалось зло на убийцу, который лишил жизни отца неродившегося ребенка.
Только после того, как все разошлись, женщина подошла к могиле и положила на холмик две красные розы. Затем взяла большой портрет погибшего в черной траурной рамке под стеклом, долго всматривалась в знакомые и такие родные, близкие черты любимого и, поцеловав положила на место.
– Спи спокойно, Алеша. Убийца ответит за твою смерть! – произнесла она, словно клятву.
Нина притаилась за телефонной будкой, недалеко от пешеходного перехода. В правой руке она сжимала ручку кухонного ножа, лезвие которого скрывалось под рукавом.
На улице уже сгущались сумерки, когда к переходу с другой стороны дороги подошел Вершков, удрученный исчезновением Ксюши. Он рассеянно посмотрел по сторонам и, не обращая внимания на женщину, пошел через дорогу.
Каким-то немыслимым образом он умудрился перехватить руку с ножом, буквально в сантиметре от своей груди. Удар предназначался в сердце. Он вывернул ее руку за спину и перетащил на тротуар.
– Сама объяснишь или пойдем в отделение милиции? – спросил Вершков без всякой злобы, но ответ изумил его.
– Я ненавижу тебя!
Около них притормозил «жигуленок».
– Помочь, командир? – В окно высунулась доброжелательная физиономия. Нина, с ножом в заломленной руке, намеревалась уже поздороваться, но Тюлень, незаметно для ее конвоира, поднес палец к губам и быстро убрал.
– Без помощников как-нибудь обойдемся.
– Эта ненормальная на меня покушалась, хоть я и вижу ее впервые, – и Александр пожал плечами, давая понять, что не понимает, в чем дело. – Если не торопишься, подбрось до отделения.
– Нет вопросов, садитесь.
Вершков втолкнул покушавшуюся на его жизнь в салон автомобиля, но сам втиснуться не успел, машина резко рванула с места. Так как он уже занес ногу, чтобы сесть в машину, то упал прямо на проезжую часть.
– Тоже какой-то чокнутый! – сказал он вслух, поднимаясь на ноги и голосуя.
Возле него тормознула машина государственного такси. – Я работник милиции. – Он предъявил водителю удостоверение и попросил уступить место за рулем.
Тюлень не торопился, уверенный, что пешком преследователь их не догонит. Но «жигуленок» обогнала и «подрезала» «Волга», прижав его к обочине.
– Сдурел?! – Тюлень решительно выскочил из автомобиля.
– Не меньше, чем ты. – Вершков решительно вышел из машины и направился навстречу обманщику.
– Стоп! – Виктор выставил руки вперед, предупреждая нападение следователя. – Я могу объяснить.
– Неужели? – с сарказмом в голосе поинтересовался преследователь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36