– Очень хорошо, старшина, – сказал капитан. – А какие контейнеры протекли?
– Те, что поступили с главной палубы, сэр. И это очень странно, потому что мои люди дважды их проверяли, прежде чем поставить на хранение, и тогда никаких признаков утечки обнаружено не было.
«Почему я даже не удивлен?» – возмущенно подумал Каверс.
– Спасибо за информацию, старшина. Благодарю вас и ваших людей за своевременные и быстрые действия. Я также читаю нужным приказать вам и вашим людям ни с кем этот инцидент не обсуждать. Вы также не вправе обсуждать его друг другом за пределами вашего отдела. Вы меня понимаете?
– Так точно, сэр, – отозвался Манкиллер, хотя он не вполне понимал. Впрочем, понимать ему требовалось только то, что ему и его людям был дан приказ придержать языки и что его долг – обеспечить его выполнение.
– Выполняйте, – кивнул ему капитан. Отключившись от Манкиллера, он тут же соединился с Редером. – Вы там одни, коммандер? – спросил он, как только на экране возникло лицо бортинженера.
– Так точно, сэр. Мистер Бут ушел, как только вы отключились.
– Приходите ко мне в кабинет, коммандер. Надо поговорить.
От усталости и расстройства Редер чуть не плакал.
– Сэр, – медленно произнес он, – когда эти контейнеры покидали главную палубу, они были в порядке. Я сам каждый из них проверил. Лично. Если они протекли, к моим людям это отношения не имеет.
– А я и не думал, что имеет, – сказал Каверс.
«В последнее время я такие воспаленные глаза частенько наблюдал, – подумал Редер. – В зеркале. Всю эту неделю сплошные взлеты и падения. Мы победили мокаков, но потеряли повиан. Мы схватили крупного дельца в преступном мире, но он был убит на нашей же гауптвахте. А теперь еще и это. Пожалуй, я даже рад, что я всего-навсего коммандер».
– Когда вы только прибыли на борт, коммандер, – с непроницаемым лицом произнес Каверс, – я дал вам задание. Теперь я бы хотел услышать ваш рапорт.
– Сэр, пока что я по больше части подозреваемых исключал. К своему удовлетворению.
Капитан недовольно поморщился.
– Что ж, это тоже в своем роде прогресс. – Его серые глаза впились в Редера. – Так есть у вас подозреваемый?
Редер немного подумал.
– Так точно, сэр, есть. Но это всего лишь подозрение. И для этого подозрения у меня нет почти никаких реальных оснований. Так что на данный момент я бы предпочел больше ничего об этом не говорить.
Каверс поднял брови.
– Даже мне?
– Сэр, я не хотел бы предубеждать вас против кого-то, кто может оказаться совершенно невиновным. Не думаю, что я даже наедине с собой решился бы вслух его имя назвать. Все это слишком туманно.
Капитан со вздохом откинулся на спинку кресла.
– Хорошо, коммандер. Я уважаю вашу прямоту. Но все же… – Он подался вперед, складывая руки перед собой. – Скажите мне по крайней мере, кого вы исключили из списка подозреваемых?
– Сэр, я не считаю, что наша проблема находится на главной палубе.
Каверс опять поднял брови.
– Что ж, поскольку это разом устраняет около пятисот подозреваемых, мне остается лишь сделать вам комплимент за столь быструю работу, – сказал он. – Но как вы к такому заключению пришли?
– Для начала я изменил порядок распределения запчастей. Всякий, кому требуется какая-либо деталь, за нее расписывается, и она тщательно осматривается при передаче. Если деталь после этого портится, мы знаем, с кем конкретно по этому поводу говорить. Я также стал бригады перемешивать. Ни одна бригада не работает в одном и том же составе больше недели, так что если кто-то недолжным образом исполняет свои обязанности, это гораздо скорее может привлечь внимание остальных. Но мои люди действительно делают свою работу как полагается, сэр. Они наблюдают друг за другом и дважды проверяют каждую мелочь. Они сознают важность того, чем занимаются, и горды за свою работу. – Редер развел руками. – Я просто не представляю себе шпиона, действующего в такой атмосфере.
Капитан кивнул.
– Да, основания у вас серьезные. Ну ладно. Я оставлю вас в покое… на какое-то время. Но все же подумайте, нельзя ли как-то ускорить процесс. Хорошо? Спасибо, что зашли, коммандер.
Редер встал и отдал честь. Капитан ему ответил, и Питер повернулся к двери.
– Да, кстати, Редер, – позвал его Каверс, когда коммандер уже закрывал за собой дверь.
– Слушаю, сэр?
– Постарайтесь мячик не уронить.
– Есть, сэр.
Протягивая руки перед собой и жалобно рыдая, мокак опустился коленями на стальной прут. Боль была велика, но он все равно чувствовал, что ее недостаточно.
– О Дух Судьбы, о Всемогущий, прошу Тебя, услышь мою молитву. Нижайше прошу у Тебя снисхождения за столь неразумный риск со столь ничтожными результатами. – Насколько он смог понять, никто даже не заметил поврежденных пломб на контейнерах с зараженными отходами. Или они так быстро это обнаружили, что никакого вреда нанесено не было. По сути, вся его миссия, похоже, наносила очень мало вреда, учитывая приложенные усилия. Мокак сглотнул слюну. Эта мысль была для него крайне неприятна.
– О Дух, направь мои неверные стопы. Укрепи меня, чтобы я смог лучше Тебе послужить. Не дай мне поколебаться в моей решимости, не дай мне потерпеть неудачу с моей миссией. – Невозможно было воспользоваться хлыстом, хотя агенту страстно хотелось это сделать. К несчастью, хлыст наверняка оставил бы предательские следы.
Еще в Конгрегации агент славился своей строжайшей дисциплинированностью. Многие приближенные с гордостью носили на себе отметины от хлыста. Но никто не мог сравниться с агентом ни по глубине, ни по числу отметин. Те дни были по-настоящему славными.
Но задача агента казалась столь колоссальной. Еще бы – ему в одиночку предполагалось провалить программу Содружества по использованию легких авианосцев! Толкователи, в их беспредельной мудрости, страшились этих кораблей, чувствуя, что они могут склонить чаши весов в пользу ненавистного Содружества.
– О Дух, пусть же этого не случится. На их стороне столько всего. И судостроительные верфи, и военные заводы, и вся остальная промышленность. А на нашей стороне только истина.
«Истина и горючее». Агент поразился собственной мысли. Она была так нехарактерна, что мокак распознал в ней непосредственный контакт с самим Духом.
– О, я недостойный, – в благоговейном экстазе прошептал агент. Затем он упал ничком и снова зарыдал, но на сей раз уже от радости. – Мы их одолеем! О Всемогущий, с Твоей помощью мы победим!
Через двое суток, когда Редер и лейтенант Роббинс заканчивали одно из своих занятий по отработке командных навыков, Синтия нарушила уже привычный ритуал, когда она забирала подобранную для нее Редером литературу, смущенно его благодарила и вылетала из кабинета как пугливая лань, спасающаяся от лесного пожара. На сей раз она так и осталась сидеть.
Язык лица и тела девушки был таким откровенным, что Редер тут же понял – она или страшно нервничает, или чем-то очень расстроена.
– Как там у вас с мистером Бутом? – поинтересовался он. – Оставил он вас в покое?
Вопрос, похоже, Синтию удивил – брови ее слегка приподнялись.
– Да, сэр. Он меня совсем в покое оставил.
И она снова погрузилась в молчание, с некоторым ожиданием поглядывая на коммандера.
«Да говори же!» – подумал Питер.
– Лейтенант, – наконец сказал он вслух, – вам было бы совершенно позволительно задать вопрос или сделать заявление, не вынуждая меня их из вас клещами вытаскивать. – Он немного подумал. – Если, конечно, вы не собираетесь спросить что-то действительно личное или сказать что-то предельно жестокое. Но ведь вы же этого делать не собираетесь?
– Нет-нет, сэр, – сказала Синтия и доверительно подалась вперед. – Знаете, мне кажется, я могу найти способ разрешить вашу проблему, сэр.
– Мою проблему? – спросил Питер. «Какую проблему? – подумал он. – Целлюлит, дурной запах изо рта, раннее облысение? Так или иначе, я в серьезной беде, если мне помощь Синтии потребовалась».
– Я имела в виду вашу проблему с пилотированием, сэр. – Сказав это, девушка, похоже, испытала великое облегчение.
А у Редера, напротив, внутри все сжалось. «Кажется, я тут что-то насчет предельной жестокости сказал? Нет, только не это», – подумал он, заметив, что Синтия, не замечая его дискомфорта, собирается продолжать.
– Я больше не летаю, лейтенант, – лаконично заметил он.
– Только потому, что нынешнее оборудование не соответствует вашим потребностям, – с жаром откликнулась девушка. – Но оно может соответствовать, и этого будет не так сложно добиться.
– Лейтенант, – сквозь зубы процедил Редер, – мне сказали, что нет никакой возможности…
– Честно говоря, сэр, это потому, что на данный момент, быть может, вы один такой. Поэтому они просто не хотят тратить на эту проблему время и деньги. Но, сэр, эта война только еще разгорается, и в дальнейшем масса людей будет страдать от ранений, подобных вашему. – Синтия уже выглядела порядком разгоряченной. – А решение такое простое!
«Черт тебя подери, – подумал Питер. – Как же ты не понимаешь, насколько это болезненная для меня тема? Дерево бы уже сообразило, что я не желаю об этом говорить. Камень бы сообразил. Даже Бут бы сообразил!»
Он развел руками.
– Что вам от меня нужно? – спросил он чуть громче, чем следовало.
– Тут проблема обратной связи, – заметила Синтия, словно его не слыша.
«Я бы тоже так сказал», – с горечью подумал Редер.
– Этот протез не может с компьютером «спида» взаимодействовать, – продолжила девушка. – Но с вашим запястьем это никак не связано! Сухожилия в вашем запястье почти так же чувствительны к движениям, которые вам нужно делать, как и ваши пальцы, да и химический компонент безусловно там есть. – Синтия с надеждой посмотрела на коммандера, глаза ее горели энтузиазмом. – Все, что на самом деле нужно, это протяжение, – заключила она.
Редер беспомощно ощутил, как челюсть его отпадает. «Боже, – подумал он. – Она права. Решение должно быть совсем простое».
– Так что вам от меня нужно? – снова спросил он.
Девушка сжала руки у себя на коленях.
– Мне нужно четыреста долларов, – призналась она. – Для оплаты расходов на разработку.
Редер потер пальцем под нижней губой.
– Если я дам санкцию на выделение средств, – заметил он, – ваше изобретение будет принадлежать Содружеству.
– На самом деле, раз уж на то пошло, мне третья часть валовой прибыли причитается. И мне этого более чем достаточно. – Синтия пренебрежительно махнула рукой. – Я инженер, а не бизнесвумен.
Редер ушам своим не верил. Его наивная маленькая Синтия совсем как настоящая бизнесвумен вещала. «А что до меня, – подумал он, – то я-то уж точно инженер, а не богатый спонсор. И все-таки мне этого страшно хочется. Но как я могу это оправдать?»
Питер машинально принялся выстукивать пальцами правой руки ритм, которому учил его физиотерапевт. Несколько секунд спустя он это понял и прекратил.
– Ладно, – сказал он Синтии. – Я дам санкцию на выделение средств.
Мрачнее тучи, Редер сидел в баре у Паттона, испытывая очень слабую жалость к себе. Он не обращал внимания на радостные голограммы, что покрывали почти все стены пляжами, пальмами и смеющимися людьми с прекрасным загаром и неправдоподобным минимумом одежды. Он даже не обращал внимания на шелест волн, накатывающих на пляж, а также на предельно реалистичный запах океана и водорослей. День вышел тяжелый. Вспоминая первую его половину, Питер аж зубами заскрипел.
– Семь «спидов»? – переспросил завскладом. – Вы говорите – семь?
У него был тот же певучий акцент, что и у капитана Бетаб, но на этом, если не считать цвета лица, их сходство заканчивалось. Мужчина был приземистый, очень пухлый, и всем своим обликом напоминал того, кем, собственно, и являлся: армейского бюрократа. Кабинет его тоже выглядел в точности как должен был выглядеть кабинет заведующего складом военного имущества. Не лишенный известной роскоши, со множеством сувениров. Ковер на полу напоминал настоящий кашмирский. «Мне за такой ковер три года ишачить», – подумал Питер.
– Да, – подтвердил он, титаническим усилием воли выскребая из себя последние остатки терпения. – Знаете, лейтенант, там такая штука бывает – бой называется. Вещи в ней страшно изнашиваются. Мы только что крупное сражение с целой вражеской эскадрой провели. Это на тот случай, если вы не в курсе.
– Семь «спидов», – снова заныл мужчина. – Ах, я полагаю, это в высшей мере избыточно.
Редер вздохнул и устроился поудобнее, собираясь поторговаться.
Складские работники почему-то всегда вели себя так, словно то, что они считали возможным выдать, использовать вообще не предполагалось. А что до потери «спидов»! Как будто «Непобедимый» только тем и занимался, что бессовестно «спиды» транжирил. А оружие, запчасти и горючее там щедрой рукой разбрасывались налево-направо без всяких мыслей о стоимости военного имущества или о том, что другие того же самого дожидаются.
Редер знал, что запросы «Непобедимого» имеют приоритет, и складские работники знали, что он это знает. Но даже при всем при том игра требовала того, чтобы он, метафорически выражаясь, со шляпой в руке на коленях к ним подползал и униженно клянчил то, что они и так без вариантов должны были ему выдать. А им полагалось вести себя так, словно каждая волновая направляющая или генератор поля из их личных пенсионных фондов поступали.
– Ладно, я получил, что хотел, – пробормотал Питер себе в стакан, стараясь изгнать из памяти свидание с завскладом, точно кошмарный сон.
Затем он позволил себе краткое мечтание, в котором он снова вел эскадрилью, а общение с гнусными скрягами на складе военного имущества не было даже легким облачком на его горизонте. Питер нежно улыбнулся.
«Может статься, это реально, – подумал он. – Как знать, быть может, Синтия все это провернет». По крайней мере, Питер в это верил. Ее идея имела определенные достоинства, а схемы, которые она ему набросала, выглядели многообещающе. «Как бы это было чудесно», – подумал он.
Тут Питер взглянул в зеркало и увидел там вторую причину того, почему день сегодня вышел тяжелый.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46