https://wodolei.ru/catalog/dushevie_kabini/steklyannye/
– Со всякими там фитюльками. Моя жена лично его заказала. Как же мне этого торта хотелось. А теперь я его есть не смогу.
– Но он лжет, – стал настаивать Питер. – Это не доказательство – это всего лишь семь идентичных голограмм. Пожалуйста, проверьте хотя бы сами записи, – взмолился он.
– Нет! Это уже неважно, – проворчал адмирал. – Все равно праздник испорчен. – Затем он повернулся и сошел со сцены бок о бок с тем шибздиком, который дал ему голоснимки и теперь явно хотел их себе вернуть. Генерал швырнул их вверх, и они запорхали в сторону сцены.
Питер стал озираться и понял, что оркестр уже пакует инструменты, а публика подбирает свои манатки и вдоль рядов откидных сидений проталкивается к выходу. Все это выглядело как абсолютно законный конец торжественной церемонии.
– Но я правда их сбил! – в отчаянии воскликнул Редер.
– Иди домой! – крикнул ему генерал. – И этот чертов торт с собой забери! – Затем свет на сцене погас, и через несколько мгновений какой-то невнятицы он проснулся.
Громкие, жизнерадостные голоса мигом привели Питера в чувство. В бар только что вошла шумная компания летчиков-истребителей. Глянув на Редера, они сразу отметили его инженерные нашивки, после чего явно решили не уделять ему внимания, расселись за столиком и принялись выкликать миловидную официантку.
Чувствуя себя ущемленным, Питер опять повернулся к стойке. «Черт побери, – подумал он. – Неужели и я так заносчиво на людях держался?»
Да, очень даже возможно.
Пилотируя «спид», ты был сама слава и изящество. Невероятная мощь лежала буквально у кончиков твоих пальцев. Жизнь летчиков-истребителей делилась на «спиды» и остальной мир.
Как бы ты с этим ни боролся, ты все равно чувствовал, что всему остальному чего-то отчаянно недостает.
«Цвета, рельефности, смысла», – мрачно думал Питер.
Инженеры, к примеру, очень ценились и уважались за то, что они обслуживали тебя и твою машину, но с летчиками-истребителями они даже рядом не стояли.
«Ты просто переживаешь, что тебя в стороне оставили, – сказал себе Редер. – Скучаешь по энтузиазму, по духу товарищества. Ничего, стоит тебе только прибыть на новое место службы и снова почувствовать себя частью чего-то большего, как ты сразу перестанешь видеть оскорбление там, где его и в помине нет. А пока что, если не будешь за собой следить, – предупредил он себя, – станешь совсем как папаша». Его отец отлично умел находить причины для гнева, когда бывал пьян, хотя по трезвости был добрейшим из смертных.
За спиной у него вдруг раздался взрыв смеха, почти наверняка никак с ним не связанный. Но Редер все равно ощутил, как жар приливает к лицу, словно он и впрямь услышал насмешку над ним и его новым нелетным статусом. Тогда он с деланной небрежностью взял правой рукой бокал, и тот, разумеется, тут же лопнул как мыльный пузырь. С счастью, он был почти пуст.
– Извините, – сказал он официантке.
– Нет проблем, – отозвалась она. – Хотите еще?
– Конечно, – кивнул Редер. – Пластиковый стакан у вас есть?
– Есть кое-что получше. – Вытащив из морозилки большую ледяную кружку с бочковым пивом, она эффектно поставила ее перед клиентом.
– Вот это да, – обрадованно выдохнул он. – На вид эта роскошь даже вам мало в чем уступит.
Официантка рассмеялась.
– Первый раз меня с кружкой пива сравнивают.
– Но это не просто пиво, мэм, – заверил ее Редер. – Это подлинное сокровище. – «И вы, ручаюсь, тоже», – сказал дьявольский блеск в его глазах.
Она прочла его мысленное послание так легко, как если бы оно высветилось неоновыми буквами над стойкой, и понимающе тряхнула головой, а на щеках у нее тут же мелькнули ямочки. Затем официантка открыла было рот, но прежде чем она успела заговорить, солидная ватага пилотов и механиков вломилась в бар, шумно требуя к себе внимания. Тогда она одарила Редера полной сожаления улыбкой и бросилась обслуживать радостную толпу.
Питер мысленно вздохнул. «Ладно, – подумал он. – Пусть это будет всего лишь легкий, приятный флирт».
Оглядев завсегдатаев бара, Редер задумался, сколько еще пройдет времени, прежде чем он опять станет членом такой вот компании. Его коллеги по курсу инженерной переподготовки разъехались двумя неделями раньше, но Питеру требовалось закончить программу физиотерапии. До сих пор он был так занят, что даже не замечал, как он по ним скучает.
Редер немного поразмышлял о том, куда его пошлют и какими конкретно станут его новые обязанности. Наверняка где-то его ожидала важная работа, и Питер ни секунды не сомневался, что справится с ней не хуже любого другого флотского офицера. Переподготовку он атаковал так же вдумчиво, как и в свое время проклятых мокаков, и занятия ему очень даже понравились. Узнавать все больше и больше про свои любимые машины не было такой уж великой обузой. Больно было только думать о том, как они без него летают. Редер стал первым учеником в своем классе; лучше него были только те мужчины и женщины, которые обучали его профессии бортинженера. «Дайте мне только, ребята, немного опыта поднабраться, – подумал Питер. – Тогда я и вас за пояс заткну».
Так что он по-прежнему будет возле «спидов», останется частью военных действий. В конце концов, война уже вышла за рамки простого сражения с кучкой религиозных фанатиков. Тут взгляд Редера остановился на голографическом плакате за стойкой.
«ЗНАЙ СВОЕГО ВРАГА!» – требовал плакат, и на нем в агрессивной позе изображался повианский солдат. Да, на дальних окраинах исследованного человеком космоса мокаки нашли себе чужеродного союзника. Действовали они примерно так же, как древний ирландский король, который искал помощи у Англии для ведения своих баталий. И теперь мокакские Толкователи обнаруживали, что намерений мирно возвращаться домой у их союзников не больше, чем у норманнских рыцарей Стронгбау.
«По моему скромному мнению, повиане уже решили все горючее во вселенной себе заграбастать, – подумал Питер. – Отчего я порой себя представителем вымирающего вида чувствую».
На взгляд человека повиане были… как бы сказать? Вот если бы какой-то пропагандист специально решил бы придумать вид, безошибочно нажимающий на все человеческие «кнопки ужаса», получилось бы именно то самое. В целом повиане очень напоминали пауков, а их словно бы позаимствованные у скорпиона педипальпы развились в панцирные трехпалые «руки». Их тускло-красные тела покрывали кожистые чешуйки и редкие грубые волоски. У них было по восемь глаз-бусинок, два из которых могли видеть в ультрафиолете. Повиане также имели по восемь «ног», причем каждая заканчивалась трехпалой когтистой лапой. Их «рты» представляли собой острые, ороговевшие режущие приспособления, снабженные солидной парой клешней для удерживания добычи, пока ее разрезают на части и запихивают в полупрозрачный пищеварительный мешок в брюшке.
Редер аж передернулся. «Грязные твари», – подумал он.
Повиане говорили через гибкую трубку, похожую на слоновий хобот и размещенную примерно там же, где у человека бывает нос. Из самого конца брюшка тянулся длинный и тонкий хвост, увенчанный ядовитым жалом.
«Только психованная орава таких мизантропов, как эти мокаки могла обратиться к подобным тварям за помощью в борьбе против себе подобных, – подумал Питер. – Сомневаюсь, что большинство мокакского населения понимает, насколько их Толкователи утратили над повианами контроль. Впрочем, если вдуматься, вряд ли и сами Толкователи это понимают».
Редер находил предельно жестокую иронию в том, что Содружество теперь проливало кровь, чтобы освободить мятежников от их союзников, тогда как мокаки убивали своих избавителей, которых они именовали «содругами», твердо веря в то, что тем самым они спасаются.
«Впрочем, – подумал Питер, – если уж ты мокак, это предполагает, что ай-кью у тебя как вот у этой кружки».
– Коммандер Редер?
Обернувшись, Питер обнаружил, что ему лучезарно улыбается совсем молоденькая челночная летчица. Ростом около метра семидесяти, с кудрявой шапкой светлых волос, она была очаровательна уже одной своей юностью и энтузиазмом.
– У меня для вас приказ, сэр. – Она поспешно вручила ему дискету и с традиционной пилотской небрежностью отдала честь.
Редер тоже отдал честь, показывая, как это вообще-то следует делать.
– Спасибо, – с улыбкой поблагодарил он девушку. «Поверить не могу, – подумал он затем, – что этот ребенок летает, а я от полетов отстранен». В юной челночной летчице вполне можно было заподозрить школьницу, прогуливающую уроки. Питер сунул дискету в наручный ридер. Ага. Прибыть на ККС «Непобедимый» так-то и так-то, и так далее и тому подобное. Название он не припоминал, что было довольно странно – даже сейчас флотские авианосцы были не так уж многочисленны. А цифровой код определенно указывал на авианосец.
«Ох, Бога ради, только не конвойный авианосец. Только не переоборудованный „купец“, который только тем и занимается, что транспорты и грузовые суда пасет…»
– Старт назначен на семнадцать ноль-ноль, сэр.
«Еще три часа, – подумал Редер. – А делать особенно-то и нечего». Челночная летчица все еще перед ним стояла. И с надеждой улыбалась. «Ей что, намекнуть требуется? Напрямую это как-то делать не принято».
– Если у вас есть время, может, выпить присядете? – вдруг предложил Питер и тут же ужаснулся: «Господи, что я такое говорю?» – в смысле, кофе, сок и все в таком роде. – «Раз тебе, деточка, мою задницу на Луну везти, – подумал он, – ты у меня этанолом не побалуешься. Вообще-то некоторые инструкции очень даже разумны».
Девушка хихикнула.
– Мне уже двадцать один, сэр. Но я бы немного кофе выпила. Спасибо. – Она легко запрыгнула на соседний табурет. – Моя фамилия Гарднер. Мой брат в вашей эскадрилье служил.
– Вы сестра Бо Гарднера? – Она ничем его не напоминала. – И как он там?
– Гораздо лучше, – сказала Гарднер, и ее юное лицо сразу же посерьезнело. – Врачи говорят, к концу года он уже ходить будет.
– Если такое вообще возможно, он точно будет, – заверил ее Редер. – Ваш брат – просто золото.
– Он то же самое про вас говорил. – Ее улыбка совсем испарилась, и теперь девушка смотрела на него серьезно, что ей не очень шло. – Как думаете, почему так получилось? Почему мокаки оказались у Риги-Пять, да еще в таком количестве?
Питер скривился. Его левая ладонь стала слегка влажной.
– Хороший вопрос. Я и сам его себе не раз задавал.
«А если по правде, деточка, – подумал он, – то он мне даже снится. Причем без конца».
На самом деле планировался просто-напросто очередной набег на мокакские перерабатывающие заводы. Загрузить антиводород и убраться с минимальными потерями с обеих сторон.
– А Бо что говорит?
– Он говорит, было похоже, что нас там ждали.
– Точно. – Питер кивнул. – И они не успели бы так быстро окопаться и приготовиться, если бы первое предупреждение к ним пришло, когда мы только границу пересекли.
Мысленно Редер снова все это видел. Перерабатывающий завод представлялся большим серовато-голубым островом, что плавал над оранжево-бурым диском Риги-Пять. Пара грузовых кораблей была пришвартована у стыковочных труб завода, а больше, не считая двух спутников планеты, ничего не просматривалось.
– Наверняка они заблаговременно там расположились, – негромко продолжил он. – Датчики ничего не фиксировали. За предыдущую неделю – никаких транзитных сигнатур. – Питер покачал головой. – Место было тихое и холодное – в точности как и ожидалось. Капитан выслал нас по-быстрому разведать, и мы славно продвинулись, но тут вдруг мокаки ударили. Два судна Космического Отряда сразу в гору ушли. Такие дела. – Редер глотнул пива. Глаза его были далеко, а крики погибших месяцы назад астронавтов по-прежнему звенели у него в голове. Так бывало всякий раз, когда он об этом вспоминал.
– Бо говорит, в армии полно мокакских изменников, – прошептала Гарднер. – Он говорит, до границы вас засечь не могли, никаких случайностей, все у вас было как надо.
Питер взглянул на девушку; она явно бурлила гневом после того, что произошло с ее братом. «Черт побери, а я-то как разгневан после того, что со мной случилось!» – подумал он. И она вполне могла быть права. На вид мокака от содруга было не отличить.
Конечно, мокаки могли вычислить, что из всех их заводов Рига-Пять представляет собой самый вероятный объект для удара, и устроить там засаду. Правда, Редеру очень не хотелось представлять их себе такими смышлеными. Но еще более неприятной была мысль о том, что они могли комфортно осесть в главнокомандовании Содружества. «Хотя, – подумал Питер, – при нынешнем уровне наших руководящих эшелонов нехватка мозгов у кого-то из их членов может быть не столь очевидна». Что было откровенной клеветой, и он это знал, однако подобный образ мыслей уже почти вошел в традицию.
В реальности же со времени начала войны ускоренное продвижение по службе привело в ряды высшего руководства немало превосходных, знающих офицеров, и теперь они далеко перевешивали накопившийся там шлак. Все реже и реже можно было встретить офицера, который получил повышение только за то, что ничего катастрофического не натворил.
– А знаете, Гарднер, – по-доброму обратился к девушке Питер, – Бо, возможно, прав. А потому не самым глупым решением будет вести себя осторожно и держать рот на замке. Но поскольку никто из нас в контрразведке не служит, то становиться на этот счет параноиком я тоже смысла не вижу. Ничего, кроме досады и раздражения, это не принесет.
Хмурясь, она немного подумала.
– Да. Пожалуй, вы правы. – Затем Гарднер постаралась привести себя в более радужное настроение и с улыбкой спросила: – А вы мне о брате не расскажете? И ваши новости не забудьте, чтобы я смогла их ему передать.
– Говорите, о вашем брате вам рассказать? – Питер Редер медленно расплылся в широкой улыбке.
«Вот где я отыграюсь», – подумал он. Бо был одним из лучших его друзей, но старая армейская аксиома гласила, что другу можно доверить все, включая жизнь, но только не девушку и, разумеется, не бутылку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46
– Но он лжет, – стал настаивать Питер. – Это не доказательство – это всего лишь семь идентичных голограмм. Пожалуйста, проверьте хотя бы сами записи, – взмолился он.
– Нет! Это уже неважно, – проворчал адмирал. – Все равно праздник испорчен. – Затем он повернулся и сошел со сцены бок о бок с тем шибздиком, который дал ему голоснимки и теперь явно хотел их себе вернуть. Генерал швырнул их вверх, и они запорхали в сторону сцены.
Питер стал озираться и понял, что оркестр уже пакует инструменты, а публика подбирает свои манатки и вдоль рядов откидных сидений проталкивается к выходу. Все это выглядело как абсолютно законный конец торжественной церемонии.
– Но я правда их сбил! – в отчаянии воскликнул Редер.
– Иди домой! – крикнул ему генерал. – И этот чертов торт с собой забери! – Затем свет на сцене погас, и через несколько мгновений какой-то невнятицы он проснулся.
Громкие, жизнерадостные голоса мигом привели Питера в чувство. В бар только что вошла шумная компания летчиков-истребителей. Глянув на Редера, они сразу отметили его инженерные нашивки, после чего явно решили не уделять ему внимания, расселись за столиком и принялись выкликать миловидную официантку.
Чувствуя себя ущемленным, Питер опять повернулся к стойке. «Черт побери, – подумал он. – Неужели и я так заносчиво на людях держался?»
Да, очень даже возможно.
Пилотируя «спид», ты был сама слава и изящество. Невероятная мощь лежала буквально у кончиков твоих пальцев. Жизнь летчиков-истребителей делилась на «спиды» и остальной мир.
Как бы ты с этим ни боролся, ты все равно чувствовал, что всему остальному чего-то отчаянно недостает.
«Цвета, рельефности, смысла», – мрачно думал Питер.
Инженеры, к примеру, очень ценились и уважались за то, что они обслуживали тебя и твою машину, но с летчиками-истребителями они даже рядом не стояли.
«Ты просто переживаешь, что тебя в стороне оставили, – сказал себе Редер. – Скучаешь по энтузиазму, по духу товарищества. Ничего, стоит тебе только прибыть на новое место службы и снова почувствовать себя частью чего-то большего, как ты сразу перестанешь видеть оскорбление там, где его и в помине нет. А пока что, если не будешь за собой следить, – предупредил он себя, – станешь совсем как папаша». Его отец отлично умел находить причины для гнева, когда бывал пьян, хотя по трезвости был добрейшим из смертных.
За спиной у него вдруг раздался взрыв смеха, почти наверняка никак с ним не связанный. Но Редер все равно ощутил, как жар приливает к лицу, словно он и впрямь услышал насмешку над ним и его новым нелетным статусом. Тогда он с деланной небрежностью взял правой рукой бокал, и тот, разумеется, тут же лопнул как мыльный пузырь. С счастью, он был почти пуст.
– Извините, – сказал он официантке.
– Нет проблем, – отозвалась она. – Хотите еще?
– Конечно, – кивнул Редер. – Пластиковый стакан у вас есть?
– Есть кое-что получше. – Вытащив из морозилки большую ледяную кружку с бочковым пивом, она эффектно поставила ее перед клиентом.
– Вот это да, – обрадованно выдохнул он. – На вид эта роскошь даже вам мало в чем уступит.
Официантка рассмеялась.
– Первый раз меня с кружкой пива сравнивают.
– Но это не просто пиво, мэм, – заверил ее Редер. – Это подлинное сокровище. – «И вы, ручаюсь, тоже», – сказал дьявольский блеск в его глазах.
Она прочла его мысленное послание так легко, как если бы оно высветилось неоновыми буквами над стойкой, и понимающе тряхнула головой, а на щеках у нее тут же мелькнули ямочки. Затем официантка открыла было рот, но прежде чем она успела заговорить, солидная ватага пилотов и механиков вломилась в бар, шумно требуя к себе внимания. Тогда она одарила Редера полной сожаления улыбкой и бросилась обслуживать радостную толпу.
Питер мысленно вздохнул. «Ладно, – подумал он. – Пусть это будет всего лишь легкий, приятный флирт».
Оглядев завсегдатаев бара, Редер задумался, сколько еще пройдет времени, прежде чем он опять станет членом такой вот компании. Его коллеги по курсу инженерной переподготовки разъехались двумя неделями раньше, но Питеру требовалось закончить программу физиотерапии. До сих пор он был так занят, что даже не замечал, как он по ним скучает.
Редер немного поразмышлял о том, куда его пошлют и какими конкретно станут его новые обязанности. Наверняка где-то его ожидала важная работа, и Питер ни секунды не сомневался, что справится с ней не хуже любого другого флотского офицера. Переподготовку он атаковал так же вдумчиво, как и в свое время проклятых мокаков, и занятия ему очень даже понравились. Узнавать все больше и больше про свои любимые машины не было такой уж великой обузой. Больно было только думать о том, как они без него летают. Редер стал первым учеником в своем классе; лучше него были только те мужчины и женщины, которые обучали его профессии бортинженера. «Дайте мне только, ребята, немного опыта поднабраться, – подумал Питер. – Тогда я и вас за пояс заткну».
Так что он по-прежнему будет возле «спидов», останется частью военных действий. В конце концов, война уже вышла за рамки простого сражения с кучкой религиозных фанатиков. Тут взгляд Редера остановился на голографическом плакате за стойкой.
«ЗНАЙ СВОЕГО ВРАГА!» – требовал плакат, и на нем в агрессивной позе изображался повианский солдат. Да, на дальних окраинах исследованного человеком космоса мокаки нашли себе чужеродного союзника. Действовали они примерно так же, как древний ирландский король, который искал помощи у Англии для ведения своих баталий. И теперь мокакские Толкователи обнаруживали, что намерений мирно возвращаться домой у их союзников не больше, чем у норманнских рыцарей Стронгбау.
«По моему скромному мнению, повиане уже решили все горючее во вселенной себе заграбастать, – подумал Питер. – Отчего я порой себя представителем вымирающего вида чувствую».
На взгляд человека повиане были… как бы сказать? Вот если бы какой-то пропагандист специально решил бы придумать вид, безошибочно нажимающий на все человеческие «кнопки ужаса», получилось бы именно то самое. В целом повиане очень напоминали пауков, а их словно бы позаимствованные у скорпиона педипальпы развились в панцирные трехпалые «руки». Их тускло-красные тела покрывали кожистые чешуйки и редкие грубые волоски. У них было по восемь глаз-бусинок, два из которых могли видеть в ультрафиолете. Повиане также имели по восемь «ног», причем каждая заканчивалась трехпалой когтистой лапой. Их «рты» представляли собой острые, ороговевшие режущие приспособления, снабженные солидной парой клешней для удерживания добычи, пока ее разрезают на части и запихивают в полупрозрачный пищеварительный мешок в брюшке.
Редер аж передернулся. «Грязные твари», – подумал он.
Повиане говорили через гибкую трубку, похожую на слоновий хобот и размещенную примерно там же, где у человека бывает нос. Из самого конца брюшка тянулся длинный и тонкий хвост, увенчанный ядовитым жалом.
«Только психованная орава таких мизантропов, как эти мокаки могла обратиться к подобным тварям за помощью в борьбе против себе подобных, – подумал Питер. – Сомневаюсь, что большинство мокакского населения понимает, насколько их Толкователи утратили над повианами контроль. Впрочем, если вдуматься, вряд ли и сами Толкователи это понимают».
Редер находил предельно жестокую иронию в том, что Содружество теперь проливало кровь, чтобы освободить мятежников от их союзников, тогда как мокаки убивали своих избавителей, которых они именовали «содругами», твердо веря в то, что тем самым они спасаются.
«Впрочем, – подумал Питер, – если уж ты мокак, это предполагает, что ай-кью у тебя как вот у этой кружки».
– Коммандер Редер?
Обернувшись, Питер обнаружил, что ему лучезарно улыбается совсем молоденькая челночная летчица. Ростом около метра семидесяти, с кудрявой шапкой светлых волос, она была очаровательна уже одной своей юностью и энтузиазмом.
– У меня для вас приказ, сэр. – Она поспешно вручила ему дискету и с традиционной пилотской небрежностью отдала честь.
Редер тоже отдал честь, показывая, как это вообще-то следует делать.
– Спасибо, – с улыбкой поблагодарил он девушку. «Поверить не могу, – подумал он затем, – что этот ребенок летает, а я от полетов отстранен». В юной челночной летчице вполне можно было заподозрить школьницу, прогуливающую уроки. Питер сунул дискету в наручный ридер. Ага. Прибыть на ККС «Непобедимый» так-то и так-то, и так далее и тому подобное. Название он не припоминал, что было довольно странно – даже сейчас флотские авианосцы были не так уж многочисленны. А цифровой код определенно указывал на авианосец.
«Ох, Бога ради, только не конвойный авианосец. Только не переоборудованный „купец“, который только тем и занимается, что транспорты и грузовые суда пасет…»
– Старт назначен на семнадцать ноль-ноль, сэр.
«Еще три часа, – подумал Редер. – А делать особенно-то и нечего». Челночная летчица все еще перед ним стояла. И с надеждой улыбалась. «Ей что, намекнуть требуется? Напрямую это как-то делать не принято».
– Если у вас есть время, может, выпить присядете? – вдруг предложил Питер и тут же ужаснулся: «Господи, что я такое говорю?» – в смысле, кофе, сок и все в таком роде. – «Раз тебе, деточка, мою задницу на Луну везти, – подумал он, – ты у меня этанолом не побалуешься. Вообще-то некоторые инструкции очень даже разумны».
Девушка хихикнула.
– Мне уже двадцать один, сэр. Но я бы немного кофе выпила. Спасибо. – Она легко запрыгнула на соседний табурет. – Моя фамилия Гарднер. Мой брат в вашей эскадрилье служил.
– Вы сестра Бо Гарднера? – Она ничем его не напоминала. – И как он там?
– Гораздо лучше, – сказала Гарднер, и ее юное лицо сразу же посерьезнело. – Врачи говорят, к концу года он уже ходить будет.
– Если такое вообще возможно, он точно будет, – заверил ее Редер. – Ваш брат – просто золото.
– Он то же самое про вас говорил. – Ее улыбка совсем испарилась, и теперь девушка смотрела на него серьезно, что ей не очень шло. – Как думаете, почему так получилось? Почему мокаки оказались у Риги-Пять, да еще в таком количестве?
Питер скривился. Его левая ладонь стала слегка влажной.
– Хороший вопрос. Я и сам его себе не раз задавал.
«А если по правде, деточка, – подумал он, – то он мне даже снится. Причем без конца».
На самом деле планировался просто-напросто очередной набег на мокакские перерабатывающие заводы. Загрузить антиводород и убраться с минимальными потерями с обеих сторон.
– А Бо что говорит?
– Он говорит, было похоже, что нас там ждали.
– Точно. – Питер кивнул. – И они не успели бы так быстро окопаться и приготовиться, если бы первое предупреждение к ним пришло, когда мы только границу пересекли.
Мысленно Редер снова все это видел. Перерабатывающий завод представлялся большим серовато-голубым островом, что плавал над оранжево-бурым диском Риги-Пять. Пара грузовых кораблей была пришвартована у стыковочных труб завода, а больше, не считая двух спутников планеты, ничего не просматривалось.
– Наверняка они заблаговременно там расположились, – негромко продолжил он. – Датчики ничего не фиксировали. За предыдущую неделю – никаких транзитных сигнатур. – Питер покачал головой. – Место было тихое и холодное – в точности как и ожидалось. Капитан выслал нас по-быстрому разведать, и мы славно продвинулись, но тут вдруг мокаки ударили. Два судна Космического Отряда сразу в гору ушли. Такие дела. – Редер глотнул пива. Глаза его были далеко, а крики погибших месяцы назад астронавтов по-прежнему звенели у него в голове. Так бывало всякий раз, когда он об этом вспоминал.
– Бо говорит, в армии полно мокакских изменников, – прошептала Гарднер. – Он говорит, до границы вас засечь не могли, никаких случайностей, все у вас было как надо.
Питер взглянул на девушку; она явно бурлила гневом после того, что произошло с ее братом. «Черт побери, а я-то как разгневан после того, что со мной случилось!» – подумал он. И она вполне могла быть права. На вид мокака от содруга было не отличить.
Конечно, мокаки могли вычислить, что из всех их заводов Рига-Пять представляет собой самый вероятный объект для удара, и устроить там засаду. Правда, Редеру очень не хотелось представлять их себе такими смышлеными. Но еще более неприятной была мысль о том, что они могли комфортно осесть в главнокомандовании Содружества. «Хотя, – подумал Питер, – при нынешнем уровне наших руководящих эшелонов нехватка мозгов у кого-то из их членов может быть не столь очевидна». Что было откровенной клеветой, и он это знал, однако подобный образ мыслей уже почти вошел в традицию.
В реальности же со времени начала войны ускоренное продвижение по службе привело в ряды высшего руководства немало превосходных, знающих офицеров, и теперь они далеко перевешивали накопившийся там шлак. Все реже и реже можно было встретить офицера, который получил повышение только за то, что ничего катастрофического не натворил.
– А знаете, Гарднер, – по-доброму обратился к девушке Питер, – Бо, возможно, прав. А потому не самым глупым решением будет вести себя осторожно и держать рот на замке. Но поскольку никто из нас в контрразведке не служит, то становиться на этот счет параноиком я тоже смысла не вижу. Ничего, кроме досады и раздражения, это не принесет.
Хмурясь, она немного подумала.
– Да. Пожалуй, вы правы. – Затем Гарднер постаралась привести себя в более радужное настроение и с улыбкой спросила: – А вы мне о брате не расскажете? И ваши новости не забудьте, чтобы я смогла их ему передать.
– Говорите, о вашем брате вам рассказать? – Питер Редер медленно расплылся в широкой улыбке.
«Вот где я отыграюсь», – подумал он. Бо был одним из лучших его друзей, но старая армейская аксиома гласила, что другу можно доверить все, включая жизнь, но только не девушку и, разумеется, не бутылку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46