Превращение кожи, дерева, металла в седла слилось в один
гул. Крики мастеров на своих помощников - в другой.
Еще один поворот. Сейчас Конан имел хорошую возможность
разглядеть кинжал женщины. Головка эфеса представляла собой покрытое
серебром железное яблоко, двойные усики, расположенные под правильными
углами друг к другу. Он решил попросить женщину продемонстрировать ему
использование кинжала, если этого позволят законы и обычаи стали.
Они прошли примерно сорок шагов от последнего поворота, когда из
левой аллеи и правого окна выскочили атакующие.
Конан насчитал шестерых, когда сабля влетела в его руку. Одним
нападавшим был сбежавший из Красного Сокола охранник. Достаточно
странно, чтобы быть предельно внимательным, если только женщина не
проявит себя лучше, чем в ту ночь. Казалось она была поражена трахом,
видя трех приближающихся противника.
По крайней мере она не враг, хоть и слабый союзник. Конан
несколько сократил неравенство в силах, насадив на шпагу последнего,
выпрыгнувшего из окна. Воин приземлился дальше и тверже , чем он
планировал, оказавшись на четвереньках. Ботинок Циммерийца ударил
его в живот. Он взлетел как собака и сбил с ног товарища. Второй
поднимался, когда Циммерианский меч рассек его череп от макушки до
носа.
Крики боли заплясали по камням. Охранник отклонился назад,
брызгая кровью из невидящих глаз. Кровь стекала и с кинжала женщины.
Конан ухмыльнулся, осознав ее хитрость. Она изобразила испуг, чтобы
подпустить врагов поближе. У нее было два гораздо более подвижных
лезвия против трех.
Еще двое замаячили в аллее. Слева женщину охраняла стена, спереди
наступали двое. Свежие спешили напасть на нее справа. Конан смотрел на
последнего из окна.
Принимая во внимание размеры соперника, Конан нанес высоко
отвлекающий удар, парировал щитком ответный удар, и затем повторил
маневр. Второй удар разорвал противнику шею. Его голова, наполовину
отрубленная, бессильно свалилась на плечи, и он рухнул на своих
товарищей обильно поливая их кровью.
Они имели крепкие нервы - отбросили тело, не нарушив своего
порядка. Этого оказалось достаточно, чтобы меч Конана обрушился как
топор палача. Боец справа раскрыл рот, его боевая рука безвольно
повисла, истекая кровью. Конан освободил меч перепрыгнул на свободное
от тел место.
Конан приземлился на четыре точки. Над его головой проствистел
нож противника справа. Его собственный обрубил правую
ногу нападавшего чуть ниже колена. Воин замахнулся еще раз и
опрокинулся.
Несколько освободившись, Конан вспомнил о женщине. Она вряд ли
нуждалась в помощи. Один сидел с перерезанным горлом, прислонившись к
стене и прижав ладонь к ране. Скоро его рука разжалась, глаза
закатились.
Женщина больше не использовала кинжал, как оружие. Вместо этого
она превратила его в невидимую, мягко движущуюся броню, ловящую каждый
выпад. Ее противник носил латы, поэтому ее удары не задевали плоть, а
лишь царапали щитки.
"Это мой!" закричала она с такой жестокостью, будто Конан был ее
врагом.
"Пожалуйста", ответил Конан. Такая доблесть заслуживала больше, чем
просто поклона. Как и эти острые , смертельно свистящие лезвия.
Женщина отступила назад, освободив свой кинжал и саблю
противника. Несомненно она ожидала атаки. Вместо этого он развернулся
и нырнул в аллею. Через мгновение от него остались только топот сапог.
"О, боже, женщина! Зачем ты это сделала? Ты думаешь он сделал
достаточно для тебя?"
"Я так не думаю. Однако у нас еще есть время исправить положение,
если ты не возражаешь"
"Преледовать по этой чаще человека, который здесь родился? Каждый
раз, когда ты открываешь рот, разума у тебя становится все меньше и
меньше!"
"Если ты боишся-"Она взлянула в лицо Конана, будто и только что
не попала в засаду. "Прости меня. Правда. Я просто хотела дать ему
возможность доблестно умереть, а не разделывать его, как борова."
"Оставь свои представления о чести, если ты хочешь долго жить в
Туране. Мишрак скажет тебе тоже самое, если ты не послушаешь меня."
"Он говорил. Но - Мастер Баратрес хорошо учил меня. Уважение к
нему, старые привычки - все это заставляет меня думать о чести, когда
этого не нужно делать." Первый раз улыбка озарила ее лицо. " Ты и сам
не так свободен от чести. В противном случае почему ты встал на мою
торону в таверне?"
"Я ненавижу, чтобы мне портили мою спокойную вечернюю попойку.
Кроме того, я встал на твою сторону только тогда, когда увидел, что
Моти слишком боится того лордлинговского родственничка, чтобы поднять
хоть палец против него. Первый раз я вынужден был драться в Красном
Соколе. Если он не последний , Моти заплатит мне больше, чем в ту
ночь!"
"Чем он расплатился с тобой, если ты не считаешь это секретом для
меня?"
Ни одной женщине не нравится слушать о подвигах мужчины в чужой
постели. Постижение этого правила едва не стоило Конану его
мужественности. "Он заплатил достаточно, но я предпочел рассказать об
этом, после того как мы оставим несколько улиц между нами и нашими
последними друзьями. Человек, которому ты позволила сбежать, может
позвать на помощь."
"Я молю, чтобы этого не случилось"
"Ты можешь молиться чему угодно, но чем скорее двери Мишрака
закроются за нами, тем лучше."
Женчина согласно кивнула, поморщилась, увидев зазубрины на
кинжале, затем протерла его. Конан опустился на колени, чтобы
исследовать тела, нахмурился узнав еще одного. Человек, которому он
отрубил ногу, оказался солдатом из компании Капитана Итцака. Он видел
его пару раз за игрой в Красном Соколе. Играл он азартно и много
проигрывал. Может быть он нанялся, чтобы расквитаться с долгами,
возможно, причина лежала глубже.
И так женщина вела его к человеку, наиболее известного в Туране,
но которого предпочитали не упоминать. Она уже поверачивала в аллею,
держа саблю в руке. Конан следовал за ней, размышляя над тем, что он
уже дважды дрался плечом к плечу с женщиной, не зная даже ее имени.


Часть третья
"Кто хочет войти в этот дом?" раздался мягкий голос. Казалось он
исходил из воздуха над величественными железными воротами, вделанными
в белокаменную стену.
"Капитан Конан и та, что была послана за ним6" ответила женщина.
Они терпеливо ожидали, пока владелец голоса изучал их. Наконец,
Конан услышал серию клацающих звуков, будто работал кузнец, затем
легкий крип металла о металл, когда раскрывались ворота.
"Вы можете войти вдом," опять донесся голос.
Вход проходил через помещение, больше напоминающее туннель. Стены
дома Мишрака были толщиной в два человека. Конан насчитал четыре
бойницы и два отверстия для метания на стенах и потолке. В дальнем
конце располагался еще один вход, на этот раз из Вендианского тика,
богато украшенный резными драконами и тиграми в Хитанском стиле.
Минув второй вход они вступили в караулку. Двое стражников были
черные, один - Ванагеймец и последний явно родом из Шем. Все, кроме
Шемита, были так же малы, как и Конан, и каждый имел достаточно ножей,
чтоб пустить кровь шестерым, прежде чем прольется их собственная.
Четверка обменялась многозначительными взглядами, затем искусными
жестами. Наверно они немые, решил Конан. Наконец один черный покачал
головой и указал на дверь в дальней стене, покрытой зеркально чистым
серебром. Она отворилась будто черный послал на нее заклятье.
Отвращение к колдовству лежало глубоко в Циммерианцах, и Конан ен
был исключением. Более того, его опыт общения с племенем, владеющим
магией, убедило его в том, что колдовство уничтожает человеческую
честь и справедливость быстрее, чем золото. Большинство из того
племени закончили в поисках тех, кем можно управлять, и уничтожая всех
непокорных. Конан едва ли мог не быть врагом колдунов, которые хотели
либо подчинить его себе, либо уничтожить.
Здравый смысл подсказывал Конану, имей Мишрак магию, он едва ли
нуждался в охранниках. Лорд шпионов явно располагал другими
источниками, начиная с дома, построенного как крепость.
Как на деле он похож на крепост Конан начал понимать , когда они
проникли в глубь его. Их коридор казалось имел такое же множество
поворотов и ответвлений, что и сектор Шорников. С каждым поворотом их
взору представали все новые образцы великолепия - Акьюилонианские
гобелены, Вендхьянские статуи танцующих богов, богато вырезанные из
черног дерева змеи. Настороженные в ожидании опасности чувства Конана
замечали потайные отверстия в гобеленах, острые кинжалы, вложенные в
руки богов, живые змеи гнездящиеся среди резных.
Время от времени они проходили мимо глубоких проемов,
заканчивающихся обитыми железом дверьми. Конану было жаль того, кто был
настолько глуп, чтобы полагать, что они предложат безопасный путь в
сердце царства Мишрака. Они приведут только к смерти, причем, возможно
не быстрой.
Наконец, дорога выпрямилась. Теперь не только пол был покрыт
плиткой. Стены и потолок блестели глазуровкой мозаики или влагой,
пропитывающей гобелены, выполненые из серебра и тончайшего шелка. Их
путешествие завершилось в другой караулке, с открытой аркой в дальнем
ее конце, наполненная звуками плещущейся воды и флейты.
"Кто вы?" спросил главный охранник.
На этот раз в караулке было шестеро, один Шемит, а остальные с
Иранитианскими чертами в облике. Не глухие, и не гиганты. На всех были
серебряные шлемы и щитки и простейшие и наиболее популярные в Туране
сабли.
"Капитан Королевских наемников, Конан и леди, посланная за ним,"
ответил Конан опередив женщину. Она запнулась.
"Я не немой, в отличие от ваших друзей в первой караулке,"
продолжал Конан. "Я - Циммериец и солдат и оба имеют свои причудливые
привычки. Когда мы дважды сражаемся с кем-то плечо к плечу и обязаны
ему своей жизнью, нам бы хотелось знать его имя. Я не знаю , что за
варварскую землю вы называете своей родиной, но-"
Женщинские ноздри вспыхнули, она смутилась и покраснела. "Я -
Райна из Каменных Гор , что в Боссонийских Марчах. Я служу Госпоже
Иллиане."
Как отметил Конан, она ответила на его вопросы без лишних слов.
Он сосредоточился , пытаясь сконструировать новый вопрос. но до
того, как он произнес слово, голос, подобный реву быка наполнил
комнату.
"Подойди и давай обсудим наше дело. У нас не так мног времени!"
Конан твердо взял Райну за руку и направился в берлогу Мишрака.
Насмотревшись великолепия по пути, Конан ожидал увидеть нечто
подобное и за аркой. Вместо этого его встретили голые белые каменные
стены и потолок. Только на полу богатые Иранистианские ковры и
раскрашенное Хирканианское руно предлагало мягкость для глаза и ног.
На полу- и вокруг бассейна в центре комнаты.
Пять женщин и мужчина сидели на скамейках вокруг бассейна.
Женщины могли доставить удовольствие для глаз любого мужчины, тем
более, что на них были только сандалии, позолоченные пояса и
серебряные украшенные тапазами воротники. Конан сразу заметил кинжалы,
спрятанные в сандалиях и поясах, однако это не мешало ему наслаждаться
красотой женщин. Интересно, что они прячут в воротниках, подумал он.
Как и все в доме Мишрака, женщины были приятны для глаз и безжалостны
к нежданным врагам.
Пятая женщина больше походила на хозяйку, чем на охранницу. Она
носила белую тунику, держала кувшин с вином и казалась старше других.
До того, как Конан еще что-то увидел , бычий рев вновь
раздался. "И так, Капитан Конан? Ты будешь еще раз вором, на этот раз
женщин?"
Рев исходил от мужчины на скамейке. Конан сомневался, чтобы он
мог подняться с нее без посторонней помощи; ниже колен его ноги были
ободранным кошмаром, покрытые швами и изрытые шрамами. Выше поясницы
он был толст, как мачта галеры, с руками подобными корням дерева.
Грудь и руки были покрыты серыми с переливом в белый волосами. Такой
же цвет имели борода и клочки волос , выбившихся из-под маски,
скрывавшей лицо от макушки до подбородка.
Конан ухмыльнулся. "Сохранять украденное золото достаточно
трудно. Сохранить же то, что имеет ноги, чтобы убежать, если что-то
не понравиться в постели... Неужели я выгляжу таким глупцом?"
"Ты засматриваешся на то, что тебе нравиться, я должен сказать"
"Можешь называть это засматриванием, я зову это восхищением от
прекрасной работы. Я знаю теперь, почему у тебя столько врагов все еще
живых, чтобы служить так хорошо Королю Илдица."
"О? И какой же магии я обязан такому счатью?"
"Это и не магия , и не чудо. Оно готово убить ваших врагов
быстрее , чем иссякнет их мужество. Большинство воинов смелы до тех
пор, пока у них есть хоть капля надежды на победу или сохранение
жизни. Потеря веры во все это превращает их в трусов."
"Кроме тебя, не так ли Конан?"
"Я пока не испытывал прочность защиты твоего дома, Мишрак. У меня
не было в этом неоходимости. Я еще не враг тебе, и не думаю, что ты
хочешь этого. Убивая меня ты можешь повредить своим женщинам и
коврам".
"Ну ладно. Все же я бы хотел , чтобы ты знал, почему я тебя
пригласил, до того как ты назовешь меня своим другом"
"Это будет редким удовольствием, услышать что-то наконец." сказал
Конан.
"Уверяю тебя, коротким," сказал Мишрак тоном, предполагавшим
зловещую улыбку под маской. "Твоя жизнь может оказаться еще короче,
если ты откажешься от моего предложения."
"Нет такого человека который жил бы так долго, как он того
хочет," сказал Конан. "Таков закон мира, как и нет мужчины , который
бы мог получить людую женщину, которую он хочет," добавил,
ухмыльнувшись в сторону Раины, Конан. Она вновь вспыхнула. "Что на
этот раз намерено укоротить мою жизнь?"
"Лорд Хаума. А, кажется , я наконец-то проткнул твой толстый
Циммерийский череп достаточно глубоко, чтобы обратить твое внимание."
Конан не отрицал. "Мне кажется , сынок не заслуживает отцовского
восхищения.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30