"
"Как хотите," сказал Бора. Он услышал в своем голосе те же ноты,
что слышались в голосе священника. Они оба старались говорить как
можно меньше, чтобы клацаньем зубов не выдать страха. Жемон опустился
на колени, принюхиваясь к Порошку, а они развернулись и бросились
бежать на другой конец деревни.
Пряди волос Иллианы с острым свистом разорвались и Драгоценность
свалилась с головки посоха Еремиуса.
Никогда еще за годы своего колдовства Еремиус не произносил
заклятье так быстро. Невидимая рука подхватила Драгоценность на
полпути до земли и опустила его плавно , как перо.
Чтобы успокоить свое сердце и дыхание, Еремиус внушал себе, что
Камень не разбился бы при падении с такой высоты. Это мало помогло,
так как сердце и легкие знали, что это ложь. Он едва умудрился
избежать несчастья и поражения.
Он потянулся к Камню, чтобы снова привязать его к посоху своими
собственными волосами, но вдруг его пальцы словно уперлись в невидимую
стеклянную стену на расстоянии ширины человеческой руки. Он попробовал
посохом - с тем же результатом.
Пока он придумывал свой следующий ответный ход против заклятья
Иллианы, его посох неожиданно вырвался из рук. Не успел он попытаться
поймать посох, как он упал на Камень, пронзил его и вошел в землю
под Камнем!
Еремиус стоял разинув рот в изумлении, вдруг земля с грохотом
взорвалась. Вырвался поток пыли и щебенки. Посох превратился вчасть
этого гейзера камней и почвы. Еремиус бросился за посохом , поймал его
в воздухе и торопливо попятился от Камня.
Камень казалось растворился в луже изумрудного света, текущее
словно некая вязкая жидкость в невидимый кубок. Неприятный тонкий вой
раздражал уши. Еремиус съежился будто ему в ухо попало насекомое.
Затем он вздохнул, отступил назад и начал проверять исправность
своего орудия. Когда оно успешно прошло несколько испытаний к нему
начала возвращаться уверенность.
Даже с одним посохом он мог достаточно хорошо командовать
Трансформированными, чтобы уничтожить Малиновые Ключи. Он не мог
управлять своим Камнем, так как Иллиана связала его и свой Камни
заклятьем внутреннего противостояния. Она так же не могла командовать
своим Камнем и имела не больше мощи против Еремиуса, чем он имел
против нее.
Неужели это ничего не значило для нее? Неужели она искала путь
уничтожить его Камень даже ценой собственного? Раньше казалось, что
она мечтает о владычестве, как и он. Была ли она готова оставить
высшую власть за умеренную плату? Стать известной как разрушитель
Драгоценностей Курага мало , что даст, по сравнению с тем, что может
дать обладание обеими!
Достаточно. Трансформированные ожидали его команды. Еремиус
сосредоточился и начал воссоздавать изображение деревни в голове.
Дверь в комнату Иллианы заскрипела и слетела со своих петель.
Конан и РАина едва успели отскочить назад. Раина почти столкнула
хозяина с лестницы по которой он толькочто поднялся.
Хозяин взглянул на обломки двери, затем перевел взгляд на потолок
и передал корзину Раине.
"Только хлеб и сыр. Повара не только сбежали, но и утащили с
собой все мясо!" Хозяин сел тяжело на пол и обнял руками голову.
В дверях появилась Иллиана и рухнула в вовремя подставленные руки
Конана. Через мгновение она глубоко вздохнула , опустилась на колени и
сорвала с корзины покрывало. Нисколько не смущаясь отсутствием одежды,
она с волчьим аппетитом принялась поглощать еду.
Конан улучив момент, когда Иллиана остановилась перевести
дыхание, протянул кружку с вином. Вино исчезло в два глотка, за ним
последовали остатки содержимого корзины. Наконец, Иллиана села,
посмотрела с тоской на пустую корзину и встала.
"Извините. Циммериец, над чем ты смеешься?"
"Ты - первая на моей жизни колдунья, которая допускает, что она
голодна!"
В ответ Иллиана лишь улыбнулась. Раина пошла за одеждой для
госпожи, в то время как Конан отдал пустую корзину хозяину.
"Опять? Я так понял, что мне заплатят, когда на престол взойдет
внук Короля Илдица-"
Ожесточенный стук в уличную дверь остановил его речь. Хозяин
поднялся и вернул корзину Конану.
"Настало время спуститься и сыграть свою роль. Прекрасно, если я
больше не согу содержать постоялый дом, храмовым торжествам всегда
нужны актеры! Лучше поторопитесь. Я слышал, как внизу сказали , что в
город приехал Лорд Ачмаи. Если он поможет, у меня не будет врагов - "
"Ачмаи?"
"Так сказали. Он важная персона в этих местах. Я слышал - "
"Я слышал все истории о нем и более того," бросил Конан. "На
крыше найдется местечко , где я могу незаметно осмотреть окрестности?"
"Да. Но что - ?"
"Показывай."
"Если это против Лорда - "
"Это для нас всех! А теперь выбирай. Покажи мне крышу, выполни
остальные свои обещания и испытай удачу с Ачмаи. Или будь упрямым,
бойся его больше, чем меня и умри".
Хозяин посмотрел на обнаженную саблю Конана, оценил возможность
сбежать и поступил разумно.
"Вперед по залу и направо. Я вам покажу."
Стук внизу удвоился, к нему добавились проклятья.
Хриплое дыхание Боры потонуло в шуме борящихся, чтобы подняться
на холм. Он был моложе и сильнее многих, но сегодня он набегал в пять
раз больше, чем любой другой.
Любой другой, кроме демонов, которые не знали человеческих
пределов. Все же многие из демонов могли быть убиты и покалечены.
Кроме того они казались неодушевленными стихийными бедствиями, как
землетрясение или лавина.
Обернувшись назад, Бора увидел, что без сомнения кто-то помогал
увальням. Спасибо Митре, Порошок хорошо выполнил свою задачу. Люди
Малиновых Ключей могли остаться без дома, но они по прежнему были
деревней, а не толпа, уничтожающих друг друга при малейшем шансе на
спасение.
Бора подождал, пока болшинство увальней прошло мимо. Затем он
двинулся вниз, чтобы встретить полдюжины самых сильных юношей и
мужчин, которые образовали арьергард. К его удивлению, Иврам был среди
них.
"Я думал ты уже далеко," чуть не вскричал Бора.
"Ты думал такой толстый мужчина может обогнать молодого с
крыльями на ногах? Ну, Бора, твой разум покидает тебя."
"Он вернулся, чтобы присоединиться к нам," сказал Кемал. "Мы
убеждали его, но он не слушал."
"Так что сохрани дыхание для еще одного подъема," добавил Иврам.
"Признаюсь, хотел еще раз посмотреть на демонов. Чем больше мы знаем -
"
"Он надеялся обесчувствить одного с помощью порошка, поэтому мы
должны тащить его в Форт Жеман!" прокричал один из мужчин. "Иврам, ты
ненормальный?"
"Я так не думаю. Но - кто-нибудь кроме ненормального представил
этих демонов, до-?"
"За Мастера!"
От куда-то вынырнули четыре облаченные в накидки фигуры и
направились к селянам. Накидки и человеческая скорость говорили, что
это не демоны. В руках блестели сабли, обещая хорошую потасовку.
Руки Боры затанцевали. Камень запрыгнул в чашечку пращи. Праща
раскрученная до невидимости выпустила камень в наступающих. Темнота и
поспешность сбили рукуи глаз Боры. Камень щелкнул о скалу.
Воины врубились в ряды защитников, яростно опуская сабли на
селян, которые имели на семерых одну саблю. Мужчина, жаловавшийся на
планы Иврама, упал первым с зияющим ртом и шеей. Падая он закатился
под ноги второго нападавшего. Его руки вцепились в ноги воина , а зубы
погрузились ему в икру. Воин взвыл и резко замолк, когда дубинка
Кемаля расшибла его череп.
Второй умер прежде, чем он осознал, что они встретились не с
легкой добычей. Крепким горцам нечего было терять и их нельзя было
назвать презренными врагами.
Третий воин пробежал двадцать шагов прежде чем, его не поймали
трое селян. Все четверо свалились в извивающийся, изрыгающий проклятья
клубок, закончившийся захлебывающимся криком. Двое селян поднялись и
поддерживая третьего. Противник не встал.
Четвертый считал себя спасенным, пока камень выпущенный пращой
Боры не разбил ему череп.
Бора подсчитывал оставшиеся в сумке камни, когда до него донесся
слабый голос.
"Бора. Возьми остатки порошка."
"Иврам!"
Священник лежал на спине, изо рта пузырясь вытекала кровь. Бора
задержал взгляд на бледном лице умиравшего, стараясь не смотреть на
зияющие раны в груди и животе.
"Возьми его. Пожалуйста. И - перестрой мой храм, когда ты
вернешься. Ты это зделаешь. я знаю."
Бора сжал руку священника, жалея, что ничем не может ослабить его
страдания. Возможно, боль еще не достигла его, но при таких ранах,
когда это произойдет -
Иврам улыбнулся, будто мысли Боры были написаны в воздухе. "Не
беспокойся, Бора. У нас, слуг Митры, свои дороги."
Он начал бормотать молитвы на странном гортанном языке. В
середине четвертой он закусил губу, закашлял и закрыл глаза. Он успел
произнести несколько слов пятой молитвы и перестал дышать.
Бора стоял на коленях около священника, пока Кемал не положил
руку ему на плечо.
"Пошли. Мы не можем оставаться и ждать пока не проголодаются
демоны."
"Я не оставлю его здесь!"
"А кто хочет так поступить?"
Бора увидел, что другие нераненные мужчины сняли плащи. Кемал
снимал свой, когда Бора остановил его. "Подожди. Я услышал лошадь на
холме. Вы спасли Виндмастера?"
"Я освободил его. Остальное он сделал сам. Я всегда говорил, что
у этой лошади больше мозгов, чем у большинства людей!"
Не говоря уж о большей силе и скорости по сравнению с другими
деревенскими скакунами. "Кемал, нам нужен кто-нибудь, чтобы съездить в
Форт Жеман. Ты можешь?"
"Позвольте мне напоить Виндмастера и я отправлюсь."
"Митра-" слова застряли в горле Боры. Он не будет славить Митру
сегодня, когда бог позволил своему хорошему слуге Ивраму умереть как
собака.
* * *
Конан пробрался за дымоходом. В толпе сейчас зажгли достаточно
факелов, чтобы хорошо разглядеть все необходимое. Возможно даже
слишком много. Если он видит, то и его можно увидеть, хоть он и
намазался углем из камина в комнате Иллианы.
И толпа, и люди Ачмаи остались там,где он их видел в прошлый раз.
Скорее всего они и не пойдут дальше, пока он не вынудит их.
Пришло время сделать это.
Конан пробрался по крыше к заду дома и прокричал, "Все в порядке!
Мы завладели конюшнями. Оттуда им не будет угрожать опасность!"
Когда он вернулся назад, Конану слышал с удовольствием крик из
рядов людей Ачмаи.
"Кто это сказал? Сержанты посчитайте своих людей!"
Конан немного подождал, затем заорал , имитируя голос сержанта,
"Ха! У меня двое пропало."
Затем , имитируя капитана: "Эти городские свиньи сбежали в ними.
Обнажить сабли! Это два оскорбления Лорду Ачмаи!"
Злые возгласы сбитых с толку людей пронеслись вдоль рядов воинов
Ачмаи. Конан повысил голас, имитируя молодого: "Наемные сабли Ачмаи
хотят спасти своих друзей-колдунов. Хорошо, получите, насильники
овец!"
Над толпой пролетела, брошенная крепкой рукой Циммерийца,
черепица с крыши. Она врезалась в ряды наездников Ачмаи и вышибла
одного воина из седла.
"Глупцы!" прокричал капитан. "Мы друзья. Мы хотим - "
Его протесты пришли слишком поздно. Вслед за черепицей Конана
полетели камни. Лошадь попятилась, выбросив наездника из седла.
Товарищи упавших обнажили сабли и пришпорили лошадей. Они достигли
толпы и начали топтать людей.
В ответ толпа зашевелилась, как потревоженный клубок змей, и
заревела, как берлога голодных медведей. Один лысый ткнул факелом в
морду лошади. Она сбросила наездника, который исчез в дюжине рук,
сомкнувшихся над ним. Раздался крик, который также неожиданно
прекратился.
Драка между людьми Ачмаи и толпой пролила уже достаточно крови.
Примирение займет больше времени, чем требуется Конану и его людям ,
чтобы выбраться из города.
Конан подбежал к задней стене дома, не боясь больше быть
увиденным. "Поехали!" закричал он у дверей конюшни. Она отворилась, и
Раина вывела остальных на улицу.
Иллиана вышла последней. Когда она вышла на улицу, проклятья и
крики сказали Конану, чтоулица не совсем пуста. Иллиана махнула рукой,
пригнулась к гриве и пришпорила коня.
Конан прыгнул с крыши дома на крышу деревянного навеса,
кувыркнулся и скатился на кипу соломы. Взлетел в приготовленную
лошадь, не тронув уздечки.
ОН пустил лошадь в легкий галоп и обнажил саблю. Прохожим
казалось, что чернолиций Циммериец - демон, вызванный колдуньей. Они
ненавидели ведьм, но их жизнь была им дороже. И они с криками
разбегались в стороны.
Конан направился в сторону противоположную выбранной Иллианой и
не замедлялся, пока не выехал за город. Он поступил верно, так как его
заметили и позади него маячили огни погони.
Конан убрал саблю и отвязал лук. Темнота не помешала ему. Он
изуродовал три лошади и освободил одно седло, прежде чем
преследователи мудро решили оставить его в покое.
Конан прикрепил лук, посчитал стрелы, затем спешился, чтобы дать
отдохнуть и напиться лошади. Сам опустошил остатки хозяйского вина,
выбросил бутыль, снова оседлал лошадь и пустил ее рысью.
Еремиус поднял посох. Серебряный набалдашник нес на себе выбоины
и царапины, оставшиеся от его путешествия через скалы и землю, Но это
не повредило его силе.
На другом запястье горел Камень все тем же ровным сиянием, слегка
приглушенным рассветом. Снова и снова он размышлял, неужели Иллиана
хочет повредить его Камню даже ценой собственного? Этот вопрос он
непременно ей задаст, когда придет время выжимать из нее все ее
знания.
Главное, чтобы в это утро его Камень не трогали. Он смог бы
восстановить некоторую часть своей победы. Не всю, так какслишклм
много селян осталось вживых, но достаточно, чтобы дать новое сердце
его человеческим слугам и даже Трансформированным, если их мозги
смогут схватить то, что они увидят.
Еремиус положил набалдашник посоха на Драгоценность. Впыхнуло
пламя, расширилось, а затем сжалось в шар и полетело через деревню.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30