Хадьяр получил доверие Конана, но теперь этому настал конец -
Конан получал так мало удовольствия от натаскивания рекрутов, как от
начищивания плит.
Красный Сокол стоял у начала улицы Двенадцати Ступеней, на Горе
Мадан. Конан поднфлся на гору с легкостью горца и с живой грацией
крадущейся пантеры . Его глаза не останавливаясь, блуждали от
затененных дверей к аллее и аркам, выискивая грабителей. Дважды он
видел их, но они позволили ему пройти. Возможно они попробуют с другой
жертвой; только дураки нападут на человека, которого они не смогут
одолеть.
По званию Конану полагались носилки, однако он ими никогда не
пользовался, кроме случаев , когда они были енобходимы по службе. Он
не доверял ни ногам, ни языкам рабов. Кроме того он был сам рабом на
ветренной дороге, которая занесла его в Аграпур.
Патруль караульных вышел из тени.
"Добрый вечер, Капитан. Никаких недоразумений не было?"
"Нет"
Другой профессией Конана когда то было воровство. Ловцы воров,
как он считал, должны заниматься своими собственными поисками.
Патруль двинулся дальше. Конан преодолел Одиннадцатую Ступень в
два прыжка, поплескал воды из фонтана на руки и голову и повернул к
двери Красного Сокола.
"О,Конан ты выглядишь так, будто потерял золото, а нашел латунь!"
"Моти, ты выпил так много своего верблюжиного пота, что ничето
толком не видишь. Неужели ты никогда целый день не натаскивал молодых
олухов?"
Покрытый шрамами, бывший сержант кавалерии ухмыльнулся
"Достаточно, чтобы я молил не стать оффицером в моей следующей жизни".
Конан пересек комнату, обогнув центр, где под тамбурины и
барабаны танцевала бледно-кожая Иранистианская девушка. На ней были
только набедренная повязка черного шелка, пояс из медных монет и
мерцающее покрывало, испускающее запах жасмина. Ритмичные движения
бедер, казалось отбрасывали даже эти скудные одежды. Наблюдая за енй
оценивающе , Конан заметил, что соски ее упругих молодых грудей были
твердыми. Также казалось, что она может двигать ими не зависимо одна
от другой.
Моти бросил массивной серебряной чашей, сделанной в стиле Ванир,
в Конана. Она появилась в Красном Соколе, как подарок за долги,
которые один приятель никогда не возвращал. Его кости теперь
отбеливаются на Хиркарианском побережье. Только из нее пил Конан ,
приходя в таверну
"За достойных противников", сказал Конан, поднимая чашу. Затем он
указал на девушку. "Новенькая?"
"А как насчет нашей Пилы, Конан?"
"Ну , если она свободна-"
"Я никогда не свободна," донесся бодрый голосок со ступенек."Ты
знаешь мою стоимость и не пытайся ее понизить, ты, сын Симмерианского
бог-тролля!"
"А, прекрасная Пила, также сияешь, как всегда," сказал Конан. Он
протянул кубок черно-волосой женщине, спускающейся по лестнице. На ней
были малиновые панталоны и резные раковины поверх грудей. Только
резкая очерченность этих грудей говорила о том, что она старше
девушки.
"Я тоже не знаю, почему я такая грациозная", сказала Пила, игриво
надув губки.. "Каждый меня оскорбляет, заявляя, что я не стою дороже
причальной проститутки."
"Конечно, ты стоишь больше", сказал Моти. "Но не столько, сколько
ты думаешь. На самом деле ты была бы гораздо богаче, если бы просила
поменьше. Мне кажется , твоя цена отпугивает половину тех , кто хочет
постучаться в твою дверь."
Моти замолк, когда зашли пять воинов. Четверо носили кожаные
туники и брюки с бляхами, светящимися на горле и запятьях. На их
тяжелых , отделанных бронзой поясах висели шпаги и короткие кинжалы.
Пятый также носил тунику и брюки, но они были из темно-зеленого
шелка, богато вышитого золотом. Золото покрывало и рукоядку его
шпаги. Конан принял компанию за какую-то молодую знатную персону в
сопровждении его охранников, блуждающих по городу в поисках
удовольствий. Он сомневался В том, чтобы они могли испортить выпивку
честному солдату, если только они не станут злоупотреблять
гостеприимством хозяев.
Моти и Пила казалось думают иначе. Пила улетучилась, как дым, и
когда Конан обернулся, оказалось, что она прихватила с собой и
танцующую девушку. Моти нашел свое собственное средство против
непорядочных посетителей - судостроительная кувалда, которую даже
Конан слегка подвигал только двумя руками . Затем он налил вино в чашу
Конана , пока оно не полилось по краям.
Несомненно пятерка, была несколько не тем , что о ней думал
Конан. Так же безусловно и то, что никакая пытка не развяжет язык
Моти. Конан подвинулся, чтобы видеть всю комнату целиком, пока он
разговаривал с Моти, потом немного выпил, чтобы освободить чашу.
"Ты сказал, что надеешься стать офицером в следущий раз?"
напомнил он хозяну.
"Если вспомнить, чему я научился на этот раз, да. В противном
лучае, мало чести быть таким, как он". Моти замолчал и кивнул в
сторону человека в шелке.
"Лучше надейся служить у Старшего Капитана Хадьяра в его
следующей жизни." Сказал Конан. "Он мог бы выучить акулу или гиену".
"Мне кажется это единственный человек, который мог заставить тебя
натаскивать рекрутов."
"Да, это так. Он заявил, что это честь для меня. Возможно он
прав." Конан отпил еще. "Сегодня будет какая-нибудь еда, или твою
стряпню унесли демоны? Мне не очень по душе мысль, жевать овес с
твоими лошадьми-"
Как бы в ответ появились Пила и Иранистианка с полными едой
подносами. Конан увидел , что на сейчас на них были свободные почти
непрозрачные платья, покрывающие их от горла до щиколоток. Они
приближались, не спуская глаз с пятерых. Как и Моти все время пока
девушки обслуживали пришельцев. Двигая лишь рукой Конан убедился, что
его сабля легко перемещается в ножнах.
"В этом не может быть никаких "возможно", казал Моти. "Конан ,
если Хадьяр считает тебя достойным учителем, боги были великодушны.
Слишком великодушны к тебе, иноземцу, по моему разумению."
"Да, да, О сын Вендианской танцовщицы," ответил Конан. Голос Моти
был хрупкий , как плохо закаленная сталь. Чувство опасности поползло
по позвоночнику Симмерианца, как огромный паук.
"Моя мать была величайшей танцовщицей своего времени", произнес
Моти, "как Хадьяр - величайший солдат среди нас." Он посмотрел на
Конана. "А ты- сколько тебе лет?"
"По Турианским расчетам - двадцать два."
"Ха. Такой же, как и у незаконнорожденного сына Хадьяра. Или
возраст, который бы у него был, не умри он два года назад. Возможно
Хадьяр ищет в тебе ему замену. У него не было других родственников или
друзей за исключением этого мальчика-"
Открылась дверь и появилась женщина. Едва ли она могла собрать
больше взглядов, чем те, что устремились на нее сквозь клубы
малинового дыма под рев горнов.
Она была высока и по северному светла с широкими серыми глазами и
рассыпанными под загаром веснушками. По возрасту она скорее была
женщиной с фигурой, которая могла соперничать с фигурой Пилы. Глаза
Конана скользнули вдоль линии бедра, поднялись до изящной талии, затем
прошлись по грудям, которые выпирали из-под коричневой туники и
остановились на длинной тонкой шее.
Когда он закончил осмотр, то заметил , что глаза всех
присутствующих мужчин проделали глазами тоже самое.
Женщина не обратила на это никакого внимания. Она пропорхнула
через комнату с грацией, которой могло бы позавидовать большинство
танцоров. Глаза мужчин следовали за ней, с таким же успехом это могли
быть глаза мышей, так мало они тревожили ее. Казалось, она точно так
же невозмутимо пройдет совершенно обнаженной.
Она приблизилась к стойке бара и сказала с Туринианским акцентом:
"Благородный Мотилал, у меня есть дело к тебе". Похотливый смешок
пробежал по комнате. Она продолжала, как будто смутиться было ниже ее
достоинства. "Я бы купила у тебя кувшин вина, хлеб, сыр, окорок. Все,
что у тебя есть, подойдет, даже конина-"
"Не оскорбляй Моти, думая, что он готовит конину, дорогая моя",
сказал Конан. "Если твое занятие мало доходно..."
Улыбка женщины не коснулась ее глаз. "Икак я смогу тебе
отплатить?"
"Выпив немного вина со мной, не более того." Она выглядела как
переодетая богиня и едва ли будет заниматься спортом с Циммерианскими
наемными офицерами. Она вероятно не пустит его к себе в постель, разве
что доставит удовольствие его глазам, чего будет достаточно.
"Если твой кошелек пуст, мы могли бы его наполнить, до того как
ты ляжешь", оскалился охранник. Его друзья присоединились к
непристойному смеху. Некоторые посетители поддержали. Конан заметил
лед в женских глазах.
Моти ударил стоику бара рукоядкой молота. Барабанщик взял барабан
и начал настукивать душевный Заморианский бой. "Пила! Зариа!" Заорал
Моти. "За работу!"
Женщины извивались на полу. Поднялся шквал криков и
аплодисментов, барабанщик вспотел , пока смог сам себя услышать.
Сначала Пила, затем Зариа сбросили с себя покрывала. Мужчина в зеленом
шелке вынул шпагу и уткнул ее конец в Зариу, не сводя глаз с северной
женщины.
Конан пристальнее вгляделся в него. Вероятно местный щеголь, но
вряд ли опасный.
Появилась кухарка с полной корзиной пищи и кувшином прекрасного
Акьюлонианского вина. Моти передал их женщине, пресчитал монеты,
которые она достала из пояса и отправил кухарку назад, хлопнув ее по
спине.
"На сегодня еды достаточно, Тебиа. Танцы, вот что нам нужно!"
Несмотря на шум, Конан услышал в голосе Моти тон человека,
приказывающего арьергарду встать и умереть. Щекочущие позвоночник
Конана паучьи ножки опасности превратились в острые копыта. Два года
назад он бы обнажил шпагу.
Пила отбросила прочь пластинки, прикрывавшие груди. Они
кувыркались по полу под одобрительные возгласы, когда женщина
повернулась к выходу. Конан проследил за ней глазами и отметил, что
тоже самое делает одетый в шелка воин. Пила, Зариа и Тебиа выглядели
как птицы-падальщики, клюющие воловьи кости.
Женщина обойти танцующих только пройдя близко к своему
наблюдателю и его охранникам. Человек обнаружил это одновременно с
Конаном. Его пальцы сами собой заплясали. Конан успел сделать два
шага, когда один из охранников выставил толстую ногу на ути женщины.
В следующий момент Конан понял, что она - воин. Она бросила и
кувшин и корзину, чтобы освободить руки и сохранить равновесие. Когда
она поняла, что устоять не удастся, она перевернулась в воздухе и
упала на обе руки. Перекатываясь, она выхватила кинжал из одной туфли
и развернулась, как змея.
Лордлинг выпрыгнул из кресла, держа одну руку на рукоядке сабли,
а другую протянув, но вряд ли в знак дружбы. Когда его охранники
поднялись, женщина схватила лордлинга за руку, и опять резко
повернулась. Вышитые жемчугом сапоги больше не могли помочь ему на
залитом вином полу , и он с грохотом рухнул вниз.
Теперь Конан был достаточно близок, чтобы услышать слова женщины:
"Простите меня, мой господин. Я только хотела-". Двое охранников
повернулись к ним. Под покровом цивилизованности Конана кипело и
бурлило инстинктивное желание выхватить саблю.
Лордлинг посмотрел на свои рубиновые пятна, затем перевел взгляд
на женщину. Его голос сорвался на крик. "Она атаковала меня! Мои
одежды испорчены! Выполняцте свои обязанности!"
Спина женщины была обращена к одному из охранников. Пока его
друзья вытаскивали сабли, он достал дубинку. Опускаясь она встретила
на пути плоскость сабли, подставленной Конаном. Массивная рука Конана
лекго держала саблю пока дубинка скользя ударила женское плечо, вемсто
того чтобы обрушиться на голову.
Женщина опять перекатилась, давая Конану пространство для боя. На
мгновение в этом не было необходимости. Лордлинг и его охранники
казалось были ошеломлены встреченным сопротивлением. Конан мельком
взглянул на Моти. Пот стекал струями с хозяина. Его руки побелели от
напряжения с каким он вцепился в рукоядку кувалды.
Конан сильно сомневался , что ему придется еще когда нибудь пить
в таверне "Красный Сокол". Лордлинг нагнал на Моти столько страха, что
теперь он спокойно смотрит, как атакуют его порядочного посетителя.
Конан не назвал бы мужчину трусом без оснований , но он и не связан
страхами хозяина.
"Эта женщина атаковала вас не в большей степени, чем мышь",
прорычал Конан. "Уж если нам необходимо поговорить о нападении, то что
вы скажете о подножке, которая, как я видел была ей поставлена?"
Неосторожно женщина повернулась к Конану, чтобы благодарно
улыбнуться. К одному из охранников вернулся разум, проскрежетала
сабля, выброшенная неловко , но твердо в женщину. Она изогнулась так,
что клинок нацеленный на ее живот, лишь оцарапал ребра. Красное пятно
расплылось по тунике.
Охранник ближайший к Конану обязан был своей жизнью Циммерианским
принципам, которые не позволяли убивать невооруженного человека. Стул
, брошенный как камень из катапульты, подкосил его ноги. Нога Конана
обрушилась на его ребра, затем на живот. Охранник перегнулся, пытаяь
сблевать и дышать одновременно одинаково безуспешно.
Вдруг больше половины посетителей Моти вспомнило о своих
неотложных делах и удалилось. Один охранник отступал среди пустых
столов и скамеек. Двое других и их начальник атаковали Конана, держась
поблизости друг от друга и не спуская глаз с женщины.
Истекая кровью она запрыгнула на свободный столик. Ближайший
охранник повернулся и попробовал достать ее бедра.
"Не вздумай ее убить, глупец!" заорал лордлинг.
Ответ охранника был далеко от уважительного. На мгновение Конан
почувствовал симпатию к нему. Небыло другого приказа, которому так же
трудно было повиноваться, как взять львицу живой. Никакой дурак не
отдал бы его, кроме как с задетым самолюбием.
Женщина выхватила второй кинжал из ботинка и прыгнула вниз. Она
приземлилась настолько близко к охраннику, что у него не осталось
места, чтобы использовать саблю.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30