Бен все больше убеждался, что мистер Кетчел прав, заподозрив преступление в несчастном случае с негром. «На одного негра пятерых многовато, – подумал он, разглядывая в складную лупу свои находки. – Но кто-то из владельцев билетов причастен к происшествию на перегоне». Иначе откуда могли появиться на одном из билетов едва заметные следы крови с отпечатками пальцев? Точно такой же отпечаток был на окурке, лежавшем теперь на столе перед сыщиком. Это уже кое-что значит!
Инспектор явился не в духе. Отец Кофлин пригрозил пожаловаться шерифу, если еще хоть раз посмеют его беспокоить. Настоятель вновь раздраженно ответил, что ездил к сестре, навестил ее в больнице и нигде больше не был.
– Прекрасно, я этого ожидал! – удовлетворенно пробормотал джимен.
– Я тоже так думаю, – сердито ответил инспектор. – Нельзя же в наши дела вмешивать преподобного отца Кофлина! У каждого свои дела… Надеюсь, теперь вы удовлетворены?
– Да, да, благодарю вас! – рассеянно ответил Бен. Он застенчиво улыбнулся. – Извините, что побеспокоил.
Бен решил не посвящать полицейского инспектора в свои открытия: была нужда делить с кем-то славу! Инспектор по-своему понял его робкую улыбку. Парень догадался, что даром приехал, теперь отрабатывает задним ходом. Тут инспектор заметил на скамье груду мусора, лупу, лежавшую на столе рядом с помятыми железнодорожными билетами. «Эге, – подумал он, – а парень-то хочет быть из молодых, да ранним!» На всякий случай он решил зайти к шерифу, рассказать о приезде джимена.
А Стивенс продолжал терпеливо разматывать попавшуюся ему в руки ниточку. В тот же вечер он побывал у родителей погибшего негра. Старик был жив и даже чувствовал себя гораздо лучше. Гибель сына от него скрыли, и старик все время ждал его возвращения.
Появление агента Федерального бюро всполошило и перепугало старого Хонта.
Сначала он пытался что-то утаивать, но Бен так хмуро на него посмотрел, что старик, замирая от страха, торопливо начал выкладывать все, что знал.
Старик почти слово в слово передал свой разговор с отцом Кофлином. Рассказал, как пришел он, где стоял, как, слава тебе господи, отпустил грехи. Бен внимательно слушал, не пропуская ни слова.
Под конец старик снова запнулся, Бен снова посмотрел на него строго, и старик рассказал последнее – о подслушанном разговоре. Хонт только просил мистера джимена сохранить тайну, в которую он теперь посвящен. Хонт и так согрешил, что нарушил обещание святому отцу.
– Какое обещание? – спросил Стивенс.
– Отец Кофлин просил никому не говорить, что я слышал.
Старик негр разговорился. Бен терпеливо отцеживал из потока слов нужные ему крупицы..
– Почему господь бог не закрыл мои уши, когда я зашел из кухни в прихожую моего хозяина? Мне нужен был ключ от гаража, но я не посмел им мешать. Иначе разве стал бы я подслушивать чужие разговоры… Я вам рассказываю все, как было, мистер джимен. Только, ради бога, не выдавайте меня! Иначе, если я не умру, хозяин прогонит меня с работы. Вы знаете, что значит в мои годы потерять место?.. Об этой тайне, провались она в преисподнюю, знают теперь только отец Кофлин, Джен, который, спасибо преподобному отцу за его заботу, должен со дня на день приехать, ну, и моя добрая жена Лия. Я не говорю про нас с вами… Священник только успел отпустить мне грехи, как я опять согрешил. Ну как я мог это утаить от Лии! Мы прожили с ней столько лет, за всю жизнь я ничего от нее не скрывал… Скажите, мистер, как же мог я унести от нее тайну в могилу? Когда она проводила священника…
– Значит, отец Кофлин знал, что ваш сын посвящен в эту тайну? – перебил Стивенс.
– Как же, как же! Я все рассказал, потом он и попросил его адрес. Он достал вечную ручку, такую же, как у вас, и на евангелии записал, дай ему бог здоровья. Не пожалел священного писания… Я тогда действительно был очень плох…
Бен Стивенс почуял: вот где узелок! Но круги по воде расходятся куда-то дальше. Непонятно, почему мистер Кетчел сказал ему: «Если повезет, копнем с тобой большое дело». Какое же это дело?
Следующие два дня Бен продолжал энергичные поиски. Он уверился окончательно, что Джен Хонт свалился под поезд совсем не случайно. Бену удалось даже установить внешний вид вероятных преступников. Прибывший с ночным поездом хозяин таверны «Золотой скворец» – он действительно ехал с женой и дочерью – сообщил Бену, что на платформе видел двух незнакомых людей, тоже сошедших с поезда. Раньше он не встречал их в Ройял-Ок. На другой день парни заходили к нему в таверну, выпили по стакану виски, и, пока они сидели за столиком, хозяин смог их как следует рассмотреть.
В кармане и в голове джимена было достаточно материалов, можно возвращаться обратно. Но Бен Стивенс был все же начинающий сыщик. Он не мог взять себе в толк: какую роль играл в этом деле настоятель храма «Маленький цветок»? Не понял он и еще одного – события, происшедшего с ним перед самым отъездом. Только случайно первое дело, которое он разбирал, не стало для него последним в жизни.
До поезда оставалось не более получаса. Бен неторопливо переходил вокзальную площадь, когда вдруг из-за угла на полном ходу вынырнула грузовая машина. Бен едва успел отскочить в сторону. Машина пронеслась так быстро, что крылом коснулась его распахнутого макинтоша. Не успев еще прийти в себя, Бен сквозь грохот услышал будто бы отрывистый выстрел. Бен так и подумал бы, что это ему показалось. Но отвалившийся кусок штукатурки на стене дома и расплющенная, еще горячая пуля крупнокалиберного кольта подтверждали, что джимен не ослышался. Бен выковырнул пулю, сунул ее в карман и пошел на вокзал. «Гоняют же, дьяволы, без ограничения скорости, – думал он, покупая билет в станционной кассе. – Так нетрудно угодить и в морг. Что это за ковбойская привычка развлекаться стрельбой на улице…»
Занятый раздумьем о порученном деле, Бен скоро выбросил из головы случай, происшедший с ним на вокзальной площади в Ройял-Ок.
V
В пятницу, то есть ровно через неделю после первого разговора с шефом, джимен 712 снова появился в кабинете мистера Кетчела. Шеф не ошибся в парне. У Стивенса просто талант сыщика! Это отметил про себя Кетчел, слушая доклад агента. Конечно, парень не разобрался в происшествии на площади в Ройял-Ок. Святая наивность! Яснее ясного, что его кто-то хотел убрать с дороги. Но кто? Кто и откуда мог прознать, что джимен приехал расследовать дело? Он же утверждает, что, кроме как с полицейским инспектором, ни с кем не разговаривал откровенно. Впрочем, Стивенс побывал в семье убитого, посылал инспектора к отцу Кофлину, заходил в таверну, выспрашивал хозяина. Значит, если там орудовала шайка, сведения до нее могли просочиться из разных источников… Эх, доведись ему такое дело, Кетчел зубами вцепился бы в эту машину! Тогда сразу стало бы все ясно. Остаться живым и упустить такой случай! Ай-яй-яй!.. Что поделаешь, молодо-зелено! Придется докапываться здесь, в Нью-Йорке.
Одно Кетчелу было совершенно ясно: раз дело дошло до того, что «маленького Бена» кто-то решил убрать с дороги, значит, парень копнул как раз там, где надо. Кетчел дружески похлопал Бена по плечу, что служило у него высшим проявлением похвалы, и бесцеремонно выпроводил его из кабинета.
Кетчел остался один, чтобы пораздумать над этим делом. Сфотографированные оттиски пальцев, обнаруженные на проездном билете, он отправил в отдел дактилоскопии. Там, в картотеке, хранились десятки, может быть, сотни тысяч оттисков пальцев людей, побывавших хоть раз в полиции. Получение справки не заняло много времени. Вскоре ему сообщили – оттиски пальцев принадлежат рецидивисту Блеку. Кличка – «Рука гориллы». Судился последний раз в Детройте за убийство Чарльза Пула, профсоюзного работника. Мотивы преступления не установлены. Блек бежал из тюрьмы года полтора тому назад.
«Так, так, – засопел Кетчел, разглядывая полученную справку, – значит, корешки растут из одного места. Опять „Черный легион“. Живучая шайка, черт побери!»
Кетчел готов биться об заклад, что это так и есть. Он наизусть помнит всех, кто проходил по «Черному легиону». И преступников, и убитых. Кетчел сам занимался расследованием нескольких убийств в Мичигане. С простреленной головой на глухом пустыре нашли Джорджа Марчука, секретаря профсоюза автомобильного завода Форда. Марчук был коммунистом, но для Кетчела это не имело значения. Он политикой не занимается. Убийство остается убийством. Потом нашли труп другого профсоюзника – Джона Беляка. Застрелили Чарльза Пула, Пидкока, Андерсона, еще несколько человек. И все это на протяжении какого-нибудь года в районе автомобильных заводов. Убийство Пула совпало с забастовкой детройтских рабочих. Тогда еще неизвестные взорвали помещение правления профсоюза, потом рабочую книжную лавку, клуб украинского просветительного общества, помещение местной организации компартии. Что там творилось!
Да, пришлось тогда поработать. Кетчел был помоложе лет этак на пять, его не мучила тогда проклятая одышка. Он сумел многое раскопать. Нити вели к «Черному легиону». Одно только оставалось до сих пор непонятным: какая корысть была у шайки заниматься поджогами, взрывами, убийствами? Вероятно, поэтому судья отнесся так мягко к подсудимым. Большинство из них вскоре очутились на свободе. Но если рассуждать по совести, он, Кетчел, запрятал бы главарей шайки в тюрьму. Не только одного Блека. Сколько лет «Черный легион» орудовал так безнаказанно! Если легионеры не занимались грабежами, откуда у них столько денег? Они щедро подкупали полицию, нанимали шерифов… Кстати, кто работает шерифом в Ройял-Ок? Может, тоже старый знакомый?
Кетчел попросил дать ему и эту справку. Ну конечно, шерифа перевели из Детройта. Он припоминает эту фамилию. Вот что значит для детектива хорошая память! Кетчел все больше утверждался в мнении, что покушение на его агента не обошлось без участия шерифа из Ройял-Ок.
В профессиональной ограниченности криминалиста Кетчел не знал о движущих пружинах, действовавших в организации «Черного легиона». Кетчел не интересовался политикой и в силу этого на своем веку не прочитал ни единой книги, кроме детективных романов. Будь это иначе, специалист по раскрытию уголовных дел мог бы прочитать и задуматься над книжкой с сухим названием «Фашистская угроза». Авторы как раз описывали те события, расследовать которые пришлось криминалисту. Одно это могло бы заинтересовать Кетчела – всегда приятно читать о знакомых вещах, – но, вероятно, книжка не попала к нему в руки.
В книге было такое место:
«Сила „Черного легиона“ заключалась в том, что вся его деятельность носила исключительно террористический характер, что его люди засели в полиции и во всех органах власти в городах, округах и штатах, что он связан был с республиканской партией и, наконец, что он действовал в тесном контакте с органами шпионажа и предпринимательскими профсоюзами, которые были созданы автомобильными компаниями».
Оживление деятельности легиона – его черносотенный фашистский разгул – совпало и с другими событиями. Он начался после того, как в Германии, на другой стороне земного шара, утвердилась фашистская диктатура Гитлера. В методах фашизма обоих полушарий оказалось много общего, схожего, но криминалист ни в то время, ни позже не задумывался над внутренней связью событий.
Следствие по делу об убийстве двадцатисемилетнего негра Джена Хонта продолжалось. Но и сейчас Кетчел видел в нем только уголовную сторону. Правда, с приходом Кетчела в Федеральное бюро расследований заместитель директора не раз заводил с ним разговоры на политические темы, осторожно выпытывал его настроения, намекал на оживление левых, и в первую очередь коммунистов. Но Кетчел отводил такие разговоры и обычно заканчивал их одной и той же фразой: «Скажу вам прямо, политикой я не интересуюсь, мое дело – убийства, грабежи, на худой конец, жульнические аферы».
Рецидивиста Блека обнаружить не удалось, но полицейский налет, произведенный на фирму «Романов-кавьер», дал неожиданные результаты. Кетчел сам тряхнул стариной, он принимал участие в операции. В помещении, где полагалось бы находиться ящикам с консервами сардин, икрой и копченой рыбой, лежали штабелями пачки листовок, запасы конвертов, речи сенаторов, отпечатанные типографским способом. На всех пачках, запакованных в плотную бумагу, виднелись наклейки: «Отпечатано в США. Издательство „Флендерс Холл“.
Хранились здесь сотни тысяч, если не миллионы фирменных конвертов, но не фирмы «Романов-кавьер». На конвертах стояли грифы сенаторов и конгрессменов, подписи: «Рассылается бесплатно», «Оплате почтовыми сборами не подлежит». Под видом рыбной торговли в полуподвальном складском помещении работала целая почтовая экспедиция. Почта почтой, но Кетчел при всем старании нигде не мог обнаружить ни единой марки. Эта деталь прежде всего привлекла внимание криминалиста.
«Вот загребали!» – покачивая головой, Кетчел разглядывал подпольное предприятие. Он попробовал прикинуть, сколько зарабатывали аферисты ну хотя бы на тысяче писем, отправленных без марок во все концы Штатов, с десятков тысяч, с миллионов писем… Шайка работала не один месяц. Получались астрономические цифры.
Когда в контору «Романов-кавьер» явилась полиция и начался обыск, глава фирмы Данила Романов даже не вышел из комнаты. Он только сказал: «Достукались!» – и затворил дверь. Сын его оставался в конторе за стеклянной перегородкой. Он пьяно таращил глаза и повторял беспрестанно стоявшему рядом побледневшему человеку:
– Герр Ганзенштурм… п-п-позвоните Ф-фиреку… Это же б-безобразие… Пусть он распорядится кому там следует… Поз-звоните, я г-говорю… Вы же у нас служите, герр Ганзенштурм, ну и выполняйте…
Но Ганзенштурм предъявил Кетчелу германский паспорт, и его не стали задерживать.
Так началось нашумевшее в Америке дело о «черной почте». В нем оказались замешанными десятки американских сенаторов, конгрессменов. Они выступали в конгрессе с речами на самые различные темы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109