Настает моя очередь… Приподнимаюсь и встаю правой ногой на ледоруб, который при этом входит в снег; тем не менее мне удается дотянуться левой рукой до верхней зацепки. Я полностью теряю равновесие и держусь только чудом. Вытащив из заднего кармана молоток-ледоруб, использую его клюв как дополнительную, правда весьма сомнительную, опору. Шац выполняет задуманный нами маневр: занимает мое место, страхует меня и протягивает свой ледоруб. Я хватаю его не оборачиваясь и изо всех сил вбиваю на полметра выше. Нельзя терять ни секунды: мои ноги болтаются в пустоте, подтягиваюсь, держась за левую зацепку и за воткнутый в лед ледоруб Шаца. Проходит вечность… каждый сантиметр дается с боя. Правое колено доползает до нижней ступени и там заклинивается, уже облегчение! Новый прилив энергии: ботинок становится на ступень, где только что находилось колено. Смогу ли я достаточно высоко поднять ногу? Почти… еще немного!.. Кошка медленно подползает: один зуб, второй, еще усилие, чтобы встать на ступень… Есть!
Тщательно рассчитанным движением, стараясь не потерять равновесия, подтягиваюсь на ледорубе, прижимая древко к склону, чтобы клюв не выскочил из льда. Левая нога находит опору. Еще один шаг… Еще усилие – и обе предусмотрительно приготовленные ступени заняты.
– Ух! Готово!.. Вот собака!
У Шаца, в смертельной тревоге ожидающего внизу, камень сваливается с сердца.
– Браво, Морис!
– Не двигайся! Метр слабины!
Я стою очень ненадежно и поэтому не теряя ни секунды вырубаю в хорошем твердом льду большие ступени. В двух метрах отсюда крутизна уменьшается и появляется снег. Вырубаю удобную лоханку Большая ступень, в которой могут поместиться обе ноги

и кричу Шацу:
– Подожди еще немного! Три метра слабины! Сейчас забью крюк!
Поднявшийся ветер доносит до меня едва слышный ответ: "О'кей!"
Сердце готово вырваться из груди. Дыхание беспорядочное. По лицу крупными каплями стекает пот. Прежде чем двинуться с места, я опираюсь на ледоруб и на минуту закрываю глаза… Снова начинаю вырубать ступени; теперь лед зернистый, рубить легче. Сейчас карниз уже подо мной. Еще метр, и я на удобном месте. Вырубаю в ледяном склоне площадку для забивки крюка. Осколки льда летят вниз. Интересно, о чем думает сейчас Шац, распластавшийся на животе в своей расщелине?
– Еще чуть-чуть!
На поясе у меня висит нечто вроде гигантского рыболовного крючка – лезвие длиной сантиметров тридцать. Ожесточенными ударами молотка-ледоруба забиваю этот крюк. Фирн здесь нетвердый, и после нескольких ударов крюк на месте. Будет ли он держаться? Надеюсь, что мороз сделает его прочным. Теперь очередь за веревкой. Это прекрасная нейлоновая веревка, совсем новая, чистая, сухая. Вытаскиваю из кармана нож, отрезаю два метра. Этого хватит на кольцо, прикрепляемое к крюку. Пропущенная через кольцо двадцатиметровая веревка спускается по склону и свешивается с карниза. Делаю несколько рывков, чтобы убедиться в прочности. Все в порядке!
Честь первого испытания принадлежит создателю. Схватив веревку, я спускаюсь на руках к своей уютной лоханке.
– Алло, Шац! Можешь идти!
– Хорошо! Я крикну, когда пойду.
Марсель собирается, надевает рюкзак, засунутый им под карниз, и прикрепляет ледоруб к руке специальным шнуром, над которым так издевались все остальные. Слышен звонкий возглас "иду!". Я страхую его, держа веревку все время натянутой.
Шац хватается за веревку. Слышатся проклятия, и над карнизом появляется засаленная кепка, а за ней почерневшее, искаженное гримасой лицо. Нет, в эту минуту он явно не блещет красотой! Упор на кошку, взмах ледоруба. Шац перебирает веревку, подтягивается, и вот он уже рядом со мной. Препятствие взято!
Внезапно становится холодно, небо покрывается облаками. Надеваем штормовки. Но что делают наши друзья? Начинаем кричать…
– Мы здесь! – отвечают они таким тоном, как будто их оторвали от важного дела…
Оба с комфортом устроились на нижнем склоне. Их разведка оказалась неудачной. Как справа, так и слева стену обойти нельзя. Наш путь является единственным… Убедившись в этом, Ляшеналь и Ребюффа с философским спокойствием ожидали дальнейших событий. Через четверть часа они поднимаются к нам.
Продолжаем трудный подъем зигзагами среди ледяного хаоса. Время летит быстро. Каждый шаг, каждый метр стоит невероятных усилий, доводящих нас до изнеможения. На этот раз я серьезно обеспокоен: если нам долго придется здесь барахтаться, мы никогда не доберемся до конца. Мои товарищи настроены не менее пессимистично.
Если бы только прекратились эти каждодневные мощные снегопады! За день снег осел бы, ночью его схватило морозом, и можно было бы продвигаться сравнительно быстро. Однако регулярно каждый день после обеда начинается пурга, и в результате – ежедневная порция свежего снега, тридцать–сорок сантиметров толщиной. Таким образом, каждый день приходится заново проделывать совершенную работу. Мы надеемся, что по крайней мере под нашими следами снег будет немного более плотным и это облегчит последующие челноки. Неужели и эта слабая надежда не оправдается?
Через завесу снежных хлопьев различаю серую тень Шаца, идущего сейчас первым и воюющего с сыпучим снегом. Ветер свирепствует по-прежнему, видимость не более пятнадцати метров. Склон все такой же крутой. Палатку ставить негде. К тому же лучше было бы установить лагерь III повыше: альтиметр показывает 6600 метров. Однако позднее мы убедились, что высота здесь всего 6400 метров. Нам кажется, что мы забрались невероятно высоко!
Снег идет непрерывно, и вытаптывание ступеней – изнурительная работа. Но все же мы движемся; с огромной радостью я отмечаю, что мы набираем высоту.
Хватит! У подножия серака, похожего на полумесяц, складываем палатку, снаряжение, продукты. Чтобы отметить место склада для тех, кто придет сюда позднее, выкапываем в стене углубление, в котором заклиниваем красную фляжку.
– Она будет видна издалека, – говорю я Шацу. Он соглашается со мной.
Еще раз убеждаюсь, что спускаться намного легче, чем подниматься. Первыми теперь идут Ляшеналь и Ребюффа. Они уже скрылись в тумане. Снегопад усиливается. Я иду впереди Шаца. Решаю спуститься с ледяной стенки, просто… спрыгнув вниз.
Увы! Я забыл о соединяющей нас веревке. Резкий рывок сдергивает Шаца, и он с криком летит мимо меня вниз по склону. К счастью, глубокий снег, который мы так проклинали, смягчает удар и тормозит падение. Шац с трудом встает на ноги и подходит ко мне. Он сильно потрясен и шатается, как пьяный, хотя совершенно невредим. Теперь ему предстоит идти первым, я страхую его на короткой веревке. Буря свирепствует, и мы с трудом находим свои следы. Ребюффа и Ляшеналь ждут нас перед кулуаром. Их беспокоит состояние Шаца, и дальше мы идем плотной группой, соблюдая максимальную осторожность. Вновь без всяких происшествий пересекаем лавинный конус большого кулуара. В последующие дни многочисленным челночным группам, проходившим этот опасный участок, удалось так же счастливо избежать лавин.
Температура несколько повышается, но мы по-прежнему глубоко проваливаемся в снег. Обнаружить лагерь II, скрытый в облаках, невозможно. Двигаемся наугад, время от времени находя едва видимые следы подъема. Дует ветер, снег залепляет очки, бьет по лицу; все затягивают туже капюшоны штормовок. Идем, согнувшись вдвое, под порывами ветра; короткое глиссирование, какие-то следы, большая трещина… Лагерь должен быть где-то здесь! Забираем вправо и в нескольких шагах замечаем занесенную снегом палатку – виден лишь кусок торцевой стенки. Что делать? Провести здесь ночь невозможно, места для всех не хватит. К тому же, спустившись, мы сможем сделать еще один челнок… Решение принято!
Слегка закусив, продолжаем спуск. Уже поздно. По мере приближения к плато видимость уменьшается. Вокруг сплошной туман. Однако мы идем гуськом и поэтому примерно сохраняем прежнее направление. Около лагеря I нам придется пройти через зону трещин. Там всего один проход, отмеченный турами. Невозможно обнаружить первый тур!
Ребюффа считает, что нужно взять влево. Ляшеналь уверяет, что надо идти правее. Мне же кажется, что мы идем правильно. Во всяком случае, разделяться нельзя.
В конце концов склоняемся к предложению Ребюффа, хотя он и не убедил нас окончательно. В самом деле, взяв влево, мы наткнемся на мощные гряды сераков, которые в принципе должны привести нас к лагерю I.
Туман сгущается все больше и больше. Мы идем между двумя трещинами, и внезапно они сходятся. Дальше нельзя сделать ни шагу. Нужно возвращаться и многочисленными зигзагами обходить всю зону трещин. Усталость сразу дает себя знать. Это последнее незначительное препятствие лишает нас последних сил. Зная, что мы должны быть недалеко от лагеря, начинаем кричать:
– Э-гей! Э-гей!
Через несколько секунд справа до нас доносится слабый ответ:
– Сюда! Сюда!
– Я же говорил! – кричит Ляшеналь. – Надо было держать вправо!
Вскоре вырисовывается какая-то тень. Это Террай. По его словам, в лагере очень мало снаряжения и для всех места не хватит. Что касается продуктов, то их надо тщательно беречь для верхних лагерей. Вывод напрашивается сам собой: Ляшеналь, Ребюффа и я, используя последние светлые часы, спустимся в базовый лагерь. Шац же, еще не вполне оправившийся после падения, попытается восстановить свои силы здесь. Перед нашим уходом Террай при явном неодобрении Ляшеналя повествует о своей ночевке… В свою очередь мы рассказываем ему о том, что нами сделано, и описываем место, где оставлен склад.
– Я выйду завтра рано утром вместе с Панзи и Айлой, – говорит он. – В это время Аджиба совершит рейс между базовым лагерем и лагерем I.
Аджиба, исключительно выносливый шерп, стал специалистом в этом деле. Дважды в день он совершает такие челноки и уже поднял сотни килограммов в лагерь I. Он выполняет неблагодарную и незаметную, но очень нужную работу. Именно такое отношение каждого из нас к своему долгу обеспечит успех экспедиции.
Оставив Шаца, Террая, Панзи и Айлу, мы в сопровождении Аджибы устремляемся вниз по склону. Тормозя по мере возможности, глиссируем по осыпям, повороты проходятся галопом: за несколько минут мы теряем сотни метров высоты и, добравшись до фирна, находим на месте базового лагеря не одну, а несколько палаток.
Только что прибыли Ишак и Удо с шерпами и многочисленными носильщиками. Для всех есть пуховая одежда и большое количество продуктов. Принесена даже большая зеленая палатка, которая должна особенно понравиться носильщикам, так как снегопад не прекращается.
Впереди победа! Тыл и авангард соединились.

"Серп"

Сейчас вечер 24 мая – напомним, что утром 23-го Саркэ отправился отсюда с посланием в Тукучу.
Ишак рассказывает, что, поднимаясь, он встретил нашего связного, мчавшегося по кулуарам Миристи-Кхола.
Я буквально плаваю в атмосфере уюта и полон оптимизма. Узнав, что мы в рекордное время проложили путь до высоты примерно 6600 метров Таково было показание наших альтиметров

, Ишак и Удо приходят в восторг. В этот вечер в базовом лагере радостное, приподнятое настроение.
Ужин роскошный: курица в желе, бутылка рома (впоследствии Террай устроил нам скандал: неужели нельзя было подождать с таким пиршеством до его прихода?). Однако сказывается чрезмерная усталость, и, пока все укладываются, я блаженствую в своем спальном мешке; глаза слипаются. Ишак, мужественно борясь со сном, читает мне выдержки из своего дневника, повествующие об экскурсии в город «странных» монастырей – Муктинат.
На следующее утро встаем поздно, после тяжелой работы у всех ломит поясницу. Солнце пригревает, и мы бесцельно бродим по лагерю. Я решаюсь умыться и даже побриться. Как приятно чувствовать себя чистым и прогуливаться в уютных кедах! В голове рождаются планы решающего штурма. Об этом же думают и все остальные Достаточно взглянуть на товарищей с биноклями в руках обсуждающих маршрут восхождения. Что касается меня – я уже принял решение, хотя один вопрос все еще остается невыясненным: снабжение продуктами. Впрочем, я y в epe н в Нуаеле, заблаговременно подготовившем мобилизацию в Тукуче, и после тщательных подсчетов успокаиваюсь. В от ношении продовольствия нечего беспокоиться: все силы могут быть двинуты вперед. Поэтому я решаюсь сего Дня же после обеда вместе с Ляшеналем и Ребюффа выйти в лагерь I с большим грузом, твердо намереваясь не возвращаться без победы. В последний раз пишу Люсьену Деви:
"Базовый лагерь, 25 мая 1950 г.
Дорогой Деви!
Последнее письмо перед штурмом. Все складывается хорошо. Базовый лагерь находится в 3–4 днях пути от Тукучи, и это, конечно, довольно неудобно. Переход от разведки к штурму при таком отрыве может встретить большие трудности. Вчера я поднялся до 6600 метров. Путь сплошь ледовый. Объективная опасность сравнительно мала. Расположение лагерей следующее: базовый лагерь – на правом берегу северного ледника Аннапурны на 4400 метров, лагерь I – также на правом берегу, на краю обширного плато, похожего на верхнее плато Даржантьер, высота 5100 метров, лагерь II – на леднике, спускающемся прямо с вершины Аннапурны, на маленьком плато, примерно на 5900 метрах. В дальнейшем я думаю установить лагерь III на высоте около 6800 метров на так называемом леднике «Серп» (кроки и схематическая карта Марселя помогут Вам быстро разобраться). Возможно, придется установить лагерь V. Все зависит от рельефа.
Утром погода обычно хорошая, вечером плохая. Снега выпадает много, и это сильно мешает, так как проваливаемся ужасно. Все в прекрасной форме. Через несколько минут выхожу в лагерь I. В ближайшие дни попытаемся нанести решающий удар. Все полны надежды. Условия на высоте очень тяжелы, но, если мы выиграем битву, все плохое от радости забудется. Писать подробнее некогда, так как дел по горло. Мата детально объяснит Вам ситуацию. Я полон оптимизма.
С дружеским приветом Морис".
Пока я пишу это послание, шерпы и носильщики под руководством Кузи кончают снимать лагерь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38