Осмотрев убогое на чужой взгляд убранство Игорева жилища — он не терпел излишеств вовсе не потому, что не мог их себе позволить, а просто не терпел, и все — милиционер только хмыкнул. Но парня это не обидело. Пробежав глазами по увесистой палке из обычного орешника, прислоненной в углу, по длинному двойному книжному шкафу с прогнутыми полками, допотопному магнитофончику на покрывале видавшей виды софы, оперативник удовлетворился осмотром квартиры, и пошел на кухню, где хозяин угощал чаем. Бумаги со стола Игорь предусмотрительно убрал. Впрочем, если бы сознание милиционера не было сковано обычными предрассудками — он, наверняка, заметил бы нечто странное — ореховый посох не отбрасывал тени.
Есть два способа обретения свободы — это сокращение собственных потребностей, и второй более трудный — путь самосовершенствования. Конечно, чем приземленнее запросы, тем больше вещей пылится в шкафах, сервантах, на антресолях. Тем разнообразнее и роскошнее мебель попирает пушистые ковры. Тем изощреннее техника для приготовления пищи и увеселения гостей. Тем обильнее содержание холодильников. Все это Игорю претило. Нет, он не был аскетом, но предпочитал калорийную пищу — экзотической, удобную одежду — модной, единственной его слабостью были инструменты и близкие к ним по функциям кассеты, диски, книги.
«Гляди, парень! Кому-то ты сильно дорогу перешел! Они тебя в покое не оставят!» — заметили на Петровке.
— Можете проверить, товарищ майор, я чист.
— Уже проверяли. За тобой коммерческие бои, и это, возможно, относится к делу. Конечно, профессионал не стал бы палить наугад, да еще из ружья. Это их первое предупреждение. Если что — сразу к нам. Но, лучше бы ты испугался. Целее будешь.
* * *
— Тот, кто лишен сострадания, может выглядеть, ходить и говорить, как обычный человек, но человеком он не является. Кто это сказал? По-моему Кауфман? Да, именно он, — думал Игорь, разглядывая вычурно одетых молодых людей, развалившихся на сидениях вагона напротив.
Главарь допил свое пиво и, сдавив банку в кулаке, швырнул на заплеванный пол. Остатки выплеснулись шипящей пеной, смешиваясь с пылью и мочой московского метро.
Игорь продолжал отрешенно смотреть как бы и на негодяев, но как бы и мимо них:
— Ты считаешь, что самый крутой? Вероятно, среди уродцев, тебе подобных, это соответствует действительности. У тебя водятся деньги. Достаточные, чтобы поить свою дурно пахнущую ватагу. И они бродят за тобой, крепкие на вид, бритоголовые нахалы и нигилисты. Но внутри — ты пустышка, и весь твой напуск — не более чем жалкая попытка казаться героем. И стоит появиться более умному, хитрому, богатому, как он тут же купит тебя со всеми потрохами вместе со всей твоей крутостью для совсем иных безобразий… И ты покорно и слепо последуешь за ним, воображая, что идешь сам…
Игорь перевел взгляд на пол, подонки мелкого пошиба его не интересовали:
А что можно противопоставить деньгам? В смысле, большим деньгам, тем самым, за которые множество людей унижают, предают и убивают друг друга? — продолжил он размышления. — Еще большие деньги не в счет. Классический ответ типа «веру, надежду, любовь» не принимается в силу расплывчатости. Кроме того, в данном конкретном случае речь идет о деньгах умело используемых, деньгах, которые легко превращаются то в автомат в руках убийцы-профессионала, то в официальное мнение прокурора, то в виллу-крепость на каком-нибудь тропическом острове. Но, конечно, любимое их превращение — в еще большие деньги… Похоже, то нападение пять месяцев назад, действительно, было не случайно. Совсем не случайно. Я сделал все правильно. И им не заставить меня свернуть.
От этих невеселых раздумий Игоря оторвал машинист, невнятно пробормотавший через динамик название очередной станции. Парень вышел из вагона и стал медленно подниматься по эскалатору наверх. В подземном переходе было сумрачно. У стены расположилась еще одна группа вызывающе одетых молодых людей. Они курили и негромко перебрасывались короткими фразами, среди которых самым частым определением звучало «такой крутой чувак».
Один из них тут же деловито выгребал бумажную мелочь из металлической коробки, стоящей перед съежившимся в углу бомжем. Бомж что-то жалобно бормотал и робко пытался тоже что-нибудь утащить из жестянки. Вот он схватил грязными пальцами пару бумажек, и Игорь понял, что молодой ублюдок сейчас ударит беднягу. Этого допускать не хотелось, и пришлось дернуть мерзавца за шиворот. Он повалился на спину, неуклюже размахивая руками и выкрикивая ругательства. Игорь, как ни в чем не бывало, прошел мимо.
Жаргон сзади мигом прекратился.
Игорь очень хорошо представлял, что там происходит. Сейчас они тупо смотрят ему в спину, пытаясь осознать происшедшее. На это у них уйдет никак не меньше секунды. Еще столько же они будут выхватывать из карманов свою амуницию, и сокращать дистанцию. Непростительно долго! Грабивший бомжа с Игоревой точки зрения был неисправим. Поэтому парень мысленно пережал ему меридиан сердца и представил, как резко хлопает по левой стороне груди. Это означало сильную аритмию в течение первых двух часов, затем суточное затишье, после которого снова серьезное недомогание с возможным летальным исходом, если кардинально не вмешаются врачи.
Игорь быстро развернулся. Самый «крутой», впрочем только птичьи яйца да склоны гор бывают крутыми, уже стоял в метре от него с газовым пистолетом наизготовку, и собирался произнести нечто гневное и величественное. На пистолет была навинчена насадка с ракетой, и он смотрел Игорю прямо в лицо. Тогда Игорь подтянул колени к груди, повиснув в воздухе, и демонически улыбнулся, обрадовавшись возможности попрактиковаться. Пистолет грохнулся на каменный пол, и самый крутой превратился в самого быстрого.
Боже, как они неслись! Они мчались по кошмарному подземному коридору, безлюдному и бесконечному, в их выпученных глазах рябило от полосатой светотени, а позади, отвратительно хихикая и протягивая к ним длиннющие уродливые руки, летело адское чудовище, и потертый бежевый плащ, словно крылья летучей мыши, развевался у него за спиной.
Чтобы отпустить демона, надо было снова кого-нибудь ужалить или пострадать самому. Предпочтя первое, Игорь выбрал среди бегущих человека с наиболее отвратительной аурой и дотронулся до него. Он подавился криком и рухнул навзничь, вытошнив под себя обед, перемешанный с кровью. Остальные уже скрылись за углом, и не надо было быть ясновидцем, чтобы предсказать их явное нежелание возвращаться сюда, по крайней мере, до окончания Кали-Юги. Оставалось только перескочить через трепыхавшееся тело и поспешно подняться наверх, пока кто-нибудь из случайных очевидцев происшедшего не вызвал из метро милицию. Там Игорь скрылся в безнадежно запутанных проулках между хрущевками и, шагая по краю между тьмой и убогим светом одиноких фонарей, отправился домой.
Представлялось маловероятным, чтобы его даже пытались разыскать. Больно уж противоречивыми и нелепыми будут показания свидетелей. А критическое состояние того, что валяется сейчас в переходе, и того, что если не умрет завтра вечером, так станет инвалидом на всю жизнь, трудно будет квалифицировать как следствие нападения. «Максимум, что может произойти — появится „сенсационная“ статья в какой-нибудь бульварной газете о мистическом супермене, разогнавшем местную шпану,» — размышлял Игорь.
— Есть два пути. На одном правота — источник силы, на другом всё с точностью до наоборот. Различие принципиально: маг выбирает только первый путь и презирает выбравших второй… Если за счет невмешательства, непротивления, неучастия маг теряет правоту, вместе с ней он теряет и силу. Значит, он должен вмешиваться, сопротивляться и участвовать! Того, кто сознательно обирает убогих, перевоспитать вряд ли возможно, да и не моя это задача… Прям, Макаренку нашли!
Чу! Он присел, как будто развязался шнурок, и обшарил колдовским взглядом пустую улицу. Никого.
У всякого уважающего себя человека должны быть враги, ибо есть у каждого то, чем нельзя поступиться. Случай с прострелянной дверью лишь подтверждал, что у Игоря они тоже имеются. Одних выбирал он сам, другие — выбирали его самого.
С первыми — проблем не было. На девяносто девять процентов это объяснялось методами, которыми Игорь пользовался, а также тем, что действовал он совершенно бескорыстно, атакуя первым и для врага совершенно безмотивно. Совершая подобные ночные подвиги, Игорь не оставлял следов, по которым его можно было выследить или вычислить.
Со вторыми — выходило сложнее. Заменив дверь на бронированную, Игорь сдал собственную квартиру в Центре, а сам снимал другую, на окраине, пользуясь разницей цен.
За последний год Игорь поменял жилище два раза, хорошо, что кроме библиотеки и ящиков с кассетами ничего громоздкого перевозить не требовалось. Теперь он чаще обновлял гардероб и вообще имидж, то он был строгим, гладко выбритым «новым русским», то хипарем, спортивной наружности.
Благодаря протекции знакомого майора с Петровки и старинным связям в Бюро Охраны, где его, кстати, помнили по выступлениям на ринге, Игорь прошел курс и получил разрешение на ношение и хранение оружия. Оно тоже было самое обычное, чтобы не привлекать внимания. И в любых ситуациях старался не засвечиваться. Хотя, случись что, парень рассчитывал бы, конечно, совсем не на эту стреляющую ерунду.
И вдруг, не так давно Игорь докопался до структуры, перед которой его преимущества столь существенными уже не казались. Первые признаки опасности обозначились после заказного письма на его имя из Всемирного Братства Равной Интеллектуальной Собственности, скрывшегося под вывеской некой известной Международной Ассоциации. Впрочем, может быть и раньше…
«Что-то тут не так!» — думал он, разглядывая красочный проспект с символикой:
«Уважаемый коллега! Мы предлагаем Вам стать полноправным членом нашей организации!… Братство — это добровольное единение творческих личностей, людей, живущих наукой и искусством, религией и предпринимательством. Мы открыто признаем фундаментальным условием счастья членов Братства полную свободу их личного духовного и финансового творчества, равно как свободу доступа к любой информации, свободу ее производства и распространения внутри Братства. Каждый Брат имеет равные права полного распоряжения всей интеллектуальной собственностью Братства, которая является общей и неделимой. Все финансовые счета, сделки, любые операции с собственностью в соответствии с принципом общности информации являются открытыми. Наши многоканальные электронные сети являются базой для повсеместного внедрения идей и увеличения силы Братства…Силой обладает тот, кто владеет информацией и способен ею быстро и эффективно воспользоваться. Мы предлагаем Вам стать одним из Нас. Получить любую интеллектуальную и финансовую поддержку, достаточную для осуществления Ваших смелых начинаний…»
Не доходя до своего подъезда, Игорь остановился и присел на скамейку в позе человека, которому неожиданно прихватило сердце. На самом же деле некоторая часть его существа продолжила путь, правда, уже куда как более стремительно. Убедившись, что все в порядке, маг вновь обрел целостность личности и поднялся в свою квартиру. Пока Игорь возился с замками, его обследовал Мефистофель. Этот элементаль был создан недавно и одним из первых. Он предназначался для охраны таких вот временных пристанищ. У незваных гостей, задумавших посетить охраняемое им жилище, он вызывал жгучее сомнение в правильности своих действий. Его тестовое прикосновение больше всего напоминало то ощущение, которое возникает когда сталкиваешься с человеком или предметом, навязчиво напоминающим что-то уже знакомое, но что именно — никак не удается вспомнить.
Обстоятельно закрыв изнутри двойную дверь, Игорь скинул кроссовки и задернул шторы. Ему хотелось расслабиться. Сбросив верхнюю одежду, он плюхнулся на необъятную софу и завернулся в одеяло. Темнота успокаивала.
— Еще не поздно все переиграть. За исключением Книги пока я не дал им никаких оснований даже заподозрить о своем существовании. Что касается милиции — то покушение, конечно, не то событие, что случается каждый день, и они, безусловно, уже провели тщательное расследование, но вряд ли их не устроила навязанная мной версия.
Твердо решив посвятить весь завтрашний день следующей главе, Игорь мысленно произнес формулу Высокого Покоя. И Тонкий мир принял его в свои объятия…
…Он снова был Ингваром, он шел по осеннему лесу. Скользили вниз кленовые листья. Накрапывал дождик. Вот, то знакомое «непролазное» болото, где Игорь когда-то на все лады поминал деда Олега. Вот и овражек, за которым открывается волшебная поляна. Но, вскарабкавшись по скользкому склону, он в который раз обнаруживал там прежний зачарованный лес. И не было ему ни конца, ни края. И не было никакого намека на Перекресток.
Теперь его жизнь напоминала сплошной психоз. И виновата в том Аркона, виноваты странные Олеговы письмена. Но он не жаловался на судьбу, напротив, он был ей несказанно благодарен за ту реальную возможность хоть что-то изменить. А хорошо ли это?! Дощечки, найденные в Олеговой избе, содержали посвящение, которое однозначно указывало адресат. Людям, ищущим Силы Великого Бога. Правда, силою надо еще мудро распорядиться.
* * *
— Я полагаю, хотя бы тема его изобретения не является тайной для членов Братства? — сказал Илья Аркадьевич, избегая смотреть в большие на выкате глаза Магистра.
Они встречались не в первый раз. Именно Магистр ввел Илью в Малый Совет Братства, обеспечил ему быстрое, небывало быстрое восхождение. Он ценил умных людей, но еще более Магистру нравились честолюбцы, каким был и сам Петр Иванович. А честолюбие — весьма сомнительный порок.
— Никаких секретов. Разумеется нет. Просто, сведения, которыми мы располагаем невероятно скудны. Итак, Игорь Власов, тридцать лет, москвич, один из Старшего Круга московской языческой общины.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43