Те смолкли. Но тише от этого не стало. Треск, лязг, звон, азартные крики, ржание. Все смешалось.
Верцин тревожно поглядывал то на застывшего Брата, то на едва различимый в дыму силуэт Инегельда, то на черную от копоти исполинскую фигуру Свентовита:
— Зачем ты нужен, Миролюбец? — закралась горькая мысль.
Вальдс терпеливо ловил в сознании ускользающую Нить Велеса.
— Помоги, Владыка Звездных Путей! Услышь меня, Небесный Водчий! Внемли, Великий отец моего златокудрого Господина!
Сосредоточиться не удавалось, но он не сдавался. Какая страшная усталость! Именно в такие моменты, на пороге Смерти, на самом Лезвии Клинка, обостряются человеческие способности, именуемые почему-то сверхестественными или магическими.
Вальдс шел по Лезвию добрых шесть десятков лет. Но никогда еще он не был так силен и так уверен в себе. Никогда еще он не прибегал к Заклятью Перекрестка, использовать которое можно только раз, да и то, ценой собственной жизни. Знал об этом и Верцин.
Наконец, старания волхва увенчались успехом.
— Ты готов, Брат?
Верцин кивнул.
Он явственно увидел Тропу Вотана, клубок голубоватых Волосожар. Вальдс протянул руку и, подобрав их нить, потянул за нее. Бездонное чрево звездных тоннелей распахнулось и поглотило Дерзкого Смертного. Но волхв цепко держал драгоценную нить, наматывая ее на ладонь. Усилием Воли раздвигая Передние Пределы, он смело зашагал по искристому следу.
— Пора! — сказал Верцин, подталкивая и без того испуганных женщин к Черной Пустоте, возникшей там, где только что стоял Вальдс.
— Это подземный ход, да? — дернув Верцина за полу плаща, спросила голубоглазая русая девчушка.
— Подземный ход, конечно. И на том его конце вам ничто не будет угрожать. Давай, маленькая, спускайся поскорей!
— А нас там ждет папа, да?
— Он потом вас найдет, — солгал жрец, на ощупь погладив ребенка по головке…
Огня в Храме было предостаточно, но очи застлал Млечный Туман. Веки налились свинцовой тяжестью и намертво сомкнулись, но волхв знал, на что шел. Да так, пожалуй, и лучше.
Наконец, мимо жреца томно проследовала беременная. Верцин взял ее белую миниатюрную кисть в свою иссохшую ладонь:
— У тебя будут мальчики. Два мальчика. Их ждут великие дела. Смелых влечет море. Зови их Соколами.
— Спасибо, мудрейший. Ругам не краснеть за своих детей, — молвила она, и ужаснулась — из-под полуприкрытых век волхва проглядывала безбрежная тьма.
— Ступай же! — торопил он.
— Не медли, Верцин! — раздался гулкий, словно из глубочайшего в мире колодца, ужасный Голос.
В тот же миг тяжелая охваченная пламенем балка ринулась вниз, похоронив под собой последнего из жрецов. Черная бездонная пасть, открытого было тоннеля, захлопнулась.
ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ. ПОСЛЕДНИЕ ИЗ АРКОНЫ
Ингвар, нет, теперь уже Игорь, и только он, лежал не в силах пошевелить и пальцем. Морской ветер ворошил его русые волосы. Перед глазами был лишь кусок звездного неба, да берег, усыпанный трупами и, как губка, пропитанный человеческой кровью.
Шум прибоя заглушал стоны раненных. Близилась полночь. Неожиданно он увидел, скорее даже почувствовал, странное, непонятное, едва различимое облачко, легкую дымку, которая быстро сгущалась, меняла плотность, испытывала удивительные метаморфозы.
И эта туманность родила девушку, прекрасную, как сама природа, светловолосую валькирию [53]. Воительница была одета в серебристую броню, плотно обтягивая стан, волшебная кольчуга, сработанная мастеровитыми гномами, лишний раз подчеркивала все достоинства тела.
Из этого же тумана, вдруг, выглянула лошадиная голова, колдунья вела под уздцы белоснежного златогривого коня. Дева битв перешагивала через трупы, пристально вглядываясь в лица убитых.
Вот она склонилась над рыжим даном, чело которого пересек ужасный шрам. В грудь викинга глубоко впились две арбалетные стрелы. Но даже не живой, он сжимал в руке большой прямой скандинавский меч. Валькирия поцеловала мертвеца…
И чудо! Раны на павшем стали сами собой заживать, рубцы разгладились, исчезли следы крови. Игорь видел это вполне отчетливо, потому как лежал шагах в пяти от скандинава. У него раздался бы возглас удивления, если б не полнейшая беспомощность, да и во рту пересохло, когда Игорь заметил пробуждение воина. Воскресший приподнялся на локте — валькирия как раз вытянула из него последнюю стрелу и улыбнулась герою: «Отец Ратей ждет тебя в Вальхалле, храбрый викинг!» -сказала Богиня. И он улыбнулся в ответ, впрочем, эта улыбка так и не сходила с его уст в последние минуты перед недавней кончиной.
Мгновение — и валькирия взлетела в седло. Конь рванулся в небо, оставляя за собой искристый след, подобно комете. Если бы Игорь мог привстать, он бы увидел, что рыжий дан не одинок. То там, то тут над полем брани тенями мелькали невесомые силуэты убитых бойцов, влекомые воинственными девами Асгарда в обитель Богов.
— А они все-таки верили!? Но почему же тогда? — удивился Игорь. — В самом деле, не важно, что ты носишь крестик на груди — душа остается языческой.
Мерзко хихикая, рогатые черти когтистыми лапами ловили призрачные души, они будто бы запихивали нетленное в мешки и волочили их по двое-трое в самую бездну. Сатана будет доволен!
Вот на неизведанных высотах, средь бескрайних просторов Вселенной зародился маленький рыжий огонек, который постепенно вырос в алое пламя, устремившееся неудержимым пожаром из мрачных глубин Космоса к Земле. Быстрый, как метеор, на кровавый берег полыхающим вихрем спустился гигантский волк. Даже самый крупный матерый хищник не пошел бы ни в какое сравнение с этим зверем.
От него веяло неимоверной Силой. Волчья шерсть так и сверкала грозным небесным огнем, только, вот странность, Игорь не чувствовал жара.
Некоторое время Семаргл бродил среди трупов, обнюхивая искалеченные, порубанные в грозной сече тела. Наконец, он выбрал кого-то, достойного чертогов Вышнего. Это был Ратич, что в последней своей битве прикрывал Ингвару спину. Здесь он нашел свою Смерть, но теперь обретал Бессмертие. Игорь видел, как Семаргл слизнул пламенеющим языком запекшуюся кровь с лица молочного брата, и у того мигом срослись лопнувшие вены, затянулись неизлечимые рваные раны на груди.
— Садись ко мне на спину! — сказал волк Ратичу. — Я отнесу тебя в Светлый Ирий.
— Я не поеду один. Возьми со мной Ингвара. Брат храбро бился и достоин встретить новую зарю.
Семаргл наклонил волчью морду к Ингварову лицу, и бездонные глаза бога проникли в самую суть, заметив присутствие Игоря.
И человек увидел в очах Огненного Волка свет далеких вечных звезд, нежность летних зорь, гнев подземных глубин и недоступное разуму смертного Знание.
— Я не могу это сделать. Час твоего брата еще не пробил, да и мне он не принадлежит! Пусть каждому воздастся по его вере.
Ратич не посмел спорить с Волком. Он лишь поцеловал Ингвара в лоб и двинулся вслед за Огнебогом.
Ночь соткала из тишины и пустоты женщину в длинных черных одеяниях. То была Желя — Богиня скорби и печали. Несколько слезинок обожгли щеку.
Игорь потерял чувство времени и реальности всего происходящего. Он будто-бы отвлеченно взирал на эту фантасмагорию со стороны. Между тем на поле брани, на арену, усеянную трупами актеров, ангелом Смерти спустился… Да нет! Поднялся из «ада» Пекельного царства, черный ворон.
Птица сверкнула оком и уставилась на Ингвара, оценивая важность и ценность добычи. Ворон, вестник скорой кончины, неуклюже перешагивая через тела, подбирался все ближе и ближе. Вот, он нацелил огромный острый клюв и совсем уж было приготовился полакомиться человечьим глазом… Если сеча — у посланца Смерти на ужин вечно зеркало души.
Игорь зажмурился. То было его первое осмысленное движение в сторону Жизни.
Бац! Чудовищная кошачья лапа вынырнула из Пространства и прищемила птице хвост. Следом за лапой показалась передняя половина ее обладателя. Хвост и задние лапы хищника находились еще в какой-то иной действительности, которую чаще называют другим измерением. Баюн насмешливо разглядывал трепыхавшееся в когтях создание.
— Гляди, — улыбнулся кот Игорю во весь рот, — сейчас снова про малых детушек вспомнит!
— Не губи меня, могучая Киска! Пожалей моих воронят! Худо им без старика! — взмолился Ворон.
— Сколько раз я тебе говорил, чернец, не называй меня Киской, — вспылил кот.
— Сам такой… Ой! Виноват! О, всесильный! Обознался я сослепу. Владыка, ну зачем же так? — канючил Ворон.
— Ладно, проваливай! После поговорим? Лети себе, и в следующий раз будь внимательней! — фыркнул Баюн и ослабил хватку.
Птица не замедлила воспользоваться любезностью кота и взмыла в воздух, растворившись во тьме.
На этом, однако, злоключения Игоря не кончились. Не успел посланец Велеса куда-то бесшумно исчезнуть, как внезапно среди поля брани возникла колесница, влекомая двумя голубыми кошками, величиной с хорошую пантеру. Ими правила женщина удивительной красоты и непередаваемой словами той таинственной внутренней силы, которую по праву можно было бы назвать божественной. Две валькирии склонились пред ней в почтительном поклоне, в котором не было и тени услужливости.
Асиня повелительно указала на колесницу двум-трем мертвым, если это слово вообще применимо, девушкам в иссеченных кольчугах. Словенки, среди которых парень узнал Власту и Гориславу — подруг Влады, безропотно подчинились.
— Я забираю и этого, — обратилась Богиня к помогавшим ей валькириям, указывая на Ингвара, — Он мне нравится. И в нем больше от крови ванов, чем асов.
— Великая Фрейя [54], этот человек еще жив.
— Он достаточно хорош, чтобы служить мне в Фолькванге. И если Харбард не взял воина в Вальхаллу — его душа принадлежит Фрейе по праву. Юноша утешит меня, как некогда Одд. Что с того, если мальчик жив — он все равно умрет. Я так желаю, я так хочу! — и она взошла на повозку, где странным образом уместились выбранные ею павшие.
— Мало ли что ты хочешь? — дерзко выступил из пустоты Баюн. — Уж нельзя и отлучиться?! Ищи себе другую забаву — парень мой!
Фрейя окинула взглядом громадный кошачий силуэт и, вдруг, в бессильной женской ярости вскинула по направлению к коту точеные персты. Валькирии схватились за оружие.
— Колдуй — не колдуй, а надо мной у тебя власти нет! Ты еще пешком под лавку в нашей горнице ходила, когда я освежевал Апопа [55].
Только тут Игорь понял, что котище все это время жмурился, поскольку Баюн наконец открыл глаза, и тьма заметно рассеялась. Нимб мощи, окружавший Богиню при свете колдовских кошачьих очей и вовсе померк, так выглядит настольная лампа рядом с прожектором.
— Долг платежом красен, как говорят ваны. Теперь, моя очередь. А тебе, ведьма, легкая встряска не повредит? Ну-ка, котята, несите эту бабу куда-подальше! — заложив два когтя в пасть, Баюн оглушительно свистнул, запряженные в колесницу звери рванули в галоп, потом в карьер.
— Вы тоже, брысь отсюда, маленькие негодники! — зашипел он на крошечных крылатых созданий, чей лучезарный сонм кружился рядом. Те в испуге скрылись, улетели искать более добропорядочную жертву.
— Старуха с косой просто слепа, или, может, вредина, если из-за нее такие сложности у небожителей, — мелькнула у Игоря шальная мысль.
Баюн скалой возвышался над Ингваровым телом. Пушистый мех волшебного кота щекотал окровавленную кожу сквозь брешь брони, длинные колкие усищи антеннами торчали в разные стороны. Кошачья морда приблизилась к лицу человека, смертный замер. На Ингвара сквозь зеленые глаза зверя взирали неимоверные очи Велеса.
Человек тоже смотрел на древнего бога, не в силах оторвать взгляда. И это было последнее, что он сумел увидеть. Срединный Мир прощался с героем.
* * *
— Я нашел их! Всеволод!
— Да, это они! Сам вижу, не кричи! — Сев встал на колени возле бездыханных тел двух названых братьев.
Паучок торопливо пробежал по серебристой нитке. Росинка слезой соскользнула на землю.
Немногим, очень немногим из ругов было суждено встретить новое утро. Всеволод споткнулся о чью-то отрубленную голову. Это было все, что осталось от храброго Труана. Славный телохранитель Сигура, Гетарикс, и Руальд валялся тут же. В могучую грудь Фрелава вошел дротик. Из глаза седобородого Веремуда торчал стилет. Спите вечным сном, богатыри руянские! Свеи или пруссы, ляхи или варины, поморяне или бодричи — пали вы в лютой схватке, защищая Правду и Веру наших предков, как и достойно мужчины. Вы погибли в битве за Волю.
— Смотри, Сев! — Златоус указал на громадные волчьи следы, там, где ступала лапа Зверя, выгорела трава и опалился камень.
— Огнебог унес их души. Нам предстоит позаботиться о бренном. Ну-ка, помоги мне вытащить из-под Ингвара этот клинок.
Совладать с осиротевшим кладенцом было не просто. Металл налился неимоверной тяжестью, даже такие словенские силачи, как Всеволод и Златоус с трудом подняли оружие и, взвалив длинный меч на плечи, зашагали к обрыву.
— Один Чернобог знает, как Ингвар с ним управлялся! — пробормотал Сев, не подозревая, насколько он близок к истине.
Однако клятва есть клятва. Всеволод обещал побрательнику, что похоронит, мол, кладенец в водах Янтарного моря, не даст осквернить благородное железо, коль хозяина убьют.
— Полетел к самому Ящеру! — выругался Златоус, когда с прощальным свистом меч разрезал клубы тумана и исчез внизу.
— Полдела свершили. Идем, поищем лодью. Брат сказывал — она следом явится…
Руги двинулись вниз по склону. На полпути им встретился Инегельд, он сидел у свежего могильника. Сжатые в кулак пальцы его левой руки обвивала сердоликовая змейка бус Светланы.
— Мы отомстим, мы за всех отомстим! — промолвил Инегельд, глядя Севу в глаза. — Дай срок! Но сейчас — поздно! Другой Солиг нет на свете белом… — добавил скальд что-то совсем непонятное, и его два зловещих меча вновь удобно устроились в ножнах за спиной, будто бы не покидали их никогда.
* * *
Судно Златоуса незамеченным выбралось из фьорда и, обогнув северную оконечность острова, при попутном ветре кормчий взял курс на северо-восток.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43