Германия после объединения в конце XIX в. перестала тратить силы на внутреннюю усобицу, накопила их и в XX в. выплеснула свою пассионарность в двух войнах. Если бы не СССР – быть бы Европе прогерманской. В войне 1941 – 1945 гг Советский Союз не просто победил ценой невероятных усилий, но и уничтожил остов пассионарной элиты Германии, которая сгорела в котле событий. В результате на родине гениальных поэтов, ученых и философов (Ляйбниц, Кант, Фихте, Гегель, Шеллинг, Ницше, Гуссерль, Хайдеггер – ничего себе списочек!) на нынешний день нет ни своего интересного кинематографа (хотя до 1945 г. немецкая киноиндустрия выдавала шедевры, ничуть не уступавшие лучшим фильмам Голливуда), ни оригинальных научных и философских концепций, ни божественной (уровня Баха, Вагнера…) музыки. Немцы больше не мечтают о величии, а своего последнего вождя А. Гитлера, мечтавшего именно о величии германской нации, как-то недолюбливают или даже стесняются за то, что, будучи завоевателем, совершал преступления. Однако любой захватчик совершает преступление перед теми, кого захватывает. Например, А. Македонский своими нашествиями, несмотря на желание помирить всех и создать империю любви и согласия, принес много горя тем, кого завоевывал. Но Македонского сейчас злодеем уже не называют. Напротив, им восхищаются. Тамерлана, вырезавшего целые города, нынче частенько называют великим, причем называют предки тех, против кого он весьма успешно воевал. Наполеон совершал жуткие преступления перед человечеством, когда осуществлял свои жестокие и грабительские походы в Северную Африку и Россию, но сейчас он воспринимается как герой и гений военного дела. Североамериканцы всего лишь сто лет тому назад покупали скальпы аборигенов, а сейчас и не думают «посыпать голову пеплом»: просто пользуются плодами преступлений своих дедушек и прадедушек, живя на отобранных у индейцев землях. Иными словами, эмоции – эмоциями, а реальность – реальностью. Мне просто хочется сказать, что Гитлер, несмотря на всю свою, мягко говоря, «несимпатичность», был последним апологетом германского величия. После него уже никого нет. Все погибли, в основном на восточном фронте Второй мировой войны.
Как же, с учетом всего этого, можно серьезно относится к военному могуществу Западной Европы? Это могущество ненатуральное, мистифицированное. Там есть хорошее оружие, сытые и обученные солдаты, подчас страдающие ожирением, но вот чего у них нет, так это желания воевать и побеждать, нет способности к самопожертвованию. В итоге NATO, которого так боятся и чье продвижение к границам России так неприятно, на деле является всего лишь устрашающей маской, одетой на когда-то грозного воина, у которого, несмотря на потерянный дух, еще осталось желание пить соки из других народов. Западная Европа, устав от прежних сражений, надела маску воинственности в надежде, что люди, помня ее прежние подвиги, примут маскарад за действительность и испугаются. Но чем дальше, тем больше стирается память о прошлых заслугах и все очевиднее становится тенденция на ослабление этой этнокультурной системы. Имперские амбиции в Европе ныне крайне непопулярны. Более того, призывы вспомнить свою былую силу вызывают в массах озлобление. Европейские обыватели не хотят напрягаться, плывут по течению и надеются, что на их век достигнутого благосостояния хватит. Подобные вещи предсказывали Ницше, Шпенглер, Гуссерль Гуссерль Э. Кризис европейского человечества и философии // Вопросы философии. 1986, № 3.

. Философы оказались провидцами.
В создавшихся условиях военное сотрудничество с Европой для России, что называется, нерентабельно. Можно продавать им военную технику, но наивно надеяться, что европейцы смогут, даже если и будут заинтересованы, быть полезными в серьезных военных действиях (при возникновении таковых).
NATO перестала быть символом агрессивности. Целью этой военной организации уже не является реальное противостояние России (как это было применительно к СССР), равно как нет теперь у нее и цели сдерживать агрессивную Германию: во-первых, реально противостоять России (фактически воевать с ней) NATO боится, а во-вторых, Германия уже совсем далека от милитаристских настроений. Поэтому единственная реальная цель этого военного блока заключается в устрашении России с тем, чтобы иметь возможность на льготных условиях (т.е. дешево) получать ее сырьевые ресурсы в обмен на «ненападение». Безусловно, Запад будет продолжать действия по идеологическому разложению России через ее же средства массовой информации. Он не оставит попыток ослабить Россию. Однако это направление для него уже отходит на второй план (если не удалось разложить до нужной кондиции при Ельцине, то в дальнейшем это представляется мало реалистичным), а на первый план выдвигается необходимость обеспечения такой конфигурации отношений, чтобы получаемое из России сырье оказалось наиболее дешевым. Это можно сделать, например, если под всякими «благовидными» предлогами (права человека и т.п.) лишить Россию выхода на рынки Запада с высокотехнологичной продукцией и оставить ей шанс получать валютные средства лишь за счет сырья. Однако эти планы легко сорвать хорошими экономическими и политическими отношениями с Южной Азией (в первую очередь с Индией и странами Индокитая) и Латинской Америки, рынки которых для возможностей России являются практически неограниченными. Иными словами, отсутствие «зацикленности» на Европе и вообще – на Западе, есть первое условие того, чтобы и Европа и весь Запад сами стали проситься торговать с Россией на выгодных для нее условиях.
Последний могиканин. Из всего Западного мира имперские амбиции есть лишь у США, которые сейчас являются безусловным мировым лидером в экономике. Но лидерство в экономике не означает автоматически абсолютное лидерство, включающее в себя и военное. Последнее следует заслужить. Что же демонстрируют североамериканцы мировому сообществу в последние 50 лет? В Карибском кризисе проявлена боязливая миролюбивость. Вьетнамская и ливанская военные компании с позором проиграны. Из Сомали в 1993 г. ушли, испугавшись зверств местного населения. В войне 1991 г. с Ираком, несмотря на ряд побед, не решились на полномасштабные действия и оккупацию. Через 12 лет там же действовали преимущественно с помощью подкупа иракских генералов, но после их капитуляции до сих пор не контролируют ситуацию. В войне в 2001 г. с Афганистаном сухопутные действия были выполнены исключительно пророссийски настроенными афганскими группировками; в настоящее время Афганистан, за исключением половины Кабула, американцами не контролируется. Вот такие факты.
Практически ситуация складывается таким образом, что пассионарности граждан Соединенных Штатов (включая и активных эмигрантов) в последние годы хватает лишь на создание материального мира, а вот на эдакий духовный рывок сил нет. В США так и не создано ни оригинальной философской концепции, ни бесконечной музыки уровня Моцарта, Бетховена и т.п., ни других художественных творений, которые бы потрясали сознание человечества. В США нет того духа, который в свое время позволял творить европейцам. То, на что они способны, вторично относительно Европы. И совершенно естественно, что отсутствие этого духа сказывается и в военном деле.
Нынешние Соединенные Штаты в некоторой степени напоминают Римскую империю эпохи принципата (середина I в. до н.э. – начало III в. н.э.). Действительно, в этот период Рим как империя не создал практически ничего своего ни в философии, ни в архитектуре, ни в поэзии, а лишь копировал шедевры Греции, которую он покорил. Однако его военное могущество было очень значительным, хотя и распространялось не на весь мир, а на относительно небольшую по территории область Европы и севера Африки. Рим, как и США, порабощал лишь слабых, а сильные, например Персия (точнее, Парфия), ему успешно противостояли. Соединенные Штаты тоже проявляют агрессию лишь относительно тех, кого считают явно слабее себя. Например, можно отметить Вьетнам, Югославию, Ирак. При этом на Ирак в 2003 г. они напали только после того, когда с помощью представителей ООН подтвердилось отсутствие там оружия массового поражения. С сильным же Советским Союзом они осторожничали, действуя не явно, а скрытно, не допуская лобовых столкновений. Сейчас они осторожничают и с Россией, и в гораздо большей степени с Китаем.
Не допускал лобовых столкновений с США и СССР. Это означает, что, во-первых, не только в США, но и в СССР уровень пассионарного напряжения после второй мировой войны был не очень высокий (именно после войны стали возможны либеральные реформы Хрущева), и во-вторых, СССР и США (точнее, СССР и Запад), несмотря на всю бытовавшую тогда риторику, не видели друг в друге тех принципиальных врагов, ради которых следовало бы развязывать ядерную катастрофу. Стремления к физическому взаимоуничтожению здесь не было, как нет его и сейчас между Западом и Россией.
Конечно, Запад, включая США, стремились расколоть Россию, но у них из этого ничего не вышло. Да, они до сих пор не оставляют надежду на то, что им каким-то образом удастся ее подчинить. Все эти стремления остаются в силе и, видимо, будут существовать еще долго. Но в то же время прагматично настроенные политики не могут не задаваться вопросом: если даже в условиях экономической отсталости Россия является одним из сильнейших военно-политических игроков мира, то что же будет тогда, когда она станет экономически сильной? И поскольку Россия уже де-факто входит в новый ритм, не потеряв своей цельности и, следовательно, остается по существу империей, то с этим фактом следует не только считаться, из него Запад постарается извлечь для себя максимальную пользу. Так, США пытались втянуть Россию в оккупацию Ирака и, как это у них принято, чужими руками выполнить свои задачи. Не получилось. Россия не втянулась, а США в Ираке увязли (если не убегут оттуда с позором).
Думается, американские эксперты совсем неглупы и отлично понимают различие боевого духа российских и американских солдат. Они отлично видят неспособность своих войск и своего общества к жертвенности, без которой невозможны великие дела, и поэтому понимают необходимость в военном сотрудничестве Америки с тем, кто обладает такой жертвенностью. Эта заинтересованность заключается в использовании чужих солдат в своих целях.
А для чего им такой союз? Ответ простой: они опасаются тотального усиления Китая и активизации арабов. И если арабы раздроблены и пока не представляют стратегической угрозы для США (за исключением угрозы террористических актов, проведение которых является вялотекущей формой войны и не может принципиально изменить расклад сил в мире), то Китай на сегодняшний день един и собран в кулак.
Союзники Американцев. С кем же Соединенным Штатам выгоднее всего «дружить» против Китая? Рассмотрим этот вопрос подробнее.
Европа дряхлая. Это очевидно. Она сильна экономически, но слаба в военном плане (в смысле духа). При этом наблюдающееся одряхление сопровождается потерей памяти о суперэтническом единстве с США. И как в СССР произошел раскол этнического поля вследствие его охлаждения, так и Запад сейчас находится на пороге аналогичного раскола между Северной Америкой и Европой, которые живут в самостоятельных географических условиях и постепенно формируют самостоятельные мировоззренческие установки, выливающиеся в расхождении стратегических направлений движения. Европа откалывается от США. И первый серьезный шаг к этому – введение единой евровалюты, формирование единого европейского экономического пространства. После лихолетий внешних завоеваний Европа, освободившись от колоний и имперских амбиций, находит в себе силы к своему, видимо, последнему рывку – объединению. Она возвращается в свои исходные границы, а бывшие колонии (включая США) начинают жить самостоятельной жизнью. Самостоятельной – не только в экономическом, политическом, военном смысле (это уже произошло давно), но и в смысле всеобъемлющем – этническом. Конечно, еще рано говорить о полном этническом расколе между США и Европой. Собственно, полный раскол зафиксируется лишь после новых пассионарных толчков в этих регионах или инкорпорирования туда свежей пассионарности из других стран. На сегодня корректнее говорить о постепенном духовном забвении пока еще полностью не утерянного родства.
Таким образом, Европа остывает и теряет контакт с США.
Кроме Европы в мире существуют и другие военно-политические силы. Латинская Америка экономически очень сильно связана с Северной Америкой, однако она раздроблена, тратит силы на перманентные внутренние усобицы и поэтому не является предсказуемым партнером, с которым удобно иметь дело в стратегической перспективе. Аналогичная ситуация с Индокитаем. Индия сильно поражена СПИДом, находится на пороге неуправляемых демографических и, следовательно, социально-экономических проблем, недружественна Пакистану и Китаю. Стратегический союз с Индией может привести к ухудшению отношений с этими странами, что Соединенным Штатам не выгодно. Им, скорее, выгодна сбалансированная политика позитивных отношений как с Индией, так с Китаем и с Пакистаном. Поэтому отстраненность США от Индии, партнерство с ней в нестратегическом масштабе предполагается, но не более того. Африка, экономически отсталая, масштабно больна СПИДом, в одних частях истекает кровью от внутренних междоусобиц, а в других – спокойна настолько, что это называется слабостью. Ясно, что в ближайшей перспективе Африка будет оставаться отсталой. Может быть, если бы не фаза этнического становления народов, живущих на оси пассионарного толчка ЮАР – Кавказ, ситуация была бы исправима, но жестокие внутренние распри не позволяют надеяться на быстрое утверждение Африки в качестве такой силы, на которую хотелось бы опираться. Старый мусульманский суперэтнос экономически весьма слаб (собственно, у него нет экономики, а есть лишь одна нефть, которая лет через 50 кончится), в военном отношении – слаб вдвойне:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36