Странное состояние не помешало мне потом вспомнить весь этот ужасный огонь, пожравший не только отдельные здания, но и весь город.
Я видел лишь часть разрушений – и это меня радовало.
Особенно мне запомнилось одно.
Разрушение недвижимости не было таким уж страшным.
Дома можно отстроить заново. Машины превратившиеся в красный пудинг. Не имеет значения. Но слишком часто я видел человеческие останки, вплавившиеся в землю.
В каком-то смысле все это было идеально чистым.
Пламя очищает, а такое грандиозное – самое чистое из всех. Нигде невозможно было увидеть крови или чего-то подобного. Огонь позаботился обо всем. После Большого Пожара в Шатли не будет чумы. Ничто органическое не могло уцелеть в этом пекле.
Но самым ужасным была целая гора костей.
Я бы, конечно, никогда бы ее не увидел, если бы она находилась на территории давно охваченной огнем – на таких участках не осталось в буквальном смысле ничего.
Вокруг продолжал бушевать огонь, но здесь все почернело.
Даже асфальт на улицах почти полностью выгорел, только камни тускло светились от жара.
В развалинах рухнувшего здания была громадная гора скелетов. Мне показалось, что их целые тысячи, хотя, на самом деле, их число едва ли превышало сотни.
В какой-то момент мне пришла в голову безумная мысль, что великаны собрали все жертвы и побросали их сюда, устроив колоссальную погребальную пирамиду. Я даже хотел надеяться, что все произошло именно так. Но этого просто не могло быть. Передо мной были жертвы еще одного кошмарного эпизода в море ужаса. Это была лишь часть жертв пожара.
Видимо, многие люди находились в одном месте, где их и застиг пожар. Они, должно быть, погибли довольно быстро – иначе гора костей не была бы такой аккуратной и компактной.
Тогда в моем сознании запечатлелась лишь картинка – но она останется со мной на всю жизнь. Об этом я никогда не забуду.
Только в этот момент я начал по-настоящему ненавидеть великанов. Кем нужно было быть, чтобы знать о надвигающейся катастрофе и не попытаться предотвратить ее?

* * *
Сознание начало быстро возвращаться ко мне.
Я знал, что нахожусь в прохладном раю в самом центре огня, который продолжал бушевать вокруг, но так, словно все это происходило за толстым стеклом.
Но что я делаю в этом раю?
Грег привел меня сюда сквозь огонь – это я знал. Он собирался сорвать с меня костюм в том месте, где температура была особенно высокой – это я тоже знал.
Я прошел сквозь огонь вслед за Грегом.
Тут, с некоторым удивлением, я заметил, что на мне остались лишь плавки. Костюм был снят. Он лежал на земле, рядом со мной. Теперь я понял, почему великаны старались надевать под костюм как можно меньше одежды. Костюмы должны были быть идеально теплоизолированы и совершенно не пропускать тепло внутрь.
Но даже великаны не сумели сконструировать костюм, который мог не пропускать тепло внутрь, но выпускать наружу.
Получалось, что ты плавишься в своем собственном тепле.
Грег находился рядом со мной, и что-то говорил, обращаясь ко мне. Я еще не понимал его слов.
Видимо, он заметил это и замолчал.
Грег швырнул в меня газовую капсулу, или что-то, вызывающее аналогичный эффект. Если не считать того, что глаза у меня немного пощипывало, никакого болезненного последействия не осталось. Хотя ко мне вернулась способность двигаться и я, хотя и с некоторым трудом, мог что-то воспринимать, осознать до конца, что со мной происходит, я не мог.
Я огляделся по сторонам.
Нас окружала довольна большая полусфера, в которой не было огня. А за ней пламя продолжало бесноваться. Я никак не мог определить в каком районе города мы находимся. Под ногами была ровная обожженная земля. Я заметил несколько камней, но обломков зданий нигде не было. Мы с Грегом находились рядом с каким-то странным устройством, располагающемся в самом центре полусферы. Высота его достигала пятнадцати футов, а материал, из которого оно было сделано, казался гладким, как лед. Материал слегка серебрился, что наводило на мысль о металле, а прозрачность – предполагала стекло или пластик.
Воздух здесь был чистым и прозрачным, запаха дыма и гари совсем не чувствовалось. Слабым ветерком веяло из центра стасиса – у меня не было сомнений, что это и был тот самый таинственный стасис, о котором они говорили – это только подтверждало, что в нем было устройство для кондиционирования воздуха.
Вокруг и над полусферой клубился дым, и продолжало танцевать свой бесконечный танец пламя. Ночное небо разглядеть было невозможно. Огонь вокруг был таким яростным, что он полностью перекрывал видимость.
– Мы находимся в Грин Виллидж, – снова заговорил Грег. Эффект действия капсулы уже почти улетучился. – Совершенно случайно здесь находятся двое людей, с которыми ты знаком…
– Почему ты меня не убил? – прохрипел я. Никакой благодарности я к нему не испытывал – невозможно испытывать подобные чувства к человеку, который собирался тебя убить. И все же мне было любопытно.
– Ты умрешь в любом случае, – сказал он. – Без этой штуки ты умрешь. – Он наклонился и поднял лежащий рядом со мной костюм. – Без костюма ты не сможешь выйти отсюда.
И все же в нем вдруг появилась какая-то неуверенность.
Мне становилось все лучше и я спросил:
– Я не вхожу в список жертв? Ты не можешь меня убить? Карты легли иначе?
– Не существует такого понятия, как список жертв, – отпарировал он, на этот раз он не стал смеяться.
– Если я решу, что ты должен умереть, то так оно и будет.
Он больше не хотел разговаривать. Грег отвернулся и подошел к самому краю купола. А потом, не оборачиваясь назад, вышел наружу. Невидимая стена вспыхнула, но не оказала никакого сопротивления. Мне не нужно было проверять, что для меня стасис будет тюрьмой. Или я не смогу пройти сквозь стену (что было весьма вероятно – ведь кислород не выходил отсюда наружу), или я в мгновение ока покончу все счеты с жизнью, превратившись в обгорелую головешку.
Я не стал сразу подходить к другому краю купола. Мне еще не до конца удалось отойти от действия капсулы. Перед моими глазами продолжала стоять гора скелетов, и я думал о том, не сон ли это, и очень надеялся, что сон.
Последним ко мне вернулся слух. Я стоял и глупо удивлялся: как могло произойти так, что если здесь были еще два человека, то почему я не слышу, как они разговаривают, а они не слышат нашего разговора с Грегом.
Они что – были связаны, а в рот им засунули кляпы? И если это так, то почему у меня нет кляпа?
Затем я заметил, что хотя внутри стасиса нет ни жары, ни дыма, все звуки пожара доходили сюда – шипение, потрескивание, бульканье, скрежет и рев…
Так или иначе, но я догадался, кем были эти двое:
Джота и Дина.
И хотя теперь мне все стало ясно, я еще колебался несколько секунд. Некоторое время назад, когда мне пришла в голову гипотетическая мысль, что смерть Дины сделала бы мою жизнь проще и легче. Но подобные мысли приходят только тогда, когда ты понимаешь, что такое не может случиться. А вот когда становится ясным, что это вполне может произойти, более того, что это весьма даже вероятно, вот тогда-то и узнаешь, чего ты хочешь на самом деле.
Дина должна быть здесь. А колебался я потому, что боялся ошибиться – вдруг это окажутся Джил и Барбара, или Джил и Гарри, или Джота и Джил…
Возможно, что я продолжал бы ждать и дальше, но когда слух окончательно вернулся ко мне, я услышал голос Джоты, перекрывающий шум пожара. Я начал было обходить вокруг механизма стасиса, а потом застыл на месте, разинув рот.
– Просыпайся, черт тебя побери, – говорил Джота. – Просыпайся, маленькая кузина. Какой смысл лежать здесь, посреди этого кошмара? Просыпайся, маленькая красотка, пора заняться чем-нибудь полезным…
На самом деле, он говорил немного другими словами – Джота не поскупился на самые разнообразные клятвы и проклятья, по большей части сексуального характера.
Я двинулся дальше, чтобы разглядеть, наконец, что же там происходит. Дина лежала на спине и крепко спала, а Джота стоял рядом с ней на коленях, спиной ко мне.
Он встряхнул ее, сначала осторожно, а потом более энергично.
– С тобой все в порядке, если не считать того, о чем никто говорить не будет. Пора просыпаться. Просыпаться и…
Его слова стали шокирующе непристойными. И это не была грубость слабоумного, который выражает все свои самые естественные желания с прямотой, которая может смутить разве что старую деву. Нет, это были разнообразные, изощренные непристойности, на которые Джота был большим мастером.
В другой ситуации я бы просто подивился такому его красноречию. Но девушка, лежащая на земле, была моей сестрой Диной. Тот факт, что Джота был ее кузеном, нисколько меня не интересовал – если закон разрешает браки между кузенами, то родственные связи перестают иметь значение.
А вот то, что Джота явно собирался воспользоваться тем, что под куполом он оказался вдвоем с Диной (так ему, во всяком случае, казалось), которая никак не хотела просыпаться – более того, Джота несколько раз заявил, что в конечном счете его не интересует, проснется она или нет.
То, что Дина по своему развитию была ребенком, его совершенно не волновало. То, что ее сон был явно неестественный – тоже.
Джота всегда владела лишь одна идея.

* * *
Почему я стоял, слушал и ничего не предпринимал, в тот момент было трудно объяснить – это потом объяснения сами начали приходить мне в голову.
Я не забыл о том, что произошло между Джотой и Шейлой.
Я восхищался Джотой, завидовал ему и всегда немного побаивался. Тогда я даже не знал, чего я боялся, хотя без труда можно было догадаться, что это имело отношение к тому, что никому не удавалось победить его.
Если бы в самый первый момент, когда я увидел, что Джота пытается соблазнить мою слабоумную сестру, я вышел бы из-за машины и Джота заметил бы меня, то весь эпизод вполне можно было бы забыть. Джота бы расхохотался, и я бы посмеялся вместе с ним – на том бы все и закончилось.
Поэтому ждал я частично потому, чтобы он успел сделать достаточно, чтобы потом не смог отвертеться, а главным образом для того, чтобы разозлиться так, чтобы Джота не сумел заставить меня рассмеяться. Ведь, в конечном счете, в эпизоде с Шейлой ему эту удалось (про саму Шейлу я здесь не говорю).
Что ж, все сходилось. Тогда я отколошматил Джоту, выбросил его вон, но потом упросил дать обещание быть хорошим мальчиком… и если бы Шейла не возражала, мы вполне могли бы продолжать наши отношения, как будто ничего не произошло.
Я вспомнил, как Дина медленно спускалась по ступенькам – наверное, именно в этот момент Джота решил, что уже пришло время соблазнить свою хорошенькую кузину.
Я начинал злиться все больше и больше.
Только когда Джота потерял терпение и начал хлестать Дину по щекам, я вышел из своего укрытия и лягнул его под ребра.
– Джота, – сказал я, – если ты еще раз прикоснешься к ней, я убью тебя.
Он повернул ко мне голову. И когда я увидел его лицо, мне стало ясно, что передо мной не человек, а животное.
Страсть и похоть заставляют некоторых из нас обманывать. Но лишь совсем немногих похоть превращает в животных, как Джоту. И глядя в его лицо в этот момент, я понял, что он достиг того состояния – несомненно, с ним такое случалось не один раз – когда ничего человеческого в нем не уже осталось.
Если ему придется убивать – не беда.
Если женщина умрет, сразу или потом – не имеет значения.
Если эта женщина была замужем, и ее жизнь, как и жизнь других, будет навсегда испорчена уже через несколько мгновений после этого – ну, а Джоте то что?
Если это был слабоумный ребенок, его кузина, которая благополучно проспала всю катастрофу – какое право она имела спать, если он хотел ее?
– Вэл. – Больше он так ничего и не сказал, но все его мысли и чувства ясно проступили на лице. Сначала он не собирался прерываться. Потом последовал гнев, когда Джота сообразил, что в моем присутствии у него ничего не выйдет. А потом… страх?
Мой кулак, который ударил его в лицо без особого умения, но с достаточной силой, заставил его сделать выбор. От любви и разговоров придется отказаться. Нужно драться. Другого выбора у него не было.
Он сделал попытку договориться. Вскочив на ноги, он отступил назад и сказал:
– Вэл, давай подойдем к этому разумно…
Я прыгнул к нему и ударил по губам, брызнула кровь.
Джота решил закончить ведение переговоров и широко размахнулся. Я перехватил руку Джоты и легко бросил его через бедро.
Однажды, когда мне было пятнадцать лет, в Шатли проходили соревнования по борьбе, и ко мне в руки случайно попал билет. На меня это произвело большое впечатление, но не само зрелище, а тот факт, что можно без особых усилий, если знаешь как, бросать людей гораздо более тяжелых, чем ты. Тогда-то я и начал заниматься борьбой.
Я так и не стал настоящим мастером. Но когда дело дошло до Джоты, то я вполне мог бы быть мировым чемпионом. Я мог бросить его на землю, не прикладывая особых усилий, а он не имел ни малейшего представления о том, как надо падать. Вместо того, чтобы катиться в направлении броска, он всякий раз с глухим стуком тяжело плюхался на землю, хотя она и была здесь довольно мягкой.
Я снова бросал его всякий раз, когда Джота поднимался на ноги, но сам не опускался на землю – ведь в мою задачу не входило положить Джоту на лопатки. Я не пытался переломать ему кости, инстинктивно я хотел сбить с него спесь, дать хороший урок, чтобы ему никогда больше не приходило в голову приставать ни к Дине, ни к Шейле.
Джота продолжать отступать, он не пытался убегать; и надо отдать ему должное – он вставал всякий раз, когда это было в его силах. И еще он пытался говорить со мной.
– Вэл, ты и я не должны… Я не собирался…
Послушай меня… – А потом, уж совсем нелепо. – Я предупреждаю тебя, Вэл…
Мы находились неподалеку от края стасиса, но когда я бросил Джоту в очередной раз, то как-то не подумал об этом. О природе стасиса я не имел ни малейшего представления. Для меня это была просто стена. Грег прошел сквозь нее, но на Греге был специальный костюм.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26