Конечно, она была права – хотя мы ехали навстречу самому настоящему аду, оранжевые языки пламени тянулись к самому небу, клубились огромные облака черного дыма, громко взрывался бензин на бензоколонках или газ в домах.
Перед нами сверкало оранжево-красно-желтое пламя, затруднявшее ведение машины, мне очень хотелось надеяться, что положение не столь серьезно, как кажется.
Казалось, мы подъезжаем к городу размером с Манчестер, объятому пламенем от одного конца до другого. А на самом деле, Шатли мог бы легко затеряться среди пригородов Манчестера.
Покрышки протестующе завизжали, когда я с трудом вписался в очередной поворот, и некоторое время мы ехали параллельно к линии огня, почти не приближаясь к нему.
Впереди нас еще ждал небольшой подъем, а это значило, что мы не будем иметь возможности видеть весь город до тех пор, пока не окажемся в двухстах ярдах от висячего моста.
Как сказала Шейла, не может все обстоять так плохо.
Шатли, несомненно, был городом, в котором пожар должен был распространяться гораздо быстрее, чем в других местах, но и пожарная охрана у нас была более мощной и оснащенной по последнему слову техники. Во время Большого Пожара в Лондоне в 1666 году, немногим более трехсот лет назад, лондонцы мало что могли сделать, кроме как заливать из ведер дымящиеся головешки. В Шатли, нанесенный ущерб будет, конечно, очень велик, погибнут люди, но пожар удастся подавить.
Я снова вспомнил о Дине, и у меня перехватило дыхание, когда я понял, что думаю о том, что ее смерть решила бы все наши проблемы…
Нет. Я не хотел, чтобы проблема с Диной разрешилась подобным образом.
Наконец, мы снова повернули в сторону города. Вдруг я что-то увидел на дороге и резко нажал на тормоз.
Шейла закричала, но тут же оборвала крик. Я почти сумел остановить машину, так что мы мягко ударили в возникшую перед нами преграду. Мне показалось, что это раскаленная лава течет нам под колеса…
Выяснилось, что это всего лишь вода, окрашенная бликами огня в кроваво-красный цвет.
Машина выкатилась, наконец, на высшую точку, и мы оба закашлялись. Нас окружал густой древесный дым. Мои глаза моментально начали слезиться, и я снова ударил по тормозам, потому что дым полностью перекрыл видимость.
И это притом, что вечер был практически безветренным и дым, в основном, подымался вверх. Ветер даже не раздувал пламя. И все же…
Через несколько мгновений дым чуть рассеялся, и мы смогли разглядеть тот невероятный ад, в который превратился Шатли.
ГЛАВА 6
Когда тебе требуется сжечь опавшие листья, обломки ветвей, старую траву, необходимо развести довольно сильный огонь, только после этого влажная листва и все остальное начнет дымиться и гореть. Какими бы влажными не были листья, они все равно сгорят в жадной пасти ревущего пламени, которое в конце концов поглотит все.
В Шатли этим летним вечером все было сухим, как трут. Все что могло гореть, было готово воспламениться от первой же искры; и ничто не могло помешать распространению огня.
Вдоль всего берега реки здания пылали так, словно их специально облили бензином, а потом одновременно подожгли сразу в дюжине мест. Оранжевое пламя окрашивало своим жутковатым светом скелеты сгоревших домов. Каждые несколько секунд раздавались, перекрывая треск горящего дерева, глухие удары рушащихся перекрытий.
На противоположном берегу реки никто не мог остаться в живых. Если бы кто-то чудом и сумел бы выбраться из этих пылающих домов, то ему не удалось бы спастись на узких улицах, охваченных со всех сторон огнем. Оставалось только надеяться, что люди, живущие в этом наиболее населенном районе Шатли, успели выскочить из домов и спастись от огня раньше.
Сейчас здесь не было ни одной живой души. В таком пекле, даже пожарник в полной защитной форме всего за несколько мгновений растаял бы, как восковая свеча.
– Целый город, – прошептала рядом со мной Шейла. – Все горит. Ничего ни осталось.
Она была права – огонь простирался от одного конца города до другого, и хотя мы мало что могли видеть сквозь стену пламени, дым, черными клубами уходящими в кровавое небо не оставлял никаких сомнений: в невидимой части города огонь бушевал с той же яростной силой. В ста ярдах от реки, оттуда, где стояли мы, была хорошо видна полоса обугленной земли, камня и гранита, которые уже не могли больше гореть – жар был таким сильным, что со временем он несомненно убил бы нас, хотя мы не выходили из машины и смотрели на все происходящее через ветровое стекло.
Зрелище было таким завораживающим, что мы никак не могли от него оторваться.
Только когда мы как следует рассмотрели все, что происходило на противоположном берегу реки, мы обратили внимание на наш берег.
Шейла вскрикнула. Висячий мост весь изогнулся и странным образом сполз кучей расплавленного металла на дно реки.
Сама река почти полностью пересохла. Лишь пунцовые ручейки продолжали медленно течь среди камней и водорослей.
Слева громоздились обломки Нового Моста. Они еще продолжали тлеть. Склады стоящие вдоль берега обрушились в высохшее русло реки.
Теперь мы разглядели в нескольких сотнях ярдах от нас людей и машины, скопившиеся по эту сторону реки и Нового Моста, но я никак не мог заставить себя перевести взгляд сюда, где стояло несколько зданий, не охваченных огнем.
Вместо этого я посмотрел в противоположную сторону – и увидел, что Старый Мост тоже рухнул. Его обломки, видимо, запрудили реку – поэтому возле нас воды совсем не было. Полной уверенности у меня не было, потому что над Старым Мостом поднимался густой дым.
Постепенно до меня начал доходить весь ужас создавшегося положения, хотя еще несколько мгновений назад, мне казалось, что все и так обстоит хуже некуда.
За этими двумя мостами было еще два пешеходных мостика, которые я смог смутно разглядеть, но они оба были деревянными, так что можно было не сомневаться, что перейти по ним реку невозможно. Следующий ближайший мост находился лишь в двадцати милях. Шатли всегда располагался несколько в стороне от основных магистралей.
Поэтому город, находящийся посреди хорошо населенной страны, нельзя назвать изолированным – так во всяком случае было до сих пор.
Главная магистраль, ведущая к крупным городам центральной Англии, шла по эту сторону реки Сьют. По ту сторону находились лишь мелкие проселочные дороги, петляющие между деревеньками, прудами, фермами и лесами.
Конечно, помощь могла придти и с той стороны, но на это потребуются часы. А огонь распространялся со скоростью молнии.
Шейла решительно потянула меня за руку, стараясь заставить обернуться и посмотреть на другую сторону холма. Но прежде чем я это сделал, мой взгляд снова остановился на Новом Мосту.
Было довольно трудно рассмотреть, что именно там происходит потому что стены складов частично закрывали его. Но всё же мне удалось разглядеть две пожарные машины и людей в сверкающих шлемах.
Но и они находились по нашу сторону реки.

* * *
Я попытался завести мотор, и только через несколько секунд понял, что так и не успел заглушить его. Потом я развернул машину…
Послышались два негромких хлопка и передняя часть машины осела. В то же время я заметил пар, поднимающийся над радиатором. И я почувствовал запах горящей резины.
Сидя в машине, я и не подозревал какой страшный жар идет от реки, и только сейчас понял, что покрышки сгорели, а вода в радиаторе закипела. Все же машина слушалась руля, и рывками мне удалось съехать с вершины холма немного вниз. Теперь жар не мог больше повредить машине.
– Что мы можем сделать? – спросила Шейла.
Ну, что сейчас мы могли сделать? Скорее всего, ничего. Насколько я понимал, теперь никто ничего не мог сделать.
Скорее это было смешно и символично, чем трагично – пожарники застряли по эту сторону реки. Им ничего не удалось бы сделать, даже если бы они и сумели перебраться на другую сторону. Колеса у пожарных машин были с резиновыми шинами, как и у любой другой машины, а в радиаторах у них тоже была залита вода.
Учитывая, что единственные признаки жизни можно было заметить только у Нового Моста, я повернул машину, и на ободах, с дымящимся радиатором, поехал по дороге вдоль реки.
Потом я остановился.
Здесь, в полумраке, озаренном лишь заревом пожара, шли ряды старых, заброшенных лачуг, сараев и складов. И прямо посреди узкого проезда, яростно пылая, лежало толстое бревно фута в три длиной.
Мы вышли из машины и беспомощно посмотрели на горящее полено. Оно явно перелетело сюда с другой стороны реки, упало прямо посреди улицы и безвредно догорало на наших глазах. Но стоит хоть искорке упасть на сухую крышу одного из сараев, и на этой стороне реки начнется то же самое. Конечно, здесь огонь будет совсем не таким страшным, как в самом Шатли, но тогда будет уничтожено все, чему есть гореть в городе.
Я нашел лопату в одном из сараев и стал забрасывать полено землей и камнями. Довольно быстро огонь погас. И все же, было совершенно очевидным, что я впустую теряю время. Если такое здоровенное полено смогло пролететь почти четверть мили, то миллионы более мелких обломков должны постоянно перелетать на нашу сторону.
Присмотревшись, я понял, что так оно и есть.
Шейла схватила меня за руку.
– Вэл, пожалуйста, – умоляюще сказала она. – Давай вернемся обратно.
– Обратно? – удивленно повторил я, не понимая, что она имеет в виду: то место, где мы только что стояли и наблюдали за тем, как умирал наш город, или ресторан, или наш дом, находящийся в четверти мили вдоль реки на той же стороне, где находились мы.
– Куда угодно, – сказала она. – Мы не должны оставаться, здесь уже ничего нельзя сделать.
Она, конечно же, была совершенно права. Пожарники, к которым я пытался присоединиться, ничего не могли поделать. Огонь бывает разный. Маленькое пламя можно загасить плевком. И наоборот – в старом камине, даже используя горючие материалы, бывает очень трудно развести огонь.
Но когда температура поднимается и вода начинает кипеть, а резина обугливается, когда дерево, нетронутое прямым огнем, постепенно начинает тлеть и загорается само, когда человек не может даже близко подойти… такой огонь лучше всего просто оставить в покое.
Словно для того, чтобы усилить слова Шейлы, на ее накидку упала горящая искорка. Шейла моментально сбросила ее на землю, и я затоптал огонь. А потом, совершенно неожиданно, нас окатило водой.
– Дождь! – воскликнул я. – Если бы только пошел дождь…
Шейла, в своем коротеньком зеленом платье, промокла насквозь, но она не дрожала от холода.
– Горячий дождь, – удивленно пробормотала она.
Я взял ее за руку. Она хотела сбежать, предоставив огню догорать самому – что ж, это было очень разумно, но совершенно невозможно для меня. Другой рукой я поднял накидку и закутал ее плечи. Потом мы пошли дальше.
Почти все мужчины на этой стороне Нового Моста были пожарниками. Кроме того, я заметил еще несколько детей и пожилых людей.
Пожарники, которых защищало от огня то самое препятствие, которое не давало им перейти на другую сторону, поливали водой этот берег реки, что было весьма разумно. Струи воды, направленные на противоположный берег даже не смогут упасть на землю. К тому же вода шла жалкими струйками, которые, в любом случае, никак не повлияли бы на большой огонь.
Я узнал капитана пожарных Сейелла, брата шутника, работающего у меня в конторе.
– Как это все началось? – спросил я.
Его лицо даже дернулось от раздражения, и я сообразил какой задал дурацкий вопрос. Конечно, потом, будет произведено расследование, и может быть, даже удастся установить истинную причину пожара. В данный момент существовал миллион куда более важных проблем.
– Извините меня, мистер Матерс, – сказал он, и я сразу почувствовал, что этому человеку лишь с колоссальным трудом удается сдерживаться, и что его терпение подходит к концу. Перед ним стояла абсолютно неразрешимая задача. – В моих силах сделать лишь очень немногое, но я постараюсь сделать все, что возможно.
– Можно ли рассчитывать на чью-нибудь помощь?
– Сколько угодно. В основном, с другой стороны реки.
А здесь мало что можно сделать. Мы пробовали использовать лестницы. Они не достают до противоположного берега от того места куда мы можем поставить машины.
Я подумал, что даже если бы лестницы были достаточной длинными, это ничего бы не изменило. Никто не сможет продержаться на противоположном берегу и нескольких минут. Не говоря уже о том, что стальные лестницы расплавятся в этом пекле.
Сейелл выругался, когда один за другим отказали два насоса.
– Все не так, – с горечью сказал он. – Река высохла – ее запрудили развалины моста вверх по течению.
– А как насчет ручья Виншелл? – спросила Шейла.
– Он высох еще до того, как все это началось.
– Вы проверяли? – резко спросил я.
Он посмотрел на меня с отчаяньем в глазах.
Вмешательство местной шишки было ему также нужно, как дырка в голове.
– Нет, черт возьми! – взорвался он. – Как может этот проклятый ручей не высохнуть, когда река…
– Тогда пошлите кого-нибудь, – перебил его я.
Он неожиданно заговорил тихо.
– Мистер Матерс, вы что хотите, чтобы я ударил вас? Раскроил вам голову своим топором? Потому что ваша помощь…
– Пошлите кого-нибудь посмотреть, – сказал я, слегка повернувшись в сторону. Если бы я продолжал смотреть ему в глаза, то Сейелл вполне мог бы стукнуть меня своим топором. Многие люди, оказавшись перед лицом невыполнимой задачи, впадают в подобное состояние. Малейшее слово, ставящее под сомнение правильность их действий, приводит их в смертоубийственную ярость.
Но если кто-нибудь говорит им небрежно: «Сделайте то-то и то-то», а потом отходит в сторону, причем от реализации его предложения хуже стать не может… А если уж ничего и не выйдет, то это будет не их вина.
У меня за спиной Шейла закричала:
– Хорнер! Обойди холм с другой стороны и посмотри, что сталось с ручьем Виншелл. Давай скорей!
Ручей Виншелл был мелким притоком Сьют. Он впадал в Сьют довольно странным образом – почти навстречу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26