– Милочка, думаю излишне напоминать, что Оливио – господин глубоко порядочный и ваш туалет должен строго соответствовать правилам приличия! – заявила мне профессорша в утро смотрин.
Я милочка. Каково? И это при том, что «милочка» смотрит на свою «благодетельницу» сверху вниз.
– Отрекомендую вас моему парикмахеру, – заявила профессорша. – Весьма достойный мастер. Сделает из вас куколку, а ваше Имя заиграет, словно бриллиант в дорогой оправе!
Из меня сделают куколку, а Имя заиграет… Оперетта какая-то, водевиль, не иначе! Имя такое же рыжее, как я, всем кажется, что волосы у меня просто сияют, как от дорогого шампуня, причем до сих пор никто не удосужился поинтересоваться, чем таким особенным я наделена. Впрочем, у нас не принято слишком глубоко лезть в душу, за что и люблю Перас в меру сил.
Хоть что-то полезное вынесла из этой затеи со сватовством. Парикмахер оказался действительно мастером своего дела, Имя и впрямь заиграло. Сделал мне на голове «девятый вал», так называлось то произведение искусства, с которым я вышла из дамского салона в свободное плавание. Имя приглушенно мерцало в просветах между прядями, и казалось, это солнце запуталось в волосах, запусти руки в локоны – обожжешься. Одного не пойму, что не понравилось дему Оливио и почему сей уважаемый господин ретировался, едва меня увидел. Выдержал протокольные двадцать минут и быстренько сбежал. Сказать, что сожалею? – ничуть не бывало. Скорее рада. По всему выходило, что этот Оливио – страшный зануда, и еще неизвестно, кому из нас повезло, что все так закончилось.
Переходящий вымпел свахи теперь отходит супруге доктора Фламмо с седьмого этажа, ее очередь устраивать мою личную жизнь. Седьмой этаж, седьмой этаж… цифра для меня просто магическая. А с недавних пор, милая бумага, я озабочена простой, но до смешного гениальной мыслью: а почему никто не устраивает личную жизнь Ивана? Почему никто не гонит его на смотрины, почему не прогоняют к нему девок табунами? Обломок? Ох уж мне эти условности! Весь дом угрюмо провожает его мрачными взглядами в спину, но в глаза ни одна собака лаять не осмеливается! Даже супруга бакалейщика со второго этажа, даже ядовитая половина торговца пшеницей с третьего этажа и даже жена начальника какого-то отдела из префектуры. В нем нет той обломьей обреченности, что столь характерна для их брата. Признаков душевного нездоровья также не наблюдается, пожалуй, даже наоборот, жизнь у него бурная и насыщенная. Если я правильно «прочитала» важных господ в автомобиле, который подкатил как-то к подъезду, – не иначе вся охранная канцелярия сопровождала нашего обломка до дверей! Во всяком случае, Диего Оломедаса я узнала, слава Фанесу, глаза у меня пока на месте! Всесильный Диего разговаривал с Иваном запросто, по-приятельски, и, похоже, недобрая слава обломков не волновала главу охранки совершенно.
И все же, почему никто не устраивает личную жизнь Ивана? Я категорически не возражаю, если генеральша или профессорша одним прекрасным днем потащат меня на смотрины на седьмой этаж. Только бы колени не затряслись, а лицо не изошло пунцовым заревом!
Может быть, обронить вскользь эту гениальную мысль?


Коварство + азарт

Не сказать, что я сую свой любопытный нос во все щели, но, милая бумага, не заметить рядом с Иваном той эффектной дамы с царственной осанкой было невозможно! С грустью отметила у себя чувство ревности. Подумать только, я не имею на обломка с седьмого этажа никаких прав, а уже ревную! Или это агенты охранки заразили меня инфлюэнцей филерства? В тот день к Ивану сплошным потоком шли посетители, и красотка объявилась в конце дня, едва не под самый закат. Днем консьерж поведал мне, смешно водя пышными усищами, что пускать на седьмой этаж велено всех, кто предъявит газетный листок с объявлением о найме, так вот: предпоследним оказался смешной толстяк, а последней – она. И отчего-то мне подумалось: «Нет, объявление тут ни при чем».
После того парада посетителей обломок исчез и появился лишь несколько дней спустя в компании агентов охранки. И с ним та девушка. И ребенок. Не знаю, кто они друг другу, но эти трое смотрелись до того живописно, что до сих пор не понимаю, как я не скончалась от приступа ревности и жуткой обиды на всех и вся! Красотку и ребенка я больше не видела, а Иван в тот день выглядел так, будто попал в камнедробилку – синяк на синяке, нос разбит, бровь рассечена, руки замотаны бинтами. Не сдержалась и, якобы по какой-то своей бабьей надобности, пару раз прошла мимо, пока Иван говорил с Оломедасом у машины. Поймала обрывки нескольких фраз. Иван: «…да и говорить не стоит. Зачем? Прежним уже все равно не стану. Уж лучше не знать, чем сожалеть…» Оломедас: «Ну с тем и ладно». Кажется, я не смогла вовремя убрать глаза, и Ваня приметил мой взгляд, полный обожания. Дура и есть!
Дура!


Рассудительность + наблюдательность

Милая бумага, вчера опять поймала брошенное в спину «дура». Похоже, это многоактное сватовство идет мне только во вред. Теперь уж точно весь дом убедился в том, что меня отчего-то не берут замуж – столько потенциальных мужей прошествовало через парадный вход, что скрыть сей факт от общественности сделалось положительно невозможно. Над всеми довлеет мнение прекрасной троицы, соседи уверены, что я стерва и кровопийца. Но мне почему-то не хочется чужой крови.
Дело в том, что я совершила открытие, которым горжусь как самой большой жизненной удачей. Никогда не была сильна в общественном устройстве Пераса, но один из вопросов уже несколько месяцев не дает мне свободно дышать и наслаждаться незамужней жизнью – почему обломки у нас презираемы и низведены до уровня безымянных, если не ниже? И знаешь, милая бумага, я нашла ответ! Сейчас на твоих чудных белых листах я выведу новый закон, который и назову своим именем – закон Марии. Вот он: низведены только те обломки, что потеряли присутствие духа и надломились потерей Имени. Те же, что остались жить и преодолели свой недуг, на поверку оказываются гораздо более жизнеспособными, нежели прочие обитатели Пераса! На таких лучше не фыркать, рядом с ними следует попридержать свой гонор. Такому скажешь «дурак», в ответ получишь «сам дурак». Правда, я не знаю, сколько их всего. Знаю только одного.
А вчера я опять отличилась – не смогла сдержать язык за зубами, укусила наших кумушек. Глупо встряла в разговор у подъезда, который в конце концов скатился на привычное «обломки – дрянь». Иван как раз возвращался откуда-то домой и подходил к подъезду. Ну я и предложила громко сообщить «этому несносному обломку», что о нем думают трудолюбивые одноименные. Нет ничего легче, вскричали дамы. Но стоило Ивану поравняться с нами, мрачно ухмыльнуться и хрипло рыкнуть «добрый вечер», желание резать правду-матку у наших поборниц справедливости сдуло как свежим ветром. Я сделала удивленные глаза и без единого слова удалилась. Тогда и поймала брошенное в спину «дура». Может быть, и дура, но как я их понимаю! Тяжело вести себя глупо и переть на рожон, если тебе показывают огромные и острые зубы. А я окончательно и бесповоротно сошла с ума.
Обломок с седьмого этажа, ты не оставляешь мне шансов…


Отчаяние + любопытство

Я обеспечена, имперских «именных» для безбедной жизни мне хватает за глаза, и кое-что с легкой душой могу себе позволить. Кажется, я влюблена. Факт тем более тревожный, что глупостей осталось ждать недолго. Я просто-напросто отчаялась…
Хожу за Иваном как хвостик – куда он, туда и я. Детально изучила распорядок его дня. Ближе к полной луне, когда спрос на имяхранителей растет, клиентом Ивана становится кто-то из состоятельных полноименных. Впрочем, все мы не бедствуем, и разговоры о состояниях – чистейшей воды условность. Может быть, просто нанять его? Как полная луна взойдет – и нанять? Но что такое одна ночь? Тем более Иван окажется в распоряжении всего лишь моего ноктиса. Не меня, красотки, увы! А мне этого недостаточно. Фанес всеблагой, какая жадина!
Несколько часов в день Иван отдает экзерсисам с оружием. Сдуру записалась в ту школу фехтования, где он пропадает каждое утро. Фехтуют в полном облачении с маской на лице и кожаных доспехах, подбитых ватой. Наставник долго и подозрительно мерил меня острым взглядом, но я лишь выпятила челюсть и пронесла какую-то чушь насчет того, что папа всегда хотел мальчишку. Дур, то бишь дам, кроме меня, не оказалось вовсе. Но как далеко мне до обломка с седьмого этажа! Ни разу не встретила его среди начинающих школяров, подобных мне. Оно и понятно – что Ивану делать с нами! Не теряю надежды. Авось…
Иногда под самый закат, а то и вовсе в ночи обломок уходит на берег моря, раздевается и бесстрашно бросается в море. Видела это собственными глазами, благо несколько раз следовала за ним по пятам, прячась в тени зданий и деревьев. Смельчак! Плавать ночью, когда не видно ни зги и лишь звезды и луна печально таращатся сверху – в моем понимании верх бесстрашия. Море, до ужаса бескрайнее, пугает черной глубиной, кругом безмолвно и по-особенному страшно, сидишь как полная дура в своем укрытии и думаешь: «А вдруг с ним что-нибудь случилось?» И ладно бы вошел в воду, окунулся и вышел, так нет же! Иван уходит в море надолго, на полчаса, на час. Он уходит, а ты сиди, как идиотка, переживай!
Иногда он пропадает на несколько дней, а я бегаю по округе, высунув язык как собака, потерявшая след. Ну это я образно говорю «бегаю», на самом деле просто фланирую туда-сюда и делаю вид, что совершаю променад. Но могу сказать определенно – искать его бесполезно. Проверяла. Обломка не бывает ни в школе фехтования, ни на море. Скорее всего, его просто в эти периоды нет в городе. Несколько раз я видела обворожительных Цапель, выходивших из подъезда, и никаких сомнений у меня не оставалось – они выходили от Ивана. Время от времени к нему приходят странные люди, и уверена, речь между ними идет не только о сохранении Имен. Многих Иван интересует просто как гора крепких мускулов с думающей головой. Согласись, милая бумага, сочетание по меньшей мере редкое и по этой же причине недоступное первому встречному. Его рыкающий голос может обмануть наших подъездных кумушек, но не меня. Обломок на порядок более прозорлив, нежели хочет показаться. Я гуляю и терпеливо жду, когда он появится. Всегда дожидаюсь.
Страшно представить, что однажды могу не дождаться…


Странность + бесстрашие

Солнце в этом году особенно жаркое, поэтому я встречаю зверей чаще, чем обычно. Весной видела двух, в июне – трех, июль еще не кончился, но я уже насчитала пять. Пять! Иногда они рысят по тротуарам и обочинам и никого не трогают, но если голодны – пиши пропало. Отпугнуть их бывает почти невозможно. Впрочем, не оттого ли я снискала репутацию дуры, что замахиваюсь на необъятное и пытаюсь делать невозможное? Мне самой бывает страшно, жутко страшно, но я всегда вижу, кого солнечные звери наметили своей жертвой, и по мере сил и глупости стараюсь предотвратить трагедию. Иногда удается, иногда нет. Неделю назад это удалось, вчера – нет. Выбранный зверем одноименный оказался симпатичным молодым человеком, и мне очень не хотелось, чтобы его жизнь оборвалась, не успев начаться. Я припустила к нему что было сил, но все равно опоздала. Парень что-то почувствовал, заозирался, оступился на неровном бордюрном камне и угодил прямиком под автомобиль. Насмерть. Удачная охота…
Вот она, слава! Меня узнают на улице! Сегодня меня приметил «старый знакомый», толстенький одноименный, взъерошенный, будто мокрый воробей. Наше знакомство произошло при столь живописных обстоятельствах, что голову даю на отсечение – он не забудет меня до самого своего конца. «Мокрый воробей» узнал меня со спины и по меньшей мере квартал бежал следом, указуя перстом и на ходу выкрикивая: «Это она! Люди, та самая сумасшедшая! Так меня толкнула, что я улетел на добрую сажень! Д-дура!»
Я лишь усмехнулась. Горькой вышла моя усмешка. Ждать ли от незрячего благодарности за помощь? Без вины окажешься виноватой во всех смертных грехах, и получится как со слоном, которого ощупывали слепые. Милая бумага, говоря «слепцы», я нисколько не преувеличиваю. Солнечных зверей вижу только я. Остальные смотрят на мир широко открытыми глазами, но не видят. Огненные твари ходят меж людей, облизываются, зубасто щерятся, хлещут себя хвостами по бокам, но их не замечают. Наверное, так и должно быть. Все равновесно в нашем лучшем из миров. Я тоже не замечаю очевидных вещей, за что и ношу репутацию сумасшедшей. Была бы нормальной – давно нянчилась с детьми, ублажала разными вкусностями мужа и не занималась всякой ерундой, вроде уроков фехтования, слежки за мрачным, здоровенным детиной и уличных скандалов. Почти всегда, если мне удается вырвать человека из лап солнечных зверей, дело заканчивается скандалом. Спасенный недоуменно оглядывается, не видит ровным счетом ничего, стремительно багровеет от злости… и разверзаются хляби словесные. А я, дура, стою молча и тупо усмехаюсь. Почему-то мне бывает весело оттого, что этот сварливый, неблагодарный человек спасен от страшной гибели. Я одними лишь глазами провожаю пламенно-оранжевую смерть, и та, невидимая для толпы, лениво трусит вперед, кося назад равнодушно-хищным взглядом. Наверное, это должно жутко действовать на нервы: скандалы, смерти, затянувшееся сватовство, колкости соседей. Но, милая бумага, на меня оно не действует! По-прежнему широко улыбаюсь и надеюсь на лучшее.
Кажется, я все-таки дура…


Безрассудство + экспромт

Скоро полная луна, и чем меньше остается времени, тем сильнее делается мое беспокойство. Себя я худо-бедно еще могу контролировать, но как приказать ноктису остаться в полную луну дома и, самое главное, не нестись сломя голову навстречу Ивану? Весь последний месяц я, как траппер, ходила по следам обломка с седьмого этажа, и боюсь, эта привязанность выйдет для меня боком. Хоть ложись в постель и про себя повторяй: «Я не пойду за Иваном, не пойду!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63