я знаю, что могу быть в тебе уверен. – Он встал и подошел к окну. – Знаешь, что я тебе скажу: моя уверенность в тебе уже вознаграждена. Я просмотрел газеты. Этот снимок, где ты и Лулу в Дезер-д'Ор держитесь за руки. Ничего более впечатляющего, прелестного и трогательного я не видел. Молодая любовь – вот что говорит этот снимок. Глядя на него, мне так хотелось бы, чтобы тот знаменитый художник, чья картина висит у меня на стене, был жив и я мог заказать ему написать портрет с фотографии молодых влюбленных – тебя и Лулу.
– Мистер Теппис, – сказал Тедди, – это же фотография для рекламы.
– Для рекламы? Послушай, да знаешь ли ты, сколько самых успешных браков в нашей области началось с рекламы? Я тебе скажу. Девяносто девять процентов самых успешных браков началось именно так. Подобная реклама все равно что приданое в старые времена. Я знаю тебя, Тедди, ты без вывертов. Я видел уйму твоих фотографий. И я не верю, что вы с Лулу можете смотреть друг на друга как голубки и ничего не чувствовать. Не пытайся сказать мне, что Лулу не влюблена в тебя. У этой девочки душа нараспашку. Говорю тебе, Тедди: Лулу – одна из лучших девчонок, каких я знаю. Она настоящая отличная американка, выкроенная из американского материала. Такая женщина – Божий подарок. Когда я смотрю на фотографию моей матери на этом столе, знаешь, что я ощущаю? Вдохновение. Я ношу ее фото у сердца. И тебе следует делать то же.
Тедди вспотел. Он пригнулся, намереваясь произнести речь, а сказал лишь:
– Мистер Теппис… вы не можете лишить меня права сказать…
– Хватит! – отрезал Теппис. – Я не желаю выслушивать твои соображения. Ты упрямый мальчишка. Почему ты упираешься, хотя знаешь, что говорит тебе сердце? Ты хочешь согласиться со мной. Но у тебя путаница в голове. Тебе нужен такой, как я, человек, который разложил бы все по полочкам.
Тедди твердо произнес:
– Мистер Теппис, вы прекрасно знаете, что я гомосексуалист.
– Я этого не слышал, не слышал! – закричал Теппис.
– Такой уж я есть, – пробормотал Тедди. – Ничего тут не поделаешь. Что есть, то есть.
– Философствуешь? – рявкнул Теппис. – Изволь выслушать меня. Если человек сидит в… дерьме, он что, не соображает, что из этого надо выбираться?
– Мистер Теппис, неужели у вас не хватает сердца, чтобы понять мои чувства?
– Ты самый неблагодарный парень, какого я знаю. Ты вынуждаешь меня не спать ночами. Ты что, считаешь, секс – это главное в мире? Я уже забыл, что ты сказал, понял? Я не хочу иметь это на своей совести. Так что знай. Я тебя выдворю из кино.
– Позвольте мне сказать…
– Лулу – вот что ты должен сказать. Я знаю, что происходит. Ты – трус. Ты обижен на общество. А должен был бы его любить за все то, что общество сделало для тебя. Я вот люблю общество. Я его уважаю. Тедди, ты мальчик больной, но мы с тобой вместе можем зализать рану. – Теппис поднял в воздух сжатый кулак. – Я не хочу подвергать тебя преследованию, но я еще никогда в жизни не слышал ничего более извращенного. – Загудел зуммер. – Хорошо, хорошо, – сказал Теппис по внутреннему телефону, – скажи визитеру, чтоб подождал. Я через минуту приму его.
– Мистер Теппис, – сказал Тедди, – мне очень жаль. Возможно, мне и хочется иметь детей, но я никогда не вступал в сношения с женщиной.
Теппис отключил внутренний телефон и несколько секунд смотрел на Тедди Поупа.
– Тедди, мы с тобой долго говорили, – сказал он. – И я хочу, чтобы ты обещал мне, что не станешь принимать решение, пока лично не сумеешь потрахать красивую сексуальную девчонку вроде Лулу. Мне надо при этом присутствовать, чтобы помочь тебе? Говорю тебе: ты осилишь. Это все, о чем я прошу тебя, Тедди: не принимай решения. Не спеши. Договорились?
Поуп устало пожал плечами.
– Молодец! Вот это Тедди Поуп. – Теппис проводил его до дверей. – Так что, Тедди, никто тебя ни к чему не принуждает. Если бы ты сказал сейчас «да», я все равно сказал бы тебе: «Тедди, не спеши». А теперь может кто-либо утверждать, что я тебя на что-то толкаю?
– Да кто посмел бы?
– Правильно. Я никого не принуждаю. Никогда. Я все обсуждаю с людьми. Когда-нибудь, Тедди, ты еще скажешь: «Да благословит тебя Бог, Г.Т.».
Как только Тедди вышел, Теппис включил переговорник.
– Все в порядке, впускай Лулу, – сказал он.
Он стоял у двери, когда вошла Лулу, и, удержав актрису на расстоянии вытянутой руки, внимательно ее оглядел.
– Я просто не в состоянии описать удовольствие, какое я испытываю, видя тебя в моем кабинете, ты осветила его своим присутствием, – сказал он ей. – Лапочка, мне сразу стало легче – ты заставляешь меня забыть обо всех делах, которые громоздятся на этом столе, а их тысяча. – Теперь он взял ее за руки. – Как я люблю, когда такая девчоночка вносит в эту комнату солнечный свет.
По всей вероятности, Лулу выглядела в этот день семнадцатилетней.
– Я тоже люблю вас, мистер Т., – сказала она своим хриплым тоненьким голоском.
– Я это знаю. Все мои звезды так говорят. Но я знаю, что ты говоришь откровенно. – Он подвел ее к креслу, в котором сидел Тедди, и, достав из ящика итальянского стола бутылку виски, бросил несколько кубиков льда в стакан.
– О, мистер Т., я сейчас не пью, – сказала Лулу.
– Глупости. Я ведь тебя знаю. Лапочка, ты меня не уважаешь. Ты считаешь, что можешь обкрутить меня вокруг своего мизинчика, – задушевно произнес он. – Так вот: у меня для тебя новость. На свете нет такого мужчины, которого ты не могла бы обкрутить вокруг пальца. Но я тебя понимаю, лапочка, я без ума от тебя. Я не хочу, чтобы ты считала, что должна пить за моей спиной.
– По-моему, вы единственный мужчина, который понимает меня, Г.Т., – сказала Лулу.
– Ты ошибаешься. Никто не способен тебя понять. И знаешь почему? Ты великая женщина. Ты не только великая актриса, ты великая личность – у тебя есть огонь, ум, обаяние, вот что в тебе есть. Я не хочу, чтобы об этом стало известно, но я не возражаю, если ты выпьешь. Ты заслужила право делать все, что тебе заблагорассудится.
– За исключением тех случаев, когда я не согласна с вами, Г.Т., – сказала Лулу.
– Я тебя люблю. Ну и язычок. Надо же быть такой импульсивной. Я говорю себе: «Г.Т., что такого в Лулу, отчего все билеты бывают проданы?» – и мне даже не приходится требовать от себя ответ. А ответ в одном слове. Жизнь, – сказал Теппис, нацелив в нее палец, – вот чем обладает Лулу.
Он налил себе немного виски и маленькими глоточками стал пить.
– Ты не можешь понять, зачем я тебя сюда пригласил? – произнес он после паузы. – Сейчас скажу. Я думал о тебе. Хочешь знать мое личное мнение о Лулу Майерс? Она величайшая актриса в нашей стране, а в этой стране работают самые великие актеры мира.
– Вы самый великий в мире актер, мистер Т., – сказала Лулу.
– Я воспринимаю это как комплимент. Но ты не права, Лулу, я не умею играть. Слишком я искренний. Я слишком глубоко все переживаю, а выразить не могу. Иногда я ночами не сплю, тревожась за тебя. И знаешь, что меня снедает? То, что я не американская публика. Будь я американской публикой, ты бы у меня стояла первым номером в рейтинге Биммлера. А знаешь, какое ты сейчас занимаешь место?
– Семнадцатое, верно, мистер Т.?
– Семнадцатое. Можно такому поверить? Значит, американская публика покупает билеты на шестнадцать актеров и лишь потом на тебя. Я этого не понимаю. Будь я публикой, я бы покупал все время на Лулу Майерс.
– Почему десять миллионов не такие, как вы, Г.Т.? – сказала Лулу. Она допила то, что было у нее в стакане, и, выждав немного, подошла к столу и налила себе еще.
– Лулу, а ты помнишь, на каком месте у Биммлера ты была в прошлом году? На двенадцатом. В этом году ты должна была подняться, а не спуститься. На десятое место, на восьмое, а потом на третье, на первое – вот как надо шагать.
– Мистер Теппис, может, я уже вся в прошлом.
Теппис поднял руку.
– Лулу, за такое высказывание мне бы следовало разложить тебя и отшлепать.
– О, мистер Т., какую бы историю я из этого сделала.
– Ха-ха-ха. Я от тебя просто без ума. Лулу, послушай меня. Вся беда в том, что у тебя слабая реклама.
– Да у меня лучший пресс-агент в стране, – поспешила она возразить.
– Ты думаешь, можно купить славу? Слава – это дар Божий. Прошло то время, Лулу, когда любая девчонка – видишь, я говорю откровенно, – став подружкой того или другого господина, становилась знаменитой. Сегодня публика хочет респектабельности. И знаешь почему? Потому что жизнь перестала быть респектабельной. Думаешь, они хотят, чтоб им об этом напоминали? Разреши показать это тебе с помощью психологии. Десять лет назад женщина была верна мужу, но ей хотелось чего-то волнительного, хотелось мечтать о большом романе со звездой. Лулу, так откровенно я не говорил бы ни с одним человеком на свете. А сегодня, знаешь ли, у этой же женщины дружки повсюду – она трахается даже с техником, который приходит чинить телевизор. И ты думаешь, ей хочется видеть на экране кого-то вроде себя, такую же психованную? Совсем не хочется. Ей стыдно, что она такая. И ей хочется видеть женщину, которая вызывала бы у нее уважение, замужнюю женщину, королевскую чету, супругов – американских звезд Номер Один. Вот какая сейчас психология.
Лулу передвинулась в кресле.
– Г.Т., вам следовало быть сватом.
– Ты все время мне это говоришь, а я тебе вот что скажу. Если б ты могла выйти замуж за правильного парня – к примеру, за звезду, который по шкале Биммлера идет седьмым или девятым номером, – знаешь, что было бы? Ты думаешь, что заняла бы по шкале Биммлера среднее место между вами двумя, так вот нет: вы оба получите у Биммлера два самых высоких места по стране. И знаешь почему? Два плюс два дает не четыре – дает пять. Да еще пять, получается десять. Это комбинированное сложение. А теперь подумай. Правильный выбор супруга даст лучший итог, чем комбинированное сложение. Лулу Майерс и кто угодно – Джо Макго, не важно, как его зовут, – важно, чтобы он высоко стоял на шкале Биммлера, и тогда мы будем иметь американскую королевскую пару Номер Один в Америке, а раз американскую, то и всемирную – вот какое положение ты займешь. – И Теппис послал Лулу воздушный поцелуй. – Ты моя любимица, тебе это известно? Ты моя любимица Номер Один.
– Надеюсь, что это так, Г.Т.
– Возьмем этого твоего молодого парня – как там его фамилия, ну, этого Сахарного мальчика.
– Вы имеете в виду Серджиуса.
– Я присмотрелся к нему. Он славный малый. Мне он нравится. Я бы нанял его. Не актером, как ты понимаешь, а на какую-нибудь работу – передвигать декорации, водить грузовик, он для этого вполне подошел бы: прямодушный, наверно, действует из лучших побуждений, но я думаю, что было бы, если бы он женился на тебе. И знаешь, к какому выводу я пришел? Лулу, этот парень не для тебя. Он ничего собой не представляет. Он потянет тебя вниз. Не важно, сколько, по его словам, он сбил самолетов, – он пустельга, вот кто он.
– Ой, не надо принижать Серджиуса, Г.Т., – сказала Лулу, – он очень милый.
– Милые мальчики стоят по десять центов за дюжину. Он еще ребенок. А ты – женщина. В этом-то и разница. По-моему, мы понимаем друг друга. Я хочу тебе сказать то, что застряло у меня в мозгу и здорово тебя оглоушит. Хочешь знать, за кого, я считаю, ты должна выйти замуж?
– Я никогда не знаю, о чем вы думаете, мистер Теппис.
– Отгадай. Давай отгадывай.
– За Тони Тэннера, – сказала Лулу.
– За Тони Тэннера? Лулу, мне стыдно за тебя. Я сам проверил его позицию на шкале Биммлера. Он на сто восемьдесят девятом месте – вот какое он ничтожество. Позорно для женщины так себя не ценить, нет, я думаю кое о ком получше. Не говори сейчас ни слова – я хочу, чтобы ты отложила решение до утра. А что ты скажешь насчет Тедди Поупа?
Лулу вскочила на ноги. И устроила маленькую демонстрацию – несколько раз открывала и закрывала рот.
– Я в шоке, мистер Т., – наконец произнесла она.
– Садись. Я сейчас кое-что тебе скажу. Возможно, ты этого не знаешь. И у меня нет желания скрывать это от тебя. Тедди Поуп – гомосексуалист. Удивил тебя, да? Неужели Г.Т. такой человек, который станет на колени и будет упрашивать красивую девушку вроде тебя выйти замуж за придурка?
– Вы такого никогда не сделаете, – сказала Лулу. – Слишком вы человек уважаемый и прямой.
– Не будем отклоняться. Я хочу, чтобы ты ответила на мой вопрос как можно честнее. Признаешь ли ты – забудем на минуту о твоей личной жизни, – что, выйдя замуж за Тедди Поупа, получишь величайшую выгоду в смысле рекламы? Американская супружеская пара Номер Один. Скажи, что я прав.
– Я не могу этого сказать, мистер Теппис. – Лулу покачала стакан, в котором зазвенели кубики льда, и точно таким же голосом, каким говорил он, добавила: – По-моему, вы эгоист.
– Никто в целом свете не может сказать такое про меня.
– А мне хочется заплакать, – сказала Лулу. – Я ведь всем говорила, что вы мне как отец родной.
– Не обижай меня, Лулу.
– Г.Т., мне кажется между нами никогда больше не будет так, как раньше.
– Да как ты можешь такое говорить! – воскликнул Теппис. – Это же оскорбительно. После всего, что я для тебя сделал.
Лулу зарыдала.
– Я не люблю Тедди, – произнесла она тоненьким голоском.
– Не любишь! Перестань реветь. Я же знаю тебя, Лулу, и вот что я тебе скажу. Тедди Поуп – единственный мужчина, в которого ты могла бы влюбиться. Ты думаешь, я рехнулся Ошибаешься. Только потому, что он гомик, ты считаешь, что выйти за него оскорбительно для тебя. Но я старый человек, и я знаю людей. Вы с Тедди можете поладить. Он настрадался, у него нежная душа, и актрисе есть чему у него поучиться по части тонкостей человеческой натуры. Лулу, ты та женщина, которая может его выправить, и он потом будет целовать землю, по которой ты ступаешь.
Лулу приложила платочек к глазам.
– Как же я вас ненавижу, Г.Т., – всхлипнула она.
– Ты меня ненавидишь! Ты любишь меня, поэтому тебе ненавистно меня слушать. Но я тебе кое-что приоткрою. Ты трусиха. Девушка с такой внешностью, с таким обаянием должна не бояться риска. Ты же самая привлекательная девица, какую я видел когда-либо в жизни. То, что ты способна возбудить молодого здорового мужика своим женским началом, ровно ничего не значит.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55