https://wodolei.ru/catalog/mebel/navesnye_shkafy/ 
А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  AZ

 

– спросил Муншин.
– Эта история не имеет никакого отношения к Серджиусу. Я не понимаю, почему ты хочешь купить у него права на нее.
– Он никогда не сможет подать на нас в суд. Так что дело не в этом. Только взгляни на сюжет. Он дурно пахнет. Никто такому не поверит, если история не будет развиваться вокруг реального персонажа. Наличие реального человека заинтересовало Г.Т. Дело в рекламе.
– Я не верю, что Серджиус продаст тебе права, – сказал Айтел.
– Ты так думаешь, а я думаю иначе, – возразил Муншин. – Он может с этого иметь двадцать тысяч долларов.
– В таком случае почему же ты с ним не поговоришь?
Муншин издал глубокий вздох.
– Слишком поздно. Ты же знаешь, как бывает с увлечениями Г.Т. Он хотел, чтобы ты снимал картину, потому что Серджиус стал бы сотрудничать с тобой. Теперь все лопнуло. Надо было тебе ни с того ни с сего оскорбить Г.Т.!
– В таком случае, Колли, зачем ты ворошишь прошлое?
– Зачем? Сам не знаю. – Муншин сунул палец в ухо и усиленно им покрутил. – Возможно, потому, что у меня в мозгу сидит одна идейка, – заявил он. – Если мы сумеем уговорить парня дать о'кей, мне кажется, Чарли, я еще смог бы уговорить Г.Т. поставить тебя режиссером.
Айтел рассмеялся.
– Иными словами, ты хочешь, чтобы я убедил Серджиуса, что это хорошая идея.
– Я хочу, чтобы ты помог мне, а заодно и себе.
– Словом, все в выигрыше, – сказал Айтел. – У Серджиуса снова появляются деньги, я снимаю картину, а ты приносишь Г.Т. то, за чем он тебя сюда послал.
– Если хочешь так считать, да.
– А что, если Г.Т. не поручит мне режиссуру?
На лице Муншина появилось легкое сомнение.
– Я об этом думал, – сказал он. – В таком случае мы могли бы изменить условия нашего соглашения о твоем сценарии. Я вовсе не хочу оставлять тебя на мели.
– Какое счастье, что мы уже партнеры, – ответил Айтел.
«Удивительный человек этот Колли, – решил Айтел. – Он приехал в Дезер-д'Ор, потому что Г.Т. велел ему купить историю жизни Серджиуса О'Шонесси. Но, выходя на рынок, Колли одной рукой хватает, другой продает. Поэтому, как бы дело теперь ни обернулось, он в прогаре не будет». Интересно, подумал Айтел, сколько сделок заключил Колли на этой неделе.
– Серджиус отказался от твоих двадцати тысяч долларов, да? – неожиданно спросил Айтел.
– Мы оставили вопрос открытым.
– Как ты это ему преподнес – сделал предложение за рулеткой?
– Это место ничуть не хуже любого другого.
– А Лулу тоже работает над Серджиусом?
Колли не мог не улыбнуться.
– Ну, вот тут дело немного сложнее. У Г.Т. патологическое желание выдать ее замуж.
– За Тедди Поупа?
Колли кивнул.
– Однако при благоприятном стечении обстоятельств, я думаю, Г.Т. может спокойно посмотреть на то, что Лулу выйдет замуж за Серджиуса.
– Какой красивый конец для фильма. – Айтел так и покатился со смеху. – Для толстяка, Колли, – сумел он наконец произнести, – ты, безусловно, на удивление ловок и способен пролезть в игольное ушко.
Муншин рассмеялся вместе с ним. Они сидели в гостиной Айтела и хохотали, хохотали, но Муншин остановился первым.
– Я без ума от тебя, беби, – сказал он, вытирая глаза, – ты единственный из моих знакомых, кто видит меня насквозь.
– Вот это комплимент, – весело отозвался Айтел.
– Ты мне поможешь с Серджиусом, хорошо?
– Нет, – ответил Айтел, – я и пальцем не шевельну.
Глава 16
Муншин рыгнул с мрачным видом.
– Я представлял себе, что ты можешь так отреагировать, – сказал он и пригнулся в кресле. – Что ты мне ответишь, Чарли, если я скажу, что ты мне кое-чем обязан?
Айтел сознавал, что пьянеет: он вдруг почувствовал, что разозлился.
– Ничем я тебе не обязан, – сказал он, и голос его задрожал. – Тем более после того, как получил те гроши, за которые ты купил меня.
Муншин согласно кивнул.
– Да, знаю. Я человек никчемный. В твоих глазах я дешевый мошенник. Но если ты способен две минуты подумать о чем-то, кроме себя, возможно, ты осознаешь, что еще не начал ценить, – он поднял вверх палец, – чувства, руководившие мной в этом деле.
– Очень даже ценю, – сказал Айтел. – Тебе нужна помощь в одном из твоих маневров. – Неспешный ритм воздействия виски прервался, и мозг Айтела снова заработал ясно, яснее ясного, стараясь подготовиться к чему угодно, что было в загашнике у Колли. – Муншин, неужели ты никогда не даешь себе отдохнуть? – раздраженно спросил его Айтел.
– Послушай, Чарли, можешь называть меня каким угодно чудовищем, но помни, что я единственное чудовище на этой вшивой студии головорезов, которому не наплевать, что будет с тобой. – В голосе Муншина с каждой фразой появлялись новые интонации. – Так что не играй со мной. Я не хочу выяснять, у кого из нас крепче мускулы. Потому что – хочешь верь, хочешь нет – твоя судьба волнует меня, Чарли.
Айтел рассмеялся, но даже и его критическому уху смех показался чересчур пронзительным. Он злился, что выдал свою привязанность к Муншину, и потому сказал:
– Да, я вижу перед собой рыдающего навзрыд удачливого продюсера.
– Пошел ты, Айтел, к черту, – тихо произнес Муншин. – Я же не говорил, что буду рыдать по тебе навзрыд. Я сказал, что немного переживаю.
Айтел сел глубже в кресле и вытянул ноги.
– Что ж, Колли, – сказал он, – с этим я могу согласиться.
– Айтел, исходи из того, что на данный момент это так. В мире слишком много других людей, с которыми надо сражаться. Я не хочу сражаться с тобой.
– В таком случае давай не будем больше говорить о Серджиусе.
– Что, если я скажу тебе, что понимаю, почему ты так относишься к этому малому? Поверь, я это понимаю. Сколько бы грязи я ни видал, заполняя дыры не в одной омерзительной и дохлой картине, я по-прежнему достаточно сентиментален и считаю, что каждый человек должен относиться альтруистически к кому-то. Во всяком случае, хотя бы к кому-то одному на свете. Так что ты можешь проявить альтруизм в отношении Малыша. Я не буду больше с тобой сражаться.
Айтел не спеша сделал большой глоток из своего стакана. Он уже чувствовал себя немного лучше.
– Я открою тебе один секрет, – сказал он. – Мы с тобой отлично поладим, если ты не будешь произносить длинных речей.
В ответ на эту отповедь Муншин терпеливо улыбнулся.
– В таком случае выслушай следующее. Я хочу, чтобы ты сказал мне со всей объективностью и честностью, потому что, Айтел, ты обязан быть со мной честным, так вот скажи мне, как, ты думаешь, поведет себя Серджиус, если я уговорю его пойти навстречу предложению дяди Германа.
– Дяди Германа? – переспросил Айтел. – Дяди Германа Тепписа?
Колли осклабился.
– Пожалуйста, не говори так громко.
Оба рассмеялись, словно то была давно знакомая семейная шутка.
– Ну, Колли, – сказал Айтел, – за это стоит как следует выпить.
– Расскажи мне про Серджиуса, дружище.
– Чтобы доказать мою смекалку?
– Ты знаешь, что я думаю о твоей смекалке. Ты хочешь, чтобы я встал на четвереньки? – прогремел Муншин. – Для чего, ты думаешь, я сюда пришел?
Айтел осторожно отхлебнул спиртного. Впервые за многие недели он почувствовал, что выходит из депрессии.
– Я тоже не слишком тебя люблю, Колли, – медленно произнес он, – и ты далеко не самый тупой джентльмен и борец, с каким я когда-либо имел дело, но мне кажется, ты недооцениваешь Малыша.
– А ты уверен, что ты не папаша, гордящийся своими детьми? – Муншин провел толстой рукой по иссиня-черной челюсти. – С моей точки зрения, Серджиус просто удачливый авантюрист.
– После стольких лет ты все еще веришь в удачу?
– В удачу – верю. В благоприятный момент установить нужную связь? В такую удачу я верю. И твой приятель очень удачливый деятель.
– Нет, все так просто не бывает. – Айтел потрогал плешину на голове. – Не знаю, должен ли я говорить о нем, Колли, но… – Айтел вздохнул, словно уступая соблазну продолжить разговор. – Ты прав: мне он нравится. Он был мне другом на протяжении одного из мучительных для меня месяцев, и мне не хотелось бы видеть, как он превращается в нечто скверное.
– Где ты видишь какое-либо превращение? – спросил Муншин. – Малый получит двадцать тысяч долларов в утешение, когда Лулу скажет ему, что по-настоящему любила его, и – привет.
Айтел помолчал с многозначительным видом.
– Знаешь, подумай лучше о возможности использовать его в качестве– киноактера.
– В качестве киноактера, говоришь? – Лицо Муншина стало серьезным.
– Да. Ему не хватает пяти лет для театра, но есть в нем что-то, что работает потенциально на кассу. Я не говорю, что из него выйдет хороший киноактер, потому что, ей-богу, не знаю, есть ли у него настоящий талант. Но, Колли, если мое мнение чего-то стоит, этот мальчик обладает большой притягательной силой.
– Вот теперь, послушав тебя, я вижу: в нем кое-что есть, – раздумчиво произнес Колли.
– Безусловно. Неужели ты считаешь, что Лулу стала бы тратить время на парня, в котором ничего нет?
– Чего я – после всего сказанного – понять не могу, – заметил Колли, – так это почему ты не спешишь надоумить его послушать меня. Я считал, что парень – твой друг.
– Я не знаю, годится ли он для этого. Если у него нет таланта, или ему такие вещи неинтересны, или же он станет слишком быстро чересчур популярным, он может превратиться в напыщенного наглеца. Я вижу, как он превращается в актера, который, прочитав сотню страниц Пруста, отведет на приеме в сторонку первую попавшуюся знаменитость и станет рассказывать, как он ненавидит профессию актера, так как она мешает ему стать великим писателем. А потом каждая амбициозная девчонка, готовая позавтракать в его гримуборной, будет выслушивать лекцию о том, какой идиот режиссер его картины, понятия не имеющий о разнице между Методом и французским актером Кокленом.
– Ну и перспективу же ты видишь, – заметил Муншин. – Я даже не знал, умеет ли наш атлет читать.
– Да, конечно. Он и сам этого не знает, но хочет стать интеллектуалом. Я редко ошибаюсь в такого рода предсказаниях. Он же ненавидит интеллектуалов, как журналист, пишущий для иллюстрированного журнала в маленьком городке.
– Очень интересно, – заметил Колли. – Хочешь знать, как я представляю его себе? Когда его потенциал полностью раскроется, – если у него, конечно, есть потенциал, – из него получится типаж из супервестерна. Во всех отношениях. Он будет поливать грудь тоником, чтобы выросли волосы, и бить тебя в мошонку, сражаясь не на жизнь, а на смерть. Скажу кое-что похуже. Я чувствую, что в этом малом сидит мерзость. Он может стать актером-любителем и профессионалом-добровольцем, который открывает в светской хронике охоту на подрывных элементов вроде тебя.
Айтел с невеселым видом пожал плечами.
– Ну, не уверен, что я не согласен с тобой. Это возможно. Данный тяжеловес легкого веса может пойти по сотне дорог. Потому-то он мне и интересен.
Колли кивнул.
– Тебя, возможно, притягивают битники, мне же они кажутся просто психопатами.
– Не вешай ярлыки на людей, – резко оборвал его Айтел.
– Этот разговор никуда нас не ведет. Я человек любопытный, Чарли. Ты все еще считаешь после всего сказанного о Серджиусе, что он не согласится на мое предложение? – Колли улыбнулся. – Что у меня нет даже маленького шанса?
– Должен признаться: не знаю. Если Серджиус сыт по горло моей бывшей богиней и готов принять предложение дяди Германа, тогда ты получишь актера, которому потребуется секретарь, чтобы разбираться с его почтой от поклонников.
– Айтел, могу сообщить тебе новость, – неожиданно объявил Колли. – Г.Т. тоже считает, что поклонники завалят Серджиуса письмами.
Айтел улыбнулся, услышав такое сопоставление.
– Что ж, Колли, раз воры договорились…
– У меня от тебя даже задница болит. Если бы ты не был таким чистоплюем, я мог бы сработать нечто шедевральное Как бы мне хотелось обкрутить Г.Т. с помощью Серджиуса в качестве приманки и тебя в качестве крючка. – Муншин покивал, наслаждаясь красотой своего проекта. – Чарли, а что, если ты подпишешь со мной договор о мире? Возможно, под влиянием хорошего виски я начинаю думать, что мы могли бы стать друзьями.
Подобный переход от дипломатии к дружбе снова изменил настроение Айтела.
– А тебе не кажется, что того, что я продал себя, уже достаточно для одного вечера? – холодно произнес он.
– Что же ты продал? Айтел, в моем гроссбухе ты по-прежнему числишься вундеркиндом. Ты даже и не начал понимать, что у меня в мыслях. Я знаю, что очень пьян, но вот что я думаю: Г. Т. не будет вечно хозяином на студии. – Колли произнес это шепотом, раскатившимся по всей комнате. – Мы с тобой могли бы составить интересную команду. Ты один из немногих режиссеров, никогда не опускавшихся до дешевки. А я преклоняюсь перед людьми такого класса, Чарли. Если бы мой голос был на студии решающим, уверяю тебя, что в благоразумных пределах я позволил бы тебе снимать картины какие пожелаешь. – И умолк, словно сожалея, что не вовремя высказал эту мысль.
– Мы могли бы стать командой, Колли, – признал Айтел, но потом решительно покачал головой, словно напрочь уничтожая такую возможность. – Но ты совершил слишком много неприятных акций в отношении слишком большого количества картин, которые были мне дороги, и я не могу это так быстро забыть. – В голосе его вновь появилась забытая было ненависть. – И хуже всего то, что в то время ты был не прав, даже как делец. Сейчас только начинают использовать некоторые нюансы, которые я хотел показать пять лет назад.
– Да перестань ты жить прошлым! – Муншин спокойно посмотрел на него. – Братец, неужели ты не способен поверить, что я, возможно, тоже хочу измениться?
Айтел улыбнулся как человек, переставший верить в честность других людей.
– А ты знаешь, – сказал он, – что не чувства людские, а дела двигают историю.
Муншин взглянул на свои часы и поднялся с кресла.
– Хорошо, – сказал он, – поскольку ты так. обо мне думаешь, я представлю тебе доказательство моих добрых намерений. Забудь, что я обещал заплатить тебе две тысячи долларов по окончании сценария. Ты можешь получить их завтра. Я пришлю тебе с посыльным.
Айтел холодно посмотрел на него, словно перед ним стояло чудовище.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55


А-П

П-Я