Я сама слышала.
Что и объясняло; почему вокруг моей койки не толпилась целая команда ребят из отдела по расследованию убийств.
— Я и сам не имею представления, что происходит, — промямлил я.
— Неужели? — она вежливо рассмеялась. — Есть и еще кое-что, интригующее меня. Я совершенно уверена, что встретила первого человека, которому удалось справиться с пятью вооруженными убийцами. И довольно неплохо.
— Они были довольно неуклюжи. Она снова засмеялась и спросила:
— Как вам нравится в “Эмпресс”? Вроде самая обыкновенная забегаловка, но вы можете договориться с уличным разносчиком — и вам принесут и поставят на стол любое блюдо: китайское, малайзийское, индийское, — словом, какое пожелаете. Или вам все это известно… вы бывали тут раньше?
— Просто проходил мимо. А тут довольно мило. “Эмпресс” был переполнен, но несколько человек уже вставали, когда мы вошли. Они освободили нам угловой столик, из-за которого была видна река, и первые десять минут я провел, исподволь изучая окружение, потому что вокруг кишело не менее ста человек, и, если кто-то решил бы побаловаться с пистолетом, я не смог бы остановить его. Но, с другой стороны, пока я не ушел на дно, мне было безопаснее появляться в открытую. Осечки себе Шода больше не позволит: история с лимузином должна внушить ей определенное благоразумие. Предполагалось, что малышка Джасма убьет меня одним ударом ножа, после чего мое тело выкинули бы в вонючую трясину, а машина благополучно вернулась бы в агентство по прокату.
Несмотря на молчание прессы, Шоду должна взволновать суматоха на политическом уровне, и в следующий раз она уже предельно тщательно продумает, как прикончить меня. Пока это было всего лишь предположением, хотя и достаточно тревожным. И когда я сидел, болтая с этой безусловно привлекательной, но излишне болтливой девушкой, нервы у меня были обнажены так, словно с меня содрали кожу.
— Вы слушаете меня, Мартин? — Она положила себе с блюда еще одну порцию шиш-кебаба и развернула очередной листик салата: — Я хочу сказать, вы по-настоящему умеете слушать.
— Вы так интересно рассказываете. Она еще раз взглянула на меня и неожиданно опустила глаза.
— Сомневаюсь. Я треплюсь, как чертова… — Она замялась, и ее узкие плечики растерянно приподнялись. — Видите ли, я взяла за правило не надоедать моим друзьям… ну, относительно его, Стивена. И когда попались мне на пути вы, совершенно незнакомый человек, я отпустила вожжи.
— Что вам очень идет.
Двое посетителей, крепкие ребята в спортивных костюмах, то ли китайцы, то ли малайцы, внимательно смотрели на меня из-за столика ярдах в 20—25 от нас.
— В общем-то, — призналась Кэти, — рана еще саднит. Но скоро она затянется. Вы помните этот фильм, как его? “Женатая…”, нет, “Незамужняя женщина”.
— Сомневаюсь, чтобы я его видел.
Заметив, что я обратил на них внимание, они отвели глаза, но неохотно. Мне это не понравилось. Но здесь было еще несколько человек в тренингах; по пути сюда я обратил внимание на бегунов в парке.
— Они просто прогуливались по улицам в Нью-Йорке. Там играла Мерилл Стрип… нет, Джилл Клейберр. Она спросила его, где они будут отмечать их годовщину, и внезапно он признается ей, что встретил другую. А надо сказать, что у них был долгий брак. И она ничего не сказала и, как мне кажется, и не собиралась ничего говорить. Я помню лишь, что она пошла прямо через дорогу и чуть не попала под машину. Господи, ну и сценарий…
Может быть, я должен обращать внимание не столько на мужчин, сколько на женщин — на женщин в черных комбинезонах. В роли наемных убийц она вроде использует женщин. Но я непрестанно поглядывал и на двух мужчин, сидевших неподалеку. Были и другие, что привлекли мое внимание: спиной к Перилам стоял невысокий бирманец, который то и дело поворачивал голову в нашем направлении, и два короткошеих монгола, что стояли в дальнем конце у прилавка с цветами, которые были для них всего лишь хорошим прикрытием, потому что они не обмолвились с продавцом ни единым словом.
У меня даже подобралась кожа на затылке: последствия столь близкого знакомства со смертью. Выбрось из головы. Но не стоит все выбрасывать из головы.
— Можете себе представить, что я почувствовала, когда он сказал мне точно то же самое — то есть Стивен. Я просто повернулась и пошла через улицу и меня чуть не сбило такси, и знаете, о чем я подумала, — она пристально смотрела на меня сузившимися глазами, дабы убедиться, что я ее слушаю, — знаете, какая мысль мелькнула у меня в голове, когда машина чуть не сбила меня с ног, — что она может порвать мне платье. Я надеялась, что погибну тут же, на его глазах, чтобы его всю жизнь терзали угрызения совести. — Она снова пожала хрупкими плечиками. — Должно быть, я в самом деле любила его и не смогла возненавидеть от всей души.
— Как давно это происходило?
— Три месяца назад. Три месяца и два дня.
— И как вы себя чувствуете сейчас?
— Мне стало в тысячу раз лучше, когда я разоткровенничалась перед человеком, которого я совершенно не знаю. — Она поперхнулась смешком: — А вы терпеливый слушатель.
— Я рад, что чем-то смог вам помочь.
— Могу ли я заказать еще саке?
Я принес ей бокал от стойки. Двое мужчин в спортивных костюмах ушли, не оборачиваясь. Должно быть, их внимание привлекала Кэти, такая стройная и с пышной прической.
Когда я снова уселся, она сказала:
— Я была так взволнована в тот вечер, ну, вы помните, в тот вечер, когда вы помогли мне у таиландского посольства, и лишь потом я поняла, что, захлопнув дверцу машины у вас перед носом, я обрекла вас на смерть… во всяком случае, из-за меня вы чуть не погибли. Я могла быть последним человеком, с которым вы говорили в этой жизни. И я так терзалась угрызениями совести, что почти не спала. — Она на мгновение прикоснулась до меня рукой. — И я так счастлива, что с вами все в порядке. Но все же, кто они такие?
— Не знаю. Мне никого не удалось опознать.
— Так что вы не знаете, кто на вас напал?
— Нет.
Бирманец в простой неброской одежде, наконец, перестал привлекать мое внимание. Он наблюдал не за мной, а за группой китайцев с соседнего столика.
— Но у вас должно быть хоть какое-то представление. Имеет ли эта история какое-то отношение к вашим связям в таиландском посольстве?
Она видела меня всего лишь дважды, и оба раза наши встречи происходили в посольстве.
— Возможно. — Настало время убедиться, может ли она дать мне что-нибудь, кроме рассказа о своем рухнувшем браке. — Вы спрашивали меня, кто я такой. Я специалист по оружию.
— Знаю. Представляете “Литье Лейкера”.
— Вы справлялись в отделе иммиграции?
— Мы сделали это сразу же после происшествия с вами. Она замолчала, внимательно приглядываясь ко мне. Может быть, именно сейчас она обрела свое подлинное “я”, став умной и серьезной девушкой после того, как выкинула из головы воспоминания о Стивене.
— Скорее всего, к этой истории имела отношение Шода, — сказал я. Сейчас она или обратит внимание на это имя, или же оно проскочит мимо нее.
В глазах ее внезапно появилось сосредоточенное выражение, и она выпрямилась на стуле.
— Марико Шода?
— Да.
— Почему она хотела убить вас?
— Могу ли я довериться вам?
— Даю вам честное слово, если вы согласны его принять.
— Сколько оно стоит?
— Оно бесценно. — Теперь она больше не улыбалась.
— Хорошо. На нашем предприятии произошла утечка. Стало известно об исчезновении образцов нашего сверхсекретного оружия. В сущности, пропало от двадцати до тридцати экземпляров. Мы тут же начали расследование, и наши друзья в таиландском правительстве сообщили нам, что видели это оружие в районе боевых действий в Лаосе.
Я замолчал. Я выдал ей достаточно и сейчас ждал ее реакции.
— В каком районе? У кого из повстанцев?
— Таиландцы не знают, но предполагают, что это могли быть люди Шоды. — Пока я пускал в ход некоторые из данных, которыми снабдил меня Пепперидж и кое-что из услышанного от Китьякары, но теперь я сам должен был нащупывать себе дорогу.
Она глотнула саке.
— Вы продавали это оружие Таиланду?
— Мы обговаривали условия, одним из которых было то, что в Юго-Восточной Азии мы не должны продавать это оружие больше никому. — Что бы я ни говорил, Китьякара был готов подтвердить мои слова; Так было оговорено.
— Если оно столь секретно, Марико Шода, конечно же, захочет наложить на него лапы. — Она играла со своей тяжелой золотой цепочкой. — Те, что напали на вас, были женщинами, не так ли?
— Кроме шофера.
— Она в качестве своих телохранителей использует женщин. Мне это известно.
— Что вы ещё знаете?
— О Марико Шоде?
— Да.
— Не так много. Но я смогу найти того, кто знает о ней гораздо больше. Я хочу сказать, — она уставилась прямо на меня со столь типичной для нее настойчивостью, — что вам потребуется вся мыслимая помощь, не так ли? Она не оставит вас в покое.
Теперь я обратил внимание на невысокую коренастую женщину в чонгсаме. Она была слишком атлетически сложена для столь легкого шелкового одеяния, слишком мускулистой. Она заказала суши, рыбное ассорти, и, стоя от меня футах в пятидесяти, два-три раза мельком глянула на меня. Но, скорее всего, это нервы оказывали мне плохую услугу: если кто-то и следил за мной, то наблюдение велось бы сзади.
— Единственная помощь, в которой я нуждаюсь, — сказал я Кэти, — это информация.
Повернув голову, она смотрела на греческий сухогруз, который медленно плыл по реке мимо доков, и ее глаза задумчиво прищурились.
— Больше всего я осведомлена о торговле наркотиками. Эта часть моей работы: подбирать данные для Лондона — мы пытаемся перехватить их поставки. Но если вы считаете, что ваше специальное оружие… как, кстати, оно называется, к какому разряду вы его относите?
— “Рогатка”.
Пепперидж упомянул, что это название уже встречалось в печати.
— Ну, хорошо — если вы считаете, что оно попало тайными путями в Лаос, что вы делаете в Сингапуре?
— Они хотели встретиться со мной именно здесь.
— Тайцы?
— Да.
Женщина в чонгсаме явно переглянулась с кем-то, кого я не видел: она чуть приподняла голову и бросила беглый взгляд в сторону. Среди торговцев такой взгляд мог иметь много значений, но одно из них было: “Он здесь”.
Греческое судно издало низкий гудок, и от его звука меня прошиб пот.
— С вами все в порядке, Мартин?
— Относительно. — Кэти была довольно наблюдательна.
— Должно быть, вы еще не оправились. От вас несет больницей.
— Надеюсь, вас это не смущает?
— Меня — нет. Но на кого-то может подействовать. — Ее худенькие плечики снова сблизились, когда, сложив на столе руки, она в раздумье уставилась на них, а затем, подняв голову, в упор взглянула на меня: — Вы хотите сказать, что в глубине души вас ничего не волнует и не пугает?
— В определенной мере волнует.
— Господи, я никогда еще не сталкивалась вплотную со столь драматической ситуацией.
— Не думаю, чтобы вам угрожала какая-то опасность, Кэти, — быстро перебил я ее. — Им нужен только я.
— В общем-то меня это не пугает. — Теперь она смотрела куда-то мне за спину. — При моих занятиях жизнь предстает такой чертовски…
Я ждал продолжения, но она замолчала, снова опустив глаза.
— Думаю, саке вам уже достаточно, — улыбнулся я. Она тихонько засмеялась.
— Это мой вечный порок, которому я предаюсь за ленчем. Но я никогда не позволяю себе говорить то, чего не хочу. Видите ли, если вы хотите получить представление о торговле оружием в этих местах, вам придется познакомиться с положением дел в торговле наркотиками. Они сплошь и рядом переплетаются. Те же самые игры, что и в Южной Америке, и в Турции, и повсюду: наркотики приобретают за деньги, вырученные от продажи оружия. Только, конечно, здесь эта связь носит всеобъемлющий характер. Вы хотите услышать все сейчас или в какое-то иное время?
— Когда вы освободитесь?
— Сегодня у меня свободный день — я только что доставила кое-какие бумаги в посольство. Словом, короче говоря, мощь и влияние торговцев наркотиками настолько велики, что одолеть их никому не удастся. Мы считаем, что их ежегодная прибыль доходит до половины триллиона долларов США — а я бы сказала, что и до триллиона. Столь прочны связи между продавцами, потребителями и странами-производителями наркотиков. У участников этих сделок — у самых крупных — денег больше, чем у любого правительства мира, у них есть свой торговый флот, воздушный транспорт и даже свои собственные армии. У правительства стран, откуда текут наркотики, ничего не могут с ними сделать. Я могу предоставить вам полные досье, которые хранятся у меня в офисе, если хотите — то есть ксерокопии, но я попытаюсь…
— Именно это мне и надо. Самую суть. — Собираясь залечь на дно, я подбирал информацию по крохам, откуда бы она ни поступала. Время катастрофически поджимало меня.
— Хорошо. — Она провела кончиком пальца по краю бокала и облизала его. — Понимаете, Рейган, Тэтчер и другие мировые лидеры должны постоянно поставлять людям зрелища — ну, например, создавать впечатление, что они ведут борьбу с поставками наркотиков — что еще им остается делать? Они не могут арестовать иностранное правительство за производство наркотиков, тем более, если они заключили с ним политические договоры и торговые соглашения. — Она смотрела мне куда-то за спину: — Самыми крупными центрами этой деятельности тут являются Таиланд и Бирма, о чем вы, не сомневаюсь, осведомлены. Я хочу сказать, что в их столицах есть очень снобистские клубы, большинство членов которых — те, кто выращивает наркотические растения, очищает сырье, доставляет препараты, торгует ими; там бывают их пилоты, посредники, комиссионеры и так далее. Но вас интересуют связи этого мира с торговлей оружием. Я бы…
Я уже стоял над ним, и он перепугался до смерти, глядя на меня широко открытыми глазами и открыв рот — но в долю секунды я предотвратил срыв, вернув ситуацию в нормальное состояние, хотя чувствовал, что потребуется куда больше времени, чтобы уровень адреналина в крови пришел в норму и нервы успокоились.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42