– Услугами наших выпускников пользуются преимущественно частные лица. Ну и политики, особенно те, кто еще не вплотную приблизился к кормилу и кому не положена официальная охрана. И у кого есть деньги. Повторю: наши ребята стоят дорого.
– А кто платит за «студентов»? Они же?
– По-всякому, иногда сами «студенты». Мы их, правда, так не называем. У нас в ходу слово «курсант».
– А преподает кто? Инопланетяне?
– Да, интересно, откуда берутся столь квалифицированные преподаватели? – Савва попробовал вклиниться в разговор и смягчить общую направленность беседы.
– Мы приглашаем лучших специалистов. И по рукопашному бою, и по стрельбе. Многие, кстати, перешли к нам с государственной службы. Есть и самоучки-самородки, есть и иностранцы. Но преподаватели, если вы заметили, предпочитают обходиться без рекламы.
Действительно, в фильме, посвященном работе школы, для преподавателей почему-то не нашлось места.
– Но я смогу их снять? – осторожно поинтересовался Савва.
– Не всех, не всех, – барственно улыбнулся Андрей Викторович.
– А что еще можно снять?
– Вас заинтересовал этот материал?
– Да, безусловно! – Савва сделал максимально заинтересованное лицо.
– Тогда вы можете воспользоваться нашим фильмом…
– Качество… – в один голос бросились возражать Савва и Лизавета. Но хозяин не дал им договорить и снисходительно бросил:
– Он у нас есть в профессиональном варианте, в формате «Бетакам», так что…
– Все равно… Этого мало, надо еще интервью и какие-нибудь оригинальные съемки, тренировки, что ли… иначе это, понимаете, чужой материал, такой не освоенный… – Савва старался говорить мягко, чтобы не спугнуть потенциальную жертву репортажа, но при этом донести до нее, до жертвы, первую заповедь телерепортера: материал не считается, если ты не снял его сам.
– Понимаю… Это уже детали. Мы что-нибудь придумаем, чтобы показать вам все, что вы хотите увидеть, и при этом не… – Впервые Андрей Викторович замолк не оттого, что выдерживал запланированную им самим паузу, а оттого, что не смог сразу найти подходящее слово. – Не… травмировать наших людей.
Но Лизавете в его заминке почудилось совсем другое слово, ей показалось, будто он хотел сказать «не засвечивать наших людей». Она опять разозлилась и вспомнила совсем другую школу, школу, упомянув о которой, умер веселый толстяк в парламентском центре. Эта школа двойников становилась ее кошмаром, ее навязчивой идеей.
– Похоже на центр подготовки террористов, а не респектабельных телохранителей, – едко сказала она
Савва снова разрядил обстановку:
– А где вы проводите тренировки? Можно посмотреть?
– Хоть сейчас. Зал, в котором идут занятия, находится здесь. Один из залов, – поправился хозяин, поймав наполненный скепсисом Лизаветин взгляд. – Прошу! – Он встал и гостеприимно взмахнул рукой, приглашая гостей следовать за собой.
Помещение действительно находилось рядом с приемной. Лизавета сразу узнала показанный в рекламном ролике зал с татами на полу. В нем действительно шли занятия. Два жилистых парня, облаченные в черные кимоно, отрабатывали прием, похожий на замысловатую подсечку. На пришельцев они не обратили ни малейшего внимания, знай лупили друг друга по щиколоткам и закидывали руки за спину противника. Все опять выглядело очень театрально – одинаково черные кимоно, отточенные движения, будто парни долго и старательно репетировали этот боевой танец. Издалека они выглядели очень похожими, почти двойниками. Оба накачанные, оба среднего роста, оба в черном.
– Черная одежда – ваш фирменный стиль? – хмыкнула Лизавета.
– Получается, что да. Хотя специально этим никто не занимался, – ответил Андрей Викторович.
– А это курсанты? С ними можно поговорить?
– Сразу видно профессиональную хватку Саввы Артемьича, – сказал хозяин. Лизавета опять чуть не вспылила. Чванливый властитель школы телохранителей даже льстить умудрялся свысока. Но Андрей Викторович и в этот раз предпочел не заметил ее недовольную гримаску. – Сейчас они заняты. А когда надо будет, мы все организуем…
– Вы здесь кем работаете? Пресс-атташе? – спросила Лизавета.
Хозяин ничуть не обиделся и важно изрек:
– Контактами с прессой занимаюсь тоже я…
– А еще чем? – не унималась Лизавета.
– Можете считать меня директором школы.
– Директор школы телохранителей – это звучит!
Савва в третий или в тридцатый раз сделал большие глаза, призывая Лизавету не лезть не в свое дело, и опять бросился спасать свой репортаж:
– Значит, договорились. Можно это будет снять в субботу?
– Когда угодно, – развел руками Андрей Викторович.
– Тогда созвонимся. Спасибо, – поспешил распрощаться Савва. Он явно опасался, что Лизавета очередным дурацким вопросом все же достанет непробиваемого пока хозяина.
– Всего доброго!
Провожать гостей до двери в этом заведении было не принято. Впрочем, выход Савва и Лизавета нашли без труда. И оказались на Надеждинской.
– Ты совсем обнаглела, – немедленно набросился на коллегу Савва. – Не умеешь держать язычок на привязи – молчи. Чуть сюжет не сорвала!
– Ты что, испугался, что твой ласковый и нежный зверь вдруг взбунтуется и откажется делать сюжет? Если он согласился с тобой встретиться, значит, ему это нужно раз в триста больше, чем тебе! Интересно почему? Ты вообще как их нашел?
– Случайно. – Савва робко улыбнулся. Он был застенчивым молодым человеком, хотя и играл мрачного, все изведавшего Печорина или одинокого, тоже все познавшего Чайлд Гарольда. – Мы здесь снимали напротив – тройня родилась, молодую мамочку еще мэр поздравлял. Потом вышли, ну и… – Савва замялся, – остановились покурить. А здесь во дворике два мужика дерутся. Даже не дерутся, а как в боевике играют. Треск от ударов стоит невероятный, руки-ноги вертятся, как мельницы, но оба целы-невредимы. Мы со Славиком Гайским были, тот просто восхитился, камеру включил, снимает. Мужики нас заметили не сразу, а когда заметили и остановились, я подошел спросить, кто они такие и откуда. Потом этот Андрей Викторович выскочил. Они здесь махались, во дворе.
– И что? Андрей Викторович пришел в восторг, увидев популярного корреспондента популярной городской программы новостей? Он сразу же предложил сделать сюжет? Этакий любитель городской прессы…
– Не совсем так. – Савва опять застенчиво улыбнулся. В глубине души он был уверен, что все должно происходить именно подобным образом. – Не совсем. Я, разумеется, представился, спросил, что происходит. Они ответили, что это школа телохранителей, открытая при частном детективном и охранном бюро «Роланд». Мы разговорились. Сегодня об этом упомянуто не было, но на самом деле с этими школами и детективными бюро – проблема, и не маленькая. Их пытаются изничтожить. А почему, собственно?..
– Савва, ты глупенький или прикидываешься? Или газет не читаешь?
– Как тебя понимать? – невозмутимо поинтересовался Савва.
– А так, что только ленивый не писал о том, что, прикрываясь лицензиями на ведение частной детективной и охранной деятельности, работают банды рэкетиров. Очень удобная легенда – под этим соусом можно и хазу для быков отделать, и разрешение на ношение оружия получить, и счет открыть, чтобы «охраняемые» гнали деньги не черным налом, а переводили в банк, чин чинарем.
– Не все же такие, а их под одну гребенку стригут. Есть частные детективы и из бывших милиционеров.
– Есть, есть… Много чего есть…
Вход в школу телохранителей был с улицы. Лизавета огляделась.
– Однако занятное местечко… Похоже, тут на целый квартал никаких жильцов, кроме твоих «телохранителей».
Вдоль Надеждинской вплоть до Малой Итальянской стояли дома, ожидающие капитального ремонта. Причем не просто опустевшие, а тщательно законсервированные. Двери и окна на первых этажах были замурованы – мышь не проскочит. Все окна выше наглухо забиты листовым железом, даже на чердачных окошках заглушки. Подворотни тоже перекрыты железными воротами. В результате получились дома без окон, без дверей. Коробки.
Лизавета дотронулась до мощного висячего замка на воротах – он сильно отличался от того, что они с Сашей видели на дверях подвала, в котором нашли тело Леночки Кац.
– Это местная жилконтора от бомжей повесила. Хорошо работают, образцово-показательный ЖЭК!
Замок класса «цербер», тщательно забитые окна и двери – и все это в необитаемом здании, в то время как и жилые дома стоят голые-босые – стекла выбиты, двери заштопаны фанерками. Местные хозяйственники наверняка потратили все деньги на консервацию трех домов на Надеждинской.
– Ты права. Занятное местечко. С торца вход в эту школу – и никаких соседей! Мне еще в тот раз оно затейным показалось.
Молодые люди шли вдоль совершенно слепого здания. Все как положено: на облупившихся стенах – обрывки коммерческих объявлений и предвыборных плакатов, на земле, вперемешку со снегом, – битое стекло, неизбежный строительный мусор, палки, осколки кирпичей. Лизавета с Саввой остановились на перекрестке.
– А с той стороны вы осматривали?
Савва отрицательно мотнул головой. Они свернули на Малую Итальянскую. Последний дом необитаемого квартала был отделен от остальных зданий довольно широким проходом. Не подворотней, которую можно перекрыть воротами, а ничем не заполненным, пустым пространством.
Лизавета запрокинула голову:
– И здесь все до самой крыши задраено. Загадка природы. Может, какие коммерсанты этот дом арендовали? Под склад? – Она вспомнила, что даже затопленный подвал использовали «под склад», правда, там потом нашли мертвое тело Леночки. Савве она про подвал рассказала, еще когда они ехали на Екатерининский. Савва дотронулся до кирпичей, которыми были заложены все оконные проемы.
– А как они товар забирают – при помощи вертолета?
– Наши могут и вертолетом… Особенно наши мафиози. А что? – вдруг загорелся Савва. – Не исключено, они хранят здесь оружие или наркотики…
– Ага, а это секретный код… – Лизавета прочитала размашистую надпись мелом: – «Майк плюс Боб равняется любовь». Нет уж, тут скорее пристанище гомосексуалистов. А что? Снаружи запустение, внутри уютные любовные гнездышки. Знаешь, сколько их здесь может поместиться?
– Точно, и под покровом темноты голубые парочки пробираются сюда, у каждого в руках ключ вон от той двери…
Савва был прав – рачительные хозяева замуровали не все двери расселенных домов. В дальнем углу дверь – явно не парадного, а черного входа или даже входа в котельную – была не заложена кирпичами, а закрыта броней. На ней висел такой же замок, что и на воротах с другой стороны дома.
Савва подошел к маленькой бронированной дверце в стене и с силой постучал. Как и следовало ожидать, никто не отозвался.
– Качественная работа, заботятся геи о своей безопасности, ничего не скажешь…
– Так ведь у нас не Сан-Франциско, у нас еще не все прогрессивно относятся ко всяческим меньшинствам, – ответила Лизавета. – Ладно, пошли, в подозрительное ты меня привел местечко. Может, и школа телохранителей здесь не случайно? – Она говорила про одну школу, а думала про другую, про ту, которой так боялся упавший на пол весельчак в бежевом костюме и следы которой они нашли в Петербурге.
– А ведь точно, – азартно отозвался Савва. – Надо бы понаблюдать за ними.
– Не дури, здесь тебе крепкие парни с пестиками понаблюдают! – Лизавете вдруг стало страшно. Бывает такой липкий, бессознательный страх, когда боишься не чего-нибудь конкретного, а боишься вообще. – Лучше поехали домой!
Они вернулись к многострадальной Саввиной «копейке», раздолбанной и исцарапанной до невозможности. Савва возвел в абсолют знаменитый тезис о том, что автомобиль не роскошь, а средство передвижения. Поэтому из принципа не мыл и не чистил машину. Бегает – и хорошо. Лизавета долго вертелась на переднем сиденье – устраивалась так, чтобы пружины не впивались в спину и ниже. Занятая тем, как бы усесться поудобнее, она с завистью бросила взгляд на ехавшую за ними следом «Ауди» с затемненными стеклами – там пассажирам не приходилось беспокоиться о таких пустяках, как комфорт.
Всю дорогу до студии Лизавета мучилась, а когда они форсировали ямы, которых немало и в центре города, даже несколько раз вскрикнула – плохая подвеска делала удары взбунтовавшися пружин просто нестерпимыми. Заодно Лизавета ругала Савву, который довел свои принципы до абсурда. Савва вяло отругивался и все старался свести разговор к будущему репортажу о школе телохранителей. Ни он, ни она не заметили, что «Ауди» ехала за ними до самой студии.

УРОК МУЖЕСТВА

День зарплаты для всех служащих – святой день. А на телевидении, где значительная часть сотрудников, особенно творческих, в силу разных причин на службу ходит изредка, это вообще – день всех святых. Именно в день зарплаты в кафе и буфетах выстраиваются длинные змееподобные очереди, именно в день зарплаты, а значит, дважды в месяц, можно встретить старых друзей и заклятых врагов. День зарплаты – это еще и день общестудийной вечеринки. Все, от операторов до ведущих и от студийных техников до администраторов, стараются себя побаловать – кто водочкой, кто винцом, а кто пирожными. День февральской зарплаты не стал исключением.
Савва, Лизавета и Славик Гайский сидели в Лизаветином кабинете и пили чай с коньяком и тортом.
Торт принес Славик, он почему-то решил сделать Лизавете подарок. Какой и к какому празднику, непонятно. Из его путанных объяснений получалось, что это либо заблаговременное поздравление с Восьмым марта, либо страшно запоздалое приветствие к Дню печати, который с некоторых пор празднуется у нас в России 13 января, то ли просто торт в ясный зимний день. Лизавета не успела толком разобраться, как появился Савва. Он внимательно осмотрел и даже обнюхал торт, купленный не где-нибудь, а во французской кондитерской «Тритэ», признал его удовлетворительным и заявил, что пить голый чай с тортом в день зарплаты – извращение. И тут же пригласил Славика прогуляться до израильского магазина на Каменноостровском, куда, по его данным, завезли вполне пристойный армянский коньяк, и по разумной цене.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47