Мы заказали два капуччино, лимонные булочки и сели за крохотный столик в глубине зала.– И все же, куда мы отправимся? В Тауэр? Британский музей? Парламент? – допрашивала я, уминая на удивление вкусную булочку.– Обязательно. Куда пожелаете. Но сначала сюрприз. А потом обойдем все, что вы хотели видеть.– Какой сюрприз? – осведомилась я с нескрываемым подозрением. Ненавижу сюрпризы, после того как мои родители решили: рождественское утро – самый подходящий момент, дабы объявить нам с сестрой о разводе. Когда они сказали, что хотят нам кое-что сообщить, я сразу подумала о сказочном подарке, таком шикарном, что не поместится под елкой, вроде круиза по Средиземному морю или пары новых машин. И вот в туман прекрасных иллюзий ворвалось деловитое сообщение о том, что наша семья распалась.– Не волнуйтесь. Клянусь, вам понравится, – уговаривал Джек, сунув в рот последний кусочек булочки и глядя на часы. – И вообще нам пора, не то опоздаем.– Опоздаем? Куда? Ну же, признавайтесь, – настаивала я.– Доверьтесь мне, – ответил Джек, и, хотя тон был легким и шутливым, я почему-то заволновалась еще больше. Джек, похоже, умел читать мысли, потому что ободряюще пожал мне руку: – Не волнуйтесь, мы прекрасно проведем время.Я кивнула, неожиданно взволнованная перспективой целого свободного дня. Ощущение было такое, словно в утро дня рождения, когда ты полна предвкушений подарков и торта, воздушных шаров и веселья. Я решила хотя бы раз в жизни не тревожиться о том, что именно может пойти наперекосяк.– Тогда идем! – воскликнула я, к собственному удивлению ощущая неподдельный энтузиазм.«Сюрприз» оказался самым большим чертовым колесом, когда-либо мной виденным. Прозванное Лондонским глазом, оно вздымается в небо на четыреста пятьдесят футов. Пассажиры висели над столицей в прозрачных кабинках, которые почему-то не переворачивались, пока Глаз медленно вращался.– Ни за что я не сяду в эту штуку, – объявила я, качая головой и отступая.Но Джек обнял меня за талию:– Это вполне безопасно, и оттуда открывается поразительный вид на город. Кроме того, я уже купил билеты, так что теперь вы не можете отказаться.– Н-ни за что на свете. Я боюсь высоты и замкнутых пространств. Сунуть меня в гроб, который к тому же свисает с неба, – лучше уж сразу прикончить, – упрямилась я. Но Джек продолжал подталкивать меня к входу.– По-моему, каждая капсула вмещает человек двадцать пять, так что это вряд ли можно назвать гробом. Идемте, я обещаю все время держать вас за руку, – пробормотал Джек мне на ухо.– Сильно это поможет, если мы свалимся оттуда! – парировала я, но все же позволила увлечь себя в кабинку.Первые десять минут я умирала от страха. Мы стояли в дальнем конце капсулы, и я судорожно сжимала пальцы Джека, одновременно любуясь живописным видом на Биг-Бен и здания парламента, вытянувшиеся вдоль берега Темзы. День выдался на редкость погожий, на воде плясали солнечные зайчики, и, несмотря на то, что кабина продолжала неуклонно подниматься, на душе стало легче. Кабина оказалась вполне надежной, и я была так заворожена панорамой Лондона, что забыла о страхе. Даже почти выпустила руку Джека, подавшись вперед и взволнованно указывая на Тауэрский мост.Джек рассмеялся и, комически морщась, потряс ладонью.– Думал, вы сломаете мне пальцы!Я покраснела и отвернулась, сгорая от стыда и проклиная свои большие, широкие, мужеподобные ладони. Ну почему я не родилась с изящными маленькими ручками, которые никто не заподозрит в способности что-то сломать?!Я до того расстроилась, что не заметила, как Джек зашел мне за спину и наклонился, обдавая ухо теплым дыханием.– Ну, больше не боитесь? – спросил он и, легонько сжав мою талию, потянул на себя, так что я невольно прильнула спиной к его груди. Смущение мгновенно исчезло, сменившись странно противоречивым сочетанием неудержимой похоти и безмятежности. Близость Джека успокаивала и ободряла, но в то же время я так остро ощущала его мужественность, бугры мышц на груди, силу рук, легкое прикосновение пальцев, что едва подавляла сильнейшее желание бросить его на скамью и взять силой, чем, несомненно, шокировала бы группу немецких туристов, оказавшихся с нами в кабине.Я глупо хихикнула.
– Что тут смешного? – удивился Джек, поворачивая меня лицом к себе.– Ничего. Просто мне хорошо, – пояснила я.– Вот видите, а день только начинается. Нам еще многое нужно увидеть, – объявил он.Остаток утра мы провели в Тауэре, по которому нас провел розовощекий бифитер, с поистине драматическим талантом воскресивший кровавую историю замка, особенно детали жесточайших казней. Я захватила фотокамеру, и, несмотря на все шутливые протесты, Джек заставил меня встать между двумя бифитерами в национальных костюмах, совсем как на этикетке джина, и сделал сенсационный снимок.Как и полагается истинным туристам, мы прошли по залам с выставками драгоценностей короны и оружия, но для меня самым поразительным открытием стала маленькая часовня, где покоилось обезглавленное тело Анны Болейн. Часовня показалась мне прелестной, атмосфера – исполненной меланхолии.Выйдя из Тауэра, мы пообедали в одном из соседних ресторанчиков из моего списка, принадлежавшем сети пиццерий. Взяли на двоих пиццу с тонкой корочкой и начинкой из козьего сыра, ветчины и помидоров, выложенную половинками грецкого ореха. Начинка истекала нитями расплавленного сыра, была изумительной на вкус и заставляла забыть о приличиях. Прогулки в холодную погоду всегда возбуждают мой аппетит, и я с жадностью набросилась на еду, пока Джек поносил одно их моих любимых тайных удовольствий, а именно мюзиклы.– Ненавижу мюзиклы, – заявил он и, шутливо выпятив грудь в пародии на мачо, добавил: – Это только для девчонок.Я закатила глаза.– Ради Бога! Все притворяются, будто ненавидят мюзиклы, а втайне ими заслушиваются. Все равно, что смотреть «Семью Бреди» Сериал 1960 – 1970-х гг. о большой семье, не имеющей никаких проблем

на «Ник эт найт»: все это делают, хотя никто не желает признаваться.– Вряд ли здесь есть «Ник эт найт», – перебил Джек.– Вы поняли, о чем я. Скажите, ведь вы не видели «Король-лев»? «Призрак Оперы»? «Моя прекрасная леди»?– Нет, нет, слава Богу, нет! Зато я видел чрезвычайно неприятный мюзикл, где все актеры… кстати, те, кто занят в этих штуках, тоже называются актерами? – были одеты котами и прыгали по сцене, как идиоты. Не помню названия.– Имеете в виду «Кошек»? – уточнила я.– Мм… кажется. С меня и этого было более чем достаточно.– В таком случае вам, возможно, не понравится «Король-лев», – решила я. – Но, скажем, «Метро» послушать стоило. Понимаю, это развлечение для туристов, но, поверьте, на удивление хорошо поставленное.– Я только что позволил вам сфотографировать меня с одной из ворон Тауэра… – начал Джек.– Воронов, – поправила я.– Все равно. Думаю, это доказывает, что мне не стыдно выглядеть типичным туристом. Кстати, если вы сыты, можно идти дальше. Куда? В собор Святого Павла? Вестминстерское аббатство?Мы попали в оба места, а закончили экскурсию осмотром подземной штаб-квартиры, откуда Уинстон Черчилль командовал британскими силами во время Второй мировой.– Просто не верится, что бункер Черчилля прямо под Вестминстером. Почти невозможно догадаться, что он здесь, – заметила я по дороге в отель.– Думаю, это было сделано специально. Представляете, какая там стояла вонь, когда все жили так скученно?– Думаете?– Десятки людей, втиснутых в крохотные помещения и, возможно, поедавших омерзительно огромные порции капусты, – продолжал Джек, брезгливо наморщив нос.Я невольно рассмеялась. Он казался удивительно цельной натурой, достигшей зрелости без тех шрамов, которыми отмечено большинство мужчин. Мы были почти незнакомы, но я не ощущала, что он каким-то образом ущербен, а ведь неплохо разбиралась в людях (ладно-ладно, кроме Сойера, конечно). Но даже этот идеальный образец современного мужчины не мог обойтись без сальных шуточек на тему отправлений человеческого организма!Мы подошли к моему отелю, приземистому белому зданию на Саут-Кенсингтон с разноцветными флагами по фасаду и швейцаром в ливрее, стоявшим перед вращающейся дверью. Уже темнело, и город успокаивался, готовясь к ночи. Я остановилась, не зная, как поступить. Для меня день был совершенно необычным, а свидание – лучшим в жизни. И хотя я устала, а ноги ныли от многочасовой ходьбы, не хотелось прощаться с Джеком. Ничего не скажешь, мне повезло: наконец-то встретила мужчину, в котором было все – сексапильность, ум, редкое чувство юмора… и он жил на другом континенте! И, кроме того, не мешало вспомнить: Джек только что порвал полусерьезные отношения с другой женщиной, хотя сегодня ни разу не упомянул ни о ней, ни о недавнем расставании.– Итак, – сказала я.– Итак, – повторил Джек.– Вот мы и пришли, – пробормотала я. На самом деле ужасно хотелось пригласить его к себе. Если не считать утреннего поцелуя, все остальное казалось совершенно невинным, и поэтому мне в голову не приходило, что между нами возможно нечто большее. Сейчас Джек выглядел совершенным яппи со своими растрепанными волосами и расслабленными манерами, но в нем чувствовалась определенная, едва подавляемая, энергия, о которой красноречиво свидетельствовали блеск глаз, мягкое, но настойчивое пожатие руки. Однако, если не считать случайного романчика на отдыхе в отеле в Канкуне, я не сторонница связей-однодневок. Может, это звучит ханжески, но в сексе мне трудно оставаться отстраненной. Стоит с кем-то переспать, и я вроде как привязываюсь к этому человеку наподобие того, как выпавшие из гнезда птенцы считают мамашей любую добродушную собаку, принявшуюся их опекать (понимаю, не слишком лестное сравнение). И уж конечно, я не хотела привязываться к тому, кто видел в возможности переспать со мной одноразовую сделку. Джек не был похож на искателя подобных приключений, но, честно говоря, что я о нем знала, кроме того, что он остроумен, неглуп, прекрасный спутник в походах по городу, которому ничего не стоит провести семь часов подряд с другой женщиной на следующий день после разрыва с подружкой? Все эти качества вовсе не характеризовали кого-то как человека, которому без оглядки можно доверить свое сердце.Джек просиял своей изумительной улыбкой и отвел прядь волос с моей щеки.– Я еще не готов попрощаться, – тихо признался он, взяв меня за руку.«Поцелуй меня», – безмолвно взмолилась я. Ни за что на свете я не сделала бы первого шага. Или сделала бы? Нет, никогда. Не хватало еще вытянуть губы трубочкой и податься к нему! А вдруг он отстранится, поспешно отступит в сторону! Тогда я просто умру от позора!Но под пристальным взглядом зеленовато-карих глаз Джека я вдруг уверилась, что он сейчас попросит разрешения подняться ко мне. Это лишь дало начало новому и еще более свирепому спору между той частью моей души, которая жаждала схватить его и, подобно обезумевшей от желания дикарке, втащить в лифт, и той, в которой уже выли сирены воздушной тревоги. Но прежде чем какая-то из сторон победила, Джек улыбнулся и посмотрел на часы.– Как насчет ужина? Или вы слишком устали?– Звучит неплохо, – с облегчением улыбнулась я, вдруг со стыдом вспомнив, что совершенно забыла о Мадди. Правда, мы не собирались встречаться сегодня вечером, ведь она не ответила на мои звонки.Может, стоит еще раз позвонить ей, прежде чем принять приглашение, или хотя бы спросить Джека, не возражает ли он против присутствия подруги (ко всему прочему, мне не помешало бы ее мнение). Но тут – и я не слишком горжусь этим – тоненький голосок в голове пропищал: «Ты действительно хочешь познакомить свою шикарную подругу с этим потрясающим парнем? Один взгляд на нее – и он потеряет всякий интерес к тебе».Словом, я решила на этот вечер забыть о Мадди.– Только переоденусь, – пробормотала я, сказав себе, что Мадди наверняка одобрила бы это свидание. И, кроме того, у нас еще оставался целый день, прежде чем я вернусь домой.– Когда за вами зайти? Предлагаю встретиться в семь в вестибюле, договорились?– Согласна, – кивнула я.Перед уходом Джек поцеловал меня в щеку, не спеша отстраниться. Его губы обожгли мою исхлестанную ветром кожу. Всю дорогу до номера я улыбалась и, едва переступив порог (для этого потребовалось четыре попытки: как же я ненавижу дурацкие карточки вместо ключа! Нужно не забыть упомянуть об этом в следующей колонке), немедленно проверила, не звонил ли кто. Слава Богу, нет. Я искренне обрадовалась, что Роберт не донимает меня требованиями положить как можно более аппетитную приманку в старый капкан для туристов, но куда, спрашивается, девалась Мадди?! Я начала тревожиться. Позвонила ей домой, снова наткнулась на автоответчик и оставила очередное сообщение с просьбой перезвонить при первой возможности.После всех этих манипуляций у меня еще осталось время принять горячий душ, накрутить обвисшие кудри на термобигуди и сообразить, что надеть. Обычно я ленюсь брать нарядные вещи в деловые поездки: вряд ли стоит переодеваться к ужину, когда торчишь в крохотном городишке Тамп, штат Аризона. Но, поскольку Мадди имеет привычку таскать меня по вечеринкам, на которых все облачены в черное от Прада, на сей раз пришлось бросить в чемодан стандартное МЧП (маленькое черное платье). Я повесила его в ванной, пока принимала душ, чтобы разгладить паром морщинки, и теперь, заново наложив макияж, подняла его на вытянутой руке и стала рассматривать.Честно говоря, мне нелегко дается так называемый элегантный стиль. Одно дело – натянуть соблазнительные шелковые лоскутки, когда у тебя совсем нет титек и все, что бы ты ни надела, сидит как на манекене. Но когда у тебя большие груди и широкие бедра, следует хорошенько подумать, прежде чем выбрать так называемое нарядное платье, а также раздобыть подходящее к нему нижнее белье, которое удерживало бы все на надлежащих местах. Маниакальная боязнь увидеть выскочившую из лифчика грудь много лет удерживала меня от соблазна надеть платье без бретелек. Кроме всего прочего, мне весьма сложно завоевать уважение коллег по работе хотя бы потому, что я моложе всех остальных сотрудников лет этак на двадцать пять и большинство из моих коллег мужского пола принадлежат к поколению, которое считало вполне возможным обращаться к женщинам:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42