Но в середине столетия, когда производители локомоти
вов узнали слово «обтекаемый», а дизайнеры упрятали головку звукоснима
теля в аэродинамический ребристый пластиковый кожух, чем-то похожий на
поезд, огибающий гору, народ из «Суинглайна» и «Бейтса» потянулся за ним
и, инстинктивно просек, что степлеры Ц те же локомотивы, где два острия ск
обок соприкасаются с парой металлических выемок, и те, как рельсы под кол
есами поезда, вынуждают скобки следовать по заранее определенному пути,
а сходство степлеров со звукоснимателями фонографа Ц в примерно одина
ковых размерах и наличии острия, которые вступают в контакт со средой, хр
анящей информацию. (Головка звукоснимателя извлекает эту информацию, а с
теплер объединяет ее в одно целое: заказ, накладная, счет-фактура Ц к-кра
к Ц скреплено, комплект; рекламация, копии оплаченных чеков и счетов, пис
ьмо с извинениями Ц к-крак Ц скреплено, комплект; история очередной меж
доусобицы филиалов в служебных записках с продолжением и телексах Ц к-
крак Ц скреплено, законченный эпизод. На старых бумагах, скрепленных ст
еплером, в левом верхнем углу видны прививочные оспины Ц места, где выни
мали и вставляли скрепки, снова вынимали и вставляли, когда документ вме
сте с дырками от степлера копировали и передавали в другие отделы для да
льнейших действий, копирования и скрепления степлером.) А потом началась
великая эра угловатости: БАРТ признали идеальным поездом, у проигрывате
лей «АР» и «Бэнг-и-Олафсен» появились углы Ц конец кремовым пластмассо
вым мыльницам! А сотрудники «Бейтса» и «Суинглайна» опять подсуетились,
избавили свои агрегаты от всех мягких изгибов и заменили черным цветом б
урый с любопытной текстурой. Теперь, конечно, по Франции и Японии разъезж
ают скоростные поезда с аэродинамическими профилями, напоминающими о г
ородах будущего с обложек «Популярной науки» 50-х годов, так что скоро и ст
еплер приобретет сглаженные очертания валиков прически «помпадур». Ув
ы, прогресс в оформлении звукоснимателей замедлился, теперь все покупаю
т компакт-диск-плейеры Ц дизайн в духе модернизированного советского
реализма, который могли оценить немногие, уже никого не вдохновляет.
, предвкушаешь все три этапа этой процедуры:
во-первых, прежде чем степлер коснется бумаги, приходится пре
одолевать сопротивление пружины, которая держит рычаг поднятым, в
о-вторых, наступает момент, когда маленький самостоятельный агрег
ат в рычаге степлера упирается в бумагу и пытается проткнуть ее двумя ко
нчиками металлической скобки, и в-третьих, слышится почти ося
заемый треск, как если разгрызть ледышку, близнецы-острия скобки появля
ются снизу бумажной стопки и загибаются в двух канавках на нижней челюст
и степлера, навстречу друг другу, крабьими клешнями охватывают ваши бума
ги и наконец полностью отделяются от степлера...
но уже налегая на степлер, согнув локоть и затаив дыхание, обнаруживаешь,
что он беззубо шамкает бумагу: кончились скобки. Разве можно было ожидат
ь предательства со стороны такого надежного и полезного предмета? (Но ту
т же утешаешься: надо заново зарядить степлер, обнажить пустую внутренно
сть рычага и опустить в него длинную цитрообразную шеренгу скобок, а пот
ом, болтая по телефону, играешь с обломком шеренги, которая не влезла в сте
плер, ломаешь ее на мелкие кусочки, оставляешь их болтаться на клею, как на
шарнирах.)

На волне рвано-шнурочного разочарования я в досаде представил Дэйва, Сь
ю и Стива, какими только что видел их, и подумал: «Жизнерадостные болваны!»
Ц скорее всего, шнурок я разорвал в процессе переноса на него социально
й энергии, а она понадобилась мне, чтобы выдать компанейское «удачного, р
ебята!» в неловкой позе вязальщика шнурков. Конечно, рано или поздно он вс
е равно лопнул бы. Эти шнурки прилагались к ботинкам, а ботинки отец купил
мне два года назад, когда я нашел эту работу, первую после окончания колле
джа, так что потеря шнурка стала своего рода сентиментальной вехой. Я отк
инулся на спинку стула, чтобы оценить ущерб, представил себе, как исчезли
бы улыбки с лиц моих сослуживцев, если бы я и вправду назвал их жизнерадос
тными болванами, и пожалел, что разозлился на них.
Но первый же взгляд на ботинки напомнил мне то, о чем следовало подумать с
разу же, едва лопнул шнурок. Накануне, когда я собирался на работу, др
угой шнурок, правый, тоже порвался, пока я с силой затягивал его при о
чень похожих обстоятельствах. Пришлось связать правый шнурок узлом, как
я сейчас собирался поступить с левым. Меня удивило Ц и не просто удивило
Ц то, что после почти двухлетней службы правый и левый шнурки не вынесли
и двух дней разлуки. Очевидно, процедура завязывания шнурков стала для м
еня настолько привычной и механической, что сотни дней подряд я способст
вовал совершенно одинаковому износу обоих шнурков. Почти-одновременно
сть этих событий приятно волновала: благодаря ей переменные частной жиз
ни вдруг стали казаться постижимыми и подчиняющимися определенным зак
онам.
Я послюнил разлохматившийся конец шнурка и осторожно скрутил нити в сыр
ой рыхлый минарет. Ровно и неглубоко дыша носом, я сумел без особого труда
продеть заостренный с помощью слюны шнурок в отверстие. А потом засомнев
ался. Чтобы шнурки износились вплоть до разрыва почти в один день, надо бы
ло завязывать их одинаковое количество раз. Но когда мимо двери моего ка
бинета прошествовали Дэйв, Сью и Стив, я как раз завязывал один шнурок Ц
только один . А в обычные дни нередко случалось, что один шнурок
развязывался совершенно независимо от другого. По утрам, само собой, все
гда завязываешь оба шнурка, но, по-моему, эти самопроизвольные развязыва
ния в середине дня просто обязаны привести к полной амортизации обоих ло
пнувших шнурков Ц по крайней мере, быть причиной 30% износа. Между тем разв
е можно утверждать, что эти 30% распределились поровну Ц левый и правый шн
урки самопроизвольно развязывались за последние два года с равной част
отой?
Я попытался воскресить в памяти типичный случай завязывания шнурков, чт
обы выяснить, не развязывался ли один из них намного чаще другого. И обнар
ужил, что не сохранил ни единой конкретной энграммы завязывания одного и
ли двух шнурков, датированной позднее моего четырех-пятилетнего возрас
та, в котором я впервые приобрел соответствующие навыки. Эмпирические да
нные более чем за двадцать лет пропали навсегда, на их месте остался проб
ел. Но я считаю, это характерно для жизненных моментов, запоминающихся ка
к крупные прорывы: в памяти остается решающее открытие, а не его последую
щие применения. Так или иначе, три первых важных прорыва моей жизни Ц а я
приведу здесь весь список:
1. завязывание шнурков
2. зашнуровывание обуви крест-накрест
3. умение при завязывании шнурков упираться рукой в теннисную туфлю
4. чистка языка вместе с зубами
5. пользование дезодорантом уже после того, как оделся
6. открытие, что подметать забавно
7. заказ резинового штампа с моим адресом, чтобы усовершенствовать проце
сс оплаты счетов
8. решение, что клеткам головного мозга положено отмирать Ц
имеют прямое отношение к завязыванию шнурков, и я не считаю этот факт чем-
то из ряда вон выходящим. Шнурки Ц первые машины для взрослых, управлени
ем которыми нам приходится овладевать. Учиться завязывать шнурки Ц сов
сем не то, что наблюдать, как кто-нибудь из взрослых загружает посудомойк
у, а потом ласковым голосом спрашивает, не хочешь ли ты закрыть дверцу и по
ставить регулятор (с его неприятным скрежетом) на «мытье». Все это выгляд
ело фальшиво Ц в отличие от случаев, когда взрослые учили нас завязыват
ь шнурки: для них встать на колени Ц не шутка. Несколько раз я безуспешно
пытался приобрести полезный навык, но только после того, как мама постав
ила лампу на пол, я отчетливо увидел темные шнурки новых ботинок и научил
ся управляться с ними; мама объяснила, как придавать форму изначальному
узлу, который начинался высоко в воздухе в виде непрочной сердцевидной п
етли, и сжимался, если потянуть вниз за пластмассовые наконечники шнурко
в и превратить узел в перекрученное ядро длиной три восьмых дюйма; она же
показала, как перейти от азов к основной веревочной семядоле, которая, ка
к выяснилось, не настоящий узел, а его иллюзия, фокус со шнурочными тесемк
ами, при котором их части складываются друг с другом и закрепляются врем
енным перекрутом: внешне все это выглядит и функционирует, как узел, но на
самом деле представляет собой удивительную взаимозависимую пирамидал
ьную структуру, которая гораздо позднее начала ассоциироваться у меня с
о строками Поупа:

Нуждается в опоре виноград;

Ты вместе с ближним крепче во сто крат.
Александр Поуп. «Опыт о человеке», пер. В. Мик
ушевича. Ц Прим. пер.


Лишь через несколько недель после усвоения базового навыка отец помог м
не совершить второй крупный прорыв Ц когда добросовестно показал мне, к
ак одну за другой затягивать перекладины шнурков, начиная от мыска ботин
ка и продвигаясь вверх, поддевая каждую букву X указательным пальцем, что
бы вознаграждением, когда доберешься до самого верха, стала неожиданная
длина шнурочных хвостов, которые предстоит связать, и в то же время нога т
уго спеленута и приведена в состояние полной боеготовности.
Третий прорыв я совершил сам посреди детской площадки, когда, запыхавшис
ь, остановился завязать теннисную туфлю
Узлы на теннисных туфлях заметно отличают
ся от узлов на ботинках: когда на первых в конце процесса затягиваешь две
шнурочных петли, логика завязывания узла становится непостижимой, в то в
ремя как на ботинках даже после затягивания узла можно мысленно повтори
ть его путь, словно катаясь на «американских горках». Легко представить,
как узел на теннисных туфлях и узел на ботинках стоят бок о бок и дают торж
ественную клятву: ботиночный узел произносит каждое слово как граммати
ческую единицу, понимая его не просто как звук, а узел на теннисных туфлях
тараторит, не разделяя слов. Огромное преимущество теннисных туфель Ц в
прочем, одно из многих Ц в том, что если туго зашнуровать их, надев на босу
ногу, проносить весь день, хорошенько вспотеть и снять перед сном, сбоку н
а ступнях останутся красноватые отпечатки оправленных в хром отверсти
й, похожих на иллюминаторы жюль-верновской подлодки.
, ткнулся губами в занимательно попахивающую коленку, увидел крупн
ым планом муравейники и отпечатки других туфель (у самых лучших, кажется,
«Кедз» или «Ред Болл Флайерз», периметр состоял из асимметричных треуго
льничков, а несколько впадин в центре отпечатывались в виде ровненьких к
урганчиков пыли) и обнаружил, что завязываю шнурки машинально, не сосред
оточиваясь, как раньше, и самое главное Ц за прошедший год, с тех пор как я
освоил азы, у меня вошли в привычку два моих собственных приема, которым м
еня никто не учил. Во-первых, я придерживал большим пальцем предваритель
но туго натянутый шнурок, во-вторых, на заключительной стадии процесса о
беспечивал собственной руке устойчивость, прижимая средний палец к бок
у туфли. В данном случае прорывом стало осознание того, что я лично усовер
шенствовал технику в той области, которую никто не считал нуждающейся в
усовершенствованиях: я подогнал под себя уже отшлифованную процедуру.


Глава третья

Продолжился этот прогресс, лишь когда мне исполнилось двадцать. Четверт
ый из восьми прорывов в списке (коротко введу вас в курс дела, прежде чем в
ернуться к порванным шнуркам) свершился, когда я учился в колледже и узна
л, что Л. чистит не только зубы, но и язык. Мне всегда казалось, что процедура
чистки зубов применима строго к зубам, ну, еще к деснам, но иногда у меня ме
лькали сомнения, что приведение в порядок этих органов ротовой полости в
оздействует на источник противного запаха изо рта, под которым я подразу
мевал язык. Я взял обыкновение притворяться, будто я кашляю, ковшиком при
ставлять ладонь к губам и нюхать собственное дыхание; когда результаты п
роверки меня тревожили, я жевал сельдерей. Но как только я начал встречат
ься с Л., она, пожимая плечами, словно повторяя избитую истину, сообщила, чт
о чистит язык зубной щеткой каждый день. Поначалу я передернулся с отвра
щением, но услышанное произвело на меня неизгладимое впечатление. Тольк
о спустя три года я тоже начал регулярно чистить язык. К тому времени, как
у меня лопнули шнурки, я регулярно чистил уже не только язык, но и нёбо Ц и
не будет преувеличением добавить, что это нововведение кардинально изм
енило мою жизнь.
Пятым заметным прорывом был открытый мной способ пользоваться дезодор
антом по утрам, когда я уже одет, Ц этот инцидент я подробно опишу поздне
е, поскольку случился он со мной в первое утро взрослой жизни. (В моем случ
ае взросление не было прорывом, разве что полезной вехой.)
Шестой прорыв состоялся в моей второй после колледжа квартире. Пол в спа
льне был дощатым. Одна моя коллега (Сью) однажды сказала мне, что у нее ханд
ра, и она охотно отправилась бы домой и навела порядок Ц мол, это ее излюб
ленный способ взбодриться. Я еще подумал: как это странно, в духе маньерис
тов, какое любопытное противоречие с моими инстинктами и привычками Ц з
аниматься уборкой умышленно, чтобы изменилось настроение! Спустя неско
лько недель я вернулся домой днем в воскресенье, после непродолжительно
го пребывания у Л. Бодр я был необычайно, почитал несколько минут, а потом
вскочил, решив убрать в комнате. (Со мной в одном доме жило еще четыре чело
века, таким образом, в моем личном распоряжении имелась всего одна комна
та.) Я собрал разбросанные шмотки и выкинул старые газеты, а потом задался
вопросом:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23