Шум снаружи свидетельствовал, что Билл уже на ногах и разводит костер.
– О черт…
Зик тряхнул головой, словно стараясь прояснить мозги. Он ненавидел эту сухую, безводную землю, эту Сорокамильную Пустыню впереди, проклятого Билла, который вечно ругает его за любой промах, называет тупицей и высмеивает при каждом удобном случае.
Он лежал, прислушиваясь к обычному лагерному шуму, пытаясь заставить себя подняться. Неподалеку раздавались пронзительный детский крик, скрежет железа, женский голос.
«Это Эмеральда. Должно быть, готовит завтрак своему мужу, Бену Колту», – подумал Зик.
Зик представил ее такой, какой она была в ту ночь игры в фараона, освещенная лампой, в разорванном платье. Он без конца укорял себя за то, что не сумел тогда выиграть. А ведь победа была близка. Он мог бы иметь ее постоянно, когда только пожелает и как пожелает.
Проклятие!
Однако то, что девчонка замужем, еще ничего не меняет. Замужняя молодка ничуть не хуже той, что еще в девках, а может, и лучше. Она уже понимает, что к чему, и сможет по достоинству оценить то, что он ей предложит. А если и не оценит, тоже не велика беда.
Зик не раз вспоминал ту сцену, когда упала палатка, облепив тела, которые двигались в совершенно очевидном акте. Он облизал тубы, наслаждаясь сладострастной фантазией. Как бы ему хотелось приподнять палатку, стащить с девчонки Бена Колта и занять его место…
Он уже был готов сделать это, когда почувствовал на плече руку Мэтта Арбутнота. А с другой стороны на него смотрел Саул Ригни.
Он тогда был слишком пьян, чтобы драться. Но в другое время он бы не стал медлить. И если бы не этот ее проклятый муженек, ползущий повсюду за ней следом, словно ящерица…
Во рту у него было мерзко. Он перевернулся и сплюнул на одеяло. Затем, повинуясь внезапному импульсу, он встал на четвереньки и пополз к задней части повозки. Отодвинув доску, он запустил руку в открывшееся пространство. Там, под фальшивым дном повозки, хранилось то приятное, тяжелое, завернутое в ткань, ощупывать которое было почти так же приятно, как и женские прелести.
Золото! Девять чудесных маленьких бочонков.
Никогда в жизни Зик не мог и мечтать, что улыбнется такая удача. Мальчиком он был для всех тупицей-Зиком, не способным выучить буквы, постоянно битым отцом, пока в возрасте тринадцати лет он не решился убежать из дома. Потом его опять бил и издевался над ним, как мог, бродяга, подобравший его на дороге. Но он рос и крепчал с годами, пока его не перестали бить окружающие. Настала его очередь. Да, он уже не был таким тупым, как раньше. Его подцепил Билл. Он решил, что они станут калифорнийскими королями. У них будут собственные порты и доки, свои корабли. На этом можно сделать сумасшедшие деньги!
Но это были планы Билла. Зик же хотел одного: от души нажраться виски и говядины. Затем он поставит на карту все – и выиграет. Тогда он купит роскошный дом, заведет красивую лошадь с отделанным серебром мексиканским седлом и пышнозадую сексуальную мексиканочку…
Рука его ощупала один бочонок и потянулась к следующему, такому же тяжелому.
Интересно, что сказал бы Билл, если бы узнал, что ему доставляет удовольствие ощупывать золото. Для его напарника золото было всего лишь средством для достижения определенных целей. Он никогда не стал бы трогать его вот так, только дли удовольствия. Зик был в этом уверен. Билл не умел, мечтать. Он все планировал.
Зик потянулся за третьим. Они будут богаты, думал он. Богаче, чем он мог себе представить. И никто из лагеря даже не подозревает, что с ними едут двое– мужчин, ограбивших чикагский банк. Обстоятельства того дня в сознании Зика уже подернулись дымкой. Он забыл, как выглядела кровь, хлеставшая из огнестрельной раны, и помнил лишь, как Билл пододвигал к нему брикеты.
Зик вытащил бочонок из-под фальшивого дна. Ему страстно захотелось посмотреть на монеты, потрогать их пальцами, полюбоваться их благородным, чуть тусклым блеском, потереть монетку, пока она не засверкает. Он развернул сверток. Но вместо золота обнаружил кусок деревяшки. Зик тупо уставился на нее. Сердце его бешено колотилось. Рот открылся.
Кто-то украл золото и подменил этой деревяшкой!
Вялость сразу испарилась. Зик поспешно стал доставать свертки один за другим и быстро разворачивать промасленные тряпки. В остальных было золото, только золото.
Зик метался по повозке. Кто мог это сделать? Ведь всегда кто-то из них – Билл или он – находился рядом с повозкой. И пока не умер пес, а это случилось незадолго до той памятной вечеринки, к повозке никто не осмеливался подойти, не рискуя быть укушенным псом. А той ночью… Той ночью они оба играли в фараона. И тогда любой мог подойти к повозке. Любой, не исключая и самого Билла.
Зик зарычал и кинулся искать Билла.
Глава 35
Они подходили к Сорокамильной Пустыне, самому тяжелому участку маршрута.
Им было известно, что там нет травы, совсем мало воды, только раскаленный песок и палящее солнце.
Местами волам придется тащить повозки, по колено утопая в песке. Потери нескольких животных не избежать.
Никогда еще Эмери не испытывала такой жары. Даже здесь, у устья реки, тянуло жаром, как из открытой печи. Температура поднималась до ста – ста десяти градусов по Фаренгейту. Воздух был сух. Пот не стекал по телу, как это бывало в жаркие дни в Батон-Руже, а мгновенно испарялся.
Эмеральда старалась пить как можно больше и чаще. Чтобы заставить себя проглотить очередную пригоршню вонючей воды, она представляла себе запотевший бокал с лимонадом с плавающими в нем дольками лимона.
Жара взвинтила всех до предела. Марта Ригни то и дело бранила Саула, покрикивала на Мартина, которому никак не могла простить участия в карточной игре. Кэтти жаловалась на судьбу и ныла, когда ее заставляли нарвать травы для животных, даже Труди стала раздражительной.
А Зик Йорк и Билл Колфакс подрались не на шутку. Повода никто не знал. Но они едва не избили друг друга до смерти. Бен Колт и папаша Вандербуш с трудом растащили их, когда Зик собрался выдрать Биллу левый глаз.
– Это его рук дело, – бушевал Зик. – Что он делает из меня дурака?!
Мэйс Бриджмен рассказал, что в предыдущей партии один застрелил другого за то, что он постоянно подкручивал свой длинный ус, а другой убил брата за то, что перестал выносить звук его голоса.
Они строили планы перехода через пустыню. Придется выйти утром пораньше и идти ночью, связав повозки в одну цепь. Они смогут позволить себе остановиться всего на несколько минут, чтобы дать передохнуть волам.
* * *
Подготовка к походу заняла весь день. Все емкости были заполнены водой. На этот раз у Эмеральды уже не возникало вопросов относительно ночных горшков. Она уже поняла, что может наступить такой момент, когда и сама будет пить из них с большим удовольствием. Необходимо было запастись и травой. Все старались нарвать как можно больше. Заворачивали в одеяла, набивали старые матрасы, запихивали в повозки. Эмеральда напекла большое количество бисквитов, чтобы есть их холодными, так как дров для костра тоже не будет.
Наконец стемнело, и рвать траву уже больше было нельзя. Почувствовав легкое прикосновение руки к своей руке, Эмеральда оглянулась. Это был Бен.
– Поставь палатку, хорошо? Надо поспать.
Она взглянула на него. Он осунулся. Кожа обтягивала скулы, но в глазах все так же горело желание. Она выдернула руку.
– Я сказал, поставь палатку, Эмеральда. Нам предстоит трудный переход, и я хочу лечь пораньше. – Бен сжал губы. Он был зол.
– Ладно, – резко произнесла Эмеральда, представив, как он сейчас грубо возьмет ее…
В этот момент послышался крик. К ним бежала Марта. Фартук и темная юбка хлестали ее по ногам.
– Бен! Бен Колт! Вы должны прийти! Что-то с Мартином! У него страшные боли в животе! О, прошу вас, придите!
Эмеральда взглянула на Бена. Сейчас перед ней был врач, врач, отвечающий за жизнь больного.
– Приготовь мою сумку, Эмеральда.
Она схватила сумку е инструментами и лекарствами. Сердце ее сжалось. Марта сказала, что у Мартина страшные боли в животе. И как раз накануне перехода через пустыню. Не к добру это. И хотя он тоже играл на нее в карты, у Эмери не было ненависти к нему.
– Может, мне пойти с тобой? – спросила она, подавая сумку.
– Сомневаюсь, что ты мне понадобишься, – ответил Бен. – Его мать сможет помочь мне в случае необходимости.
Он ушел с Мартой. Со стороны повозки Ригни доносились стоны Мартина.
Дизентерия? Или что-то еще более страшное? Когда Эмери ставила вторую палатку, она услышала еще более пронзительные стоны.
– Мама, мама, – кричал Мартин, – мне больно!
Эмеральда откинула со лба волосы внезапно похолодевшими руками. Ей захотелось заткнуть уши. Стало темно, но прохлады не было.
Она уложила Тимми и Сюзанну в постель, заверив мальчика, что у Мартина болит голова и наутро все пройдет. Тимми подозрительно посмотрел на нее, но не стал возражать.
– Спи, – прошептала она, – завтра будет трудный день. Сам понимаешь, пустыня.
– Эмери, нам действительно придется пройти без отдыха сорок миль? – спросила Сюзанна.
– Сколько нужно, столько и пройдем.
Эмеральда поцеловала обоих детей и закрыла полог. Она села на низкий складной стульчик и принялась кормить Кальфа. Он сосал жадно, смешно всхлипывая и фыркая.
Хороший мальчик, думала Эмери. Кальф громко кричал, когда был голоден, но в остальное время только агукал. Ребенок, рожденный на пути в Калифорнию и названный в честь этой земли, должен дожить до того момента, как они придут туда. Он вырастет и возмужает среди роскошных долин этой сказочно богатой страны…
– Господи, прошу тебя, сохрани малыша… – прошептала Эмери.
Бен все не возвращался. Из повозки Ригни доносились тревожные голоса. Несколько раз Мартин вскрикивал.
Наконец Эмеральда положила малыша в корзину и вместе с ним забралась в повозку. Сняв нижнюю юбку, она поудобнее пристроилась на одеяле. Было жарко…
Помолившись за здоровье Мартина, она начала засыпать. Ей снилось, что она идет через пустыню, ноги ее утопают в песке и она никак не может их вытащить. Она изо всех сил напрягается, чтобы сделать шаг, потому что буквально в двух шагах перед ней огромный стол, полный яств, которые она когда-то ела в Батон-Руже: огромный с золотистой корочкой кусок запеченного мяса, салаты, тонко нарезанные розовые ломтики ветчины, фрукты, клубничный пирог…
Она почувствовала, как кто-то тронул ее за плечо. Если только она сможет вытащить ноги из песка, она дотянется до бокала с холодным лимонадом…
И вдруг проснулась оттого, что кто-то больно тряс ее за плело.
– Эй, мисс, не дури и заткнись, слышала? Чья-то потная рука легла на ее рот. Эмеральда моментально проснулась.
Она напряглась, готовая закричать. Но большая мясистая ладонь зажимала ей рот, закрывала доступ воздуха. Она не могла выдержать вони грязного, немытого тела и какого-то тошнотворного запаха. Он был сзади и буквально вонзался в нее своим телом.
– Эй, мисс Эмеральда, потише, а то мне придется сделать вам больно, а мне этого совсем не хочется.
Шепот сопровождался вонью изо рта говорившего. Она попробовала укусить его руку.
– Я сказал, лежи тихо! – На этот раз голос прозвучал громче, и теперь Эмери поняла, кому он принадлежит.
Чего он хочет? Глупый вопрос! Эмери прекрасно понимала, что ему от нее надо. Он боролся за нее в ту ночь, когда играли в фараона, и, очевидно, был разочарован. И сейчас он воспользовался отсутствием Бена и хотел взять ее в конце концов.
Эмеральда прогнулась, стараясь высвободиться из железных лап. Но он так крепко сжимал ее руки и ноги, что она не могла даже пошевелиться.
– Где это? Ну-ка признавайся, где это? – Он убрал руку от ее рта.
– Что?
– Слушай меня. Я не пил ничего, кроме лекарства, и знаю, что говорю. Ответь-ка мне по-хорошему. Слышишь? Потому что, если ты мне не ответишь, я убью эту вашу маленькую молочную коровку. Что ты на это скажешь?
– Вы… Вы не посмеете, – прошептала она.
– Посмею, еще как. – Зик ослабил хватку. – Да, я сделаю это, если ты не сделаешь, что тебе велено. И если ты хоть кому-нибудь скажешь, что я здесь был, даже Биллу…
– Я не скажу, обещаю вам. Осторожно, здесь ребенок, – добавила она. – Он в корзинке за вами.
– Проклятый ублюдок. – Зик икнул, распространяя вокруг себя мерзкий сладковатый запах. Видимо, это лекарство Уайта Тетчера, подумала Эмери. Ее едва не стошнило, когда он задышал ей в лицо.
– Скажи мне, куда вы его спрятали?
– О чем вы говорите?! Я не понимаю, о чем речь…
– Да о золоте, о чем же еще? Ты пряталась под повозкой, когда мы играли в фараона! Ты могла шарить повсюду без свидетелей. Мужчины были заняты игрой, а женщины ушли из лагеря.
– Но я не понимаю…
– Не прикидывайся дурочкой, стерва. И ты знаешь, где оно, потому что ты положила вместо золота деревяшку. У тебя была возможность, и ты знала, что мы везем с собой золото, и…
Золото! Голова у Эмери заработала четче. Золото! Так вот что Зик и Билл так тщательно охраняли в своей повозке! Вот почему они никогда не отходили от нее! Теперь понятна их суета во время переправ, вот почему только они могли позволить себе покупку новых волов в форте Хол.
– Иди помогай мне, я сейчас буду искать, – сказал Зик заплетающимся языком. – Билл считает, что я украл золото, но я докажу ему, что это не так. А для этого я должен найти его.
Эмеральда смотрела на Зика, едва различимого в темноте. Значит, эти двое где-то украли золото. Так вот почему они идут на Запад…
Она обрела наконец дар речи:
– Но почему ты так решил, Зик? Я даже не знала, что вы везете золото. И куда я могла его спрятать? Да и как я могла его взять?
– Ты спрятала его здесь, в повозке Бена Колта. Может, вы с ним в сговоре. Он ведь твой муж, не так ли?
– Но это просто смешно! Я терпеть не могу Бена! Я никогда не собиралась выходить за него замуж.
– Но он все же твой муж, не так ли? И ты скажешь мне, где спрятано золото! – Он больно вывернул ей руку, заломив ее за спину.
– Но я не знаю!
К тому времени, когда вернулся Бен, Эмери уже оправилась от шока. Она лежала тихо, глаза ее были сухими, только дрожь не могла унять:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45