«Возможно, он женится на мне», – подумала она, но тут же усомнилась. Она не могла представить Мэйса в костюме, восседающим во главе семейного стола. Он создан для кочевой жизни. Иногда он на целый день покидал лагерь и возвращался усталый, но счастливый.
Нет, Мэйса нелегко будет приручить.
«Но любовь меняет человека», – возражала она самой себе.
Наконец они добрели до повозки.
– Тебя только за смертью посылать, – с неприязнью произнес Оррин. Лицо его было хмурым, как обычно.
– Мне надо было найти сухие лепешки, – ответила Эмери.
Она принялась разжигать костер, надеясь, что он не заметит ни ее раскрасневшихся щек, ни сбитой прически. Сюзанна уже устроилась у колеса повозки с кукурузной куклой в руках.
– Нужно хорошенько подкрепиться с утра. Вода стоит высоко, и переправа может занять весь день.
– Но река вроде спокойная, и с нами ничего не должно случиться. Не так ли, Оррин? – Маргарет вышла из повозки, неся в руках полоски буйволиного мяса и миску с мукой. Поставив сковородку с жиром на огонь, она принялась обваливать мясо в муке, прежде чем начать его жарить.
– Один Бог знает, – ответил ей Оррин. – Все реки, через которые мы переправлялись, были полноводными, что неудивительно, принимая во внимание весеннее половодье. Но ничего другого нам не остаётся. Будем надеяться, что все обойдется. Не можем же мы ждать середины лета, пока вода спадет. Надо добраться до Калифорний до зимних холодов, или не стоило вообще в это ввязываться.
Руки Маргарет побелели от муки.
– Река выглядит такой опасной, – проговорила она, – широкая, словно море.
– Ну не как море, может, с милю шириной и то в самом широком месте, но мы найдем место поуже. Все будет хорошо, – Оррин старался говорить увереннее, но голос выдавал его волнение. В лагере поползли слухи, что река полна водоворотов, способных засосать повозку, задержавшуюся на переправе.
Маргарет поежилась, словно от холода.
– Говорят, здесь есть водовороты…
– Может, и так, – согласился Оррин, – но до сих пор Бог не оставлял нас и не допустит, чтобы с нами что-то случилось. – Он дотронулся до плеча жены. – Доверимся воле Божьей. Это все, что нам остается.
Позже, вспоминая переправу, Змеральда видела это событие как вереницу сплошных неудач и переживаний: поначалу легкий ветерок покрывал рябью водную гладь, нагоняй барашки волн. Однако очень скоро ветер начал усиливаться, волны становились тяжелее и круче, небо в тучах нависло над головами, готовое пролиться дождем. Все эмигранты с хмурыми лицами собрались на берегу, не решаясь начать переправу. Даже никогда не унывающая Труди осунулась и сникла. Ее льняные волосы впервые были уложены в косу вокруг головы и убраны под чепец. Зик Йорк и Билл Колфакс тихо перешептывались.
После некоторого колебания Оррин решил, что река достаточно спокойная, чтобы пустить волов вплавь, заставив их тащить за собой повозки. Мэйс и Мэтт Арбутнот поплывут спереди на лошадях, проверяя глубину. Альбом Мэйса будет путешествовать в повозке Уайлсов, хорошо обработанной водозащитным составом.
Стоя на берегу, Мэйс поймал взгляд Эмери и выразительно подмигнул. Эмери вспыхнула. Ей стало неловко, но вместе с тем что-то отлегло от сердца. Она была уверена, что, пока с ними Мэйс, все будет в порядке.
Повозка Уайлсов была первой в цепочке. Оррин дал команду своим волам трогаться с места. Тяжелой поступью они вошли в воду и, разбрызгивая вокруг себя воду пополам с грязью, потянули за собой повозку.
Около тридцати ярдов они прошли нормально, но затем животные почувствовали прикосновение к животу холодной воды, и им это не понравилось. Они начали вытягивать шеи и мотать головами, пытаясь освободиться от ярма и повернуть к берегу.
Оррин окриками пытался удержать волов впереди повозки, чтобы не дать ей перевернуться. Эмеральда, Маргарет и Сюзанна в страхе прижались друг к другу, затем как по команде упали на пол, стараясь собственным весом уравновесить повозку.
– Мама, мама, – плакала Сьюзи, сжимая в руках свою куклу.
– Все хорошо, дорогая, все будет хорошо. Иначе папа никогда не стал бы нас перевозить через реку, ты же знаешь.
– Мама, мы сейчас перевернемся, я знаю! Мы попадем в водоворот.
– Нет, Сьюзи, нет! Все будет прекрасно. Подожди, и сама увидишь.
– Я хочу домой, – закричала в истерике девочка, – я хочу домой!
– Но мы не можем вернуться домой.
Маргарет и Эмеральда молча посмотрели в глаза друг другу, слова были не нужны.
Они были уже на середине брода, в самом глубоком месте. За ними шел Чарлз Моррис, он шел пешком вода доходила ему до пояса, и они слышали, как он бранил своего вола.
Караван пересекал реку не по прямой, а слегка отклонялся влево, образуя полуовал, так как посередине реки течение было довольно сильным.
Эмеральда встревоженно смотрела, как Оррин управляет быками. Он буквально надрывался, крича на них, но ни крики, ни кнут не помогали. Волы медлили. Они топтались на месте, испуганно вытягивая шеи, не решаясь пуститься вплавь.
– Гей, гей, – кричал Оррин, – быстрее, вы, ублюдки!
Повозка снова качнулась. Левое колесо застряло в песке, внутрь стала просачиваться вода. Сюзанна, уткнулась лицом матери в живот.
Они услышали крик Мэтта Арбутнота и увидели, как он поворачивает коня назад, к повозке Уайлсов.
– Что такое? – нервно спросила Маргарет.
– Я не знаю. – Эмеральда перелезла через Сюзанну и вскарабкалась на скарб, сложенный горкой, чтобы разглядеть то, что происходит сзади.
– Это из-за Чарлза Морриса, – сообщила она. – Его волы перестали ему подчиняться. Их сносит вправо.
– Но ведь здесь не самое глубокое место. Почему их нельзя остановить?
– Не знаю. Я не вижу его.
Мэйс Бриджмен тоже повернул к повозке Уайлсов. Его лошадь с трудом прокладывала себе путь среди волн, борясь с течением. Штаны его намокли, с них потоками стекала вода, губы скривились от боли, лицо было мрачным.
– Где Моррис, черт побери?! – Эмеральда слышала, как он кричал Мэтту. – В воде?
– Надо поискать.
Эмеральда, пораженная новостью, свалилась на дно повозки, холодок пробежал по спине. Она шарила глазами по воде, но не видела ничего, кроме коричневых волн, отливающих серебром в утреннем свете. Она вспомнила Чарлза таким, каким видела его в последний раз в лагере, размахивающим хвостом бизона и весело похваляющимся перед сидящими у костра мужчинами своими охотничьими успехами. И вот его уже нет с ними. Его поглотила река.
Разум ее отказывался воспринимать страшную весть. «Река мелководная, – убеждала она себя. – Как мог утонуть в ней взрослый, сильный мужчина? Нет, Чарлз должен быть где-то рядом».
Несколько мужчин принялись за поиски. Волы поднимали со дна песок, так что он клубился над водой. Все, кто не был занят управлением волами, искали пропавшего Чарлза. К мужчинам присоединилась Труди на своей Гольден. Даже Тимми верхом на Ветерке, широко распахнув испуганные глаза, крутился среди мужчин.
– Он должен быть где-то здесь! – кричал Мэйс. – Вода едва доходит до плеч в самом глубоком месте, он не может утонуть!
– Чтобы захлебнуться, достаточно и кружки воды, – возразил Бен Колт.
– Моррис мужчина, а не младенец!
– Прошло уже минут двадцать, как он исчез. Если мы сейчас не найдем его, то он погибнет.
Прошло еще несколько минут. Наконец Мэйс закричал, что нашел. С помощью Мэтта он вытащил тело Чарлза из воды и перекинул через спину лошади. Глаза Чарлза были открыты, с волос и одежды стекала вода.
– Вот дьявол. – В голосе Мэйса слышались горе и злость. – Столько пройти, чтобы утонуть в этой грязной реке, да еще в такой мелкой.
– Эмеральда, – заговорила Сюзанна, – Эмери, что там?
– Закрой полог, Эмеральда, – приказал Мэйс, – нечего ребенку на это смотреть.
Эмеральда повиновалась, вздрагивая всем телом.
Это была первая смерть в пути. Эмеральда почувствовала привкус металла во рту. Ее тошнило.
Словно приняв у них жертву, природа смилостивилась, и остальная часть пути прошла спокойно. Эмеральда стояла на утопающем в грязи берегу и смотрела, как переправляются остальные.
Оказавшись на другом берегу, переселенцы стали собираться в группы. Переговаривались шепотом.
Мэйс положил тело Чарлза на песок. Он лежал, будто большая тряпичная кукла.
Бен Колт наклонился над трупом, приложив ухо к груди.
– Так и есть, он умер, – сказал он, прикрыв покойника одеялом.
– Но как? Как могло это случиться? – вырвалось у Эмеральды.
– Не знаю. Может быть, его лягнул вол, и он упал и захлебнулся. А может, его хватил удар. Возможно, если бы мы обнаружили его раньше, его удалось бы спасти. Я не знаю.
Решено было похоронить Чарлза в тот же день после ужина. Билл Колфакс раскрыл молитвенник, стоя над могилой, куда Чарлза опустили завернутым в одеяло.
Печальные слова заупокойной молитвы таяли в сером воздухе, похожем на табачный дым.
Вещи покойного были разделены между эмигрантами. Оррин взял на сохранение мешочек с деньгами и документы Чарлза, надеясь передать их родственникам покойного, если удастся их отыскать.
Маргарет, уткнувшись Оррину в плечо, внезапно разрыдалась.
– Мы оставляем его здесь, – говорила она сквозь всхлипывания, – посреди этой пустыни, посреди этих диких мест. Мы оставляем его, а сами идем дальше. Он только первый в череде покойников. Их будет много, смертей на нашем пути. Помяни мои слова, Оррин. О, я чувствую это, чувствую всем своим существом.
– Замолчи, Маргарет. Не смей так говорить.
– Но это правда.
Все застыли в тяжелом молчании. Мэтт Арбутнот бросил на могилу горсть земли, затем набросал в яму камней, чтобы тело не растащили койоты. Эмеральда закрыла глаза и отвернулась. Вот так кончается жизнь, и не остается ничего.
Она повернулась и пошла прочь, поднимаясь по склону все выше и выше. Небо было хмурым, но дождь не начинался, и напоенный влагой воздух, тяжелый и сырой, был под стать ее настроению.
Она вспомнила, с какой радостью она пустилась в это путешествие, которое, как ей казалось, будет чудесным приключением, и все преграды будут легко преодолены. Теперь уверенность оставила ее.
Эмери стояла на холме довольно долго, когда заметила Бена Колта. На нем была свежая рубашка, которую он надел по случаю похорон, лицо было мрачным.
– Собирается дождь, – коротко сказал он, – вам лучше вернуться в лагерь.
– Я… Вы правы. – Она быстро посмотрела на его заостренное лицо, умное и холодное. Бен Колт умел не выдавать своих чувств. Но сейчас она увидела в его глазах какой-то живой блеск, что-то очень глубоко и тщательно скрываемое…
Она повернулась и быстро зашагала от него прочь, скользя по поросшему травой склону.
Глава 9
Солнце село. Все сидели вокруг костра Мэтта Арбутнота и пели псалмы. Голоса уносились в небо в гармоничном согласии, музыка объединяла их.
Вокруг сгущалась тьма. В воздухе гудели москиты. Дождь так и не пошел, но перед самым закатом небо вдруг прояснилось, и огромный красный шар на миг показался на горизонте. В этот момент всеми овладела грусть, все вдруг затосковали по дому, оставленному в той жизни, все чувствовали одно и то же, даже дети. Тимми прижался к Эмери и обнял ее колени.
Труди сидела у самого огня. Эмери видела, как она наклонилась и что-то шепнула на ухо Мэйсу Бриджмену, сидящему рядом с ней.
Сама того не желая, она почувствовала укол ревности. Труди ей нравилась по-прежнему, но она не могла понять, как могла нормальная девушка лечь с Зиком Йорком, а в том, что это произошло между ними, Эмеральда не сомневалась.
Пение продолжалось, напомнив ей службы в Батон-Руже, когда она сидела на скамейке между Корой и Чармиан. При этих воспоминаниях у Эмери защипало глаза, и она, прикусив губу, попробовала направить мысли в иное русло, подумать о другом, например, о Мэйсе.
Она посмотрела на него. Взгляд его был задумчивым, даже печальным. Эмеральда понимала, что для проводника, человека, знакомого с опасностью, смерть не в новинку. Она вспомнила его рассказы об индейских набегах, о катастрофах, болезнях, которые косили эмигрантов. И все-таки было видно, что смерть Чарлза глубоко потрясла его.
Тимми уснул, пристроившись у ее ног, и Эмеральда нежно переложила его поудобнее. Когда она подняла глаза, ни Мэйса, ни Труди уже не было.
Вначале она не могла поверить своим глазам. Только утром Мэйс целовал ее, говорил о свидании. Она не согласилась, но сейчас, сидя среди певцов, почувствовала себя брошенной. Нет, это просто невероятно, убеждала она себя. Наверняка Мэйс пошел по своим делам, а Труди, уставшая за день, отправилась спать.
Но куда все-таки они могли деться? Посреди густой тьмы был всего лишь один островок света – их костер.
Труди любила петь и никуда бы не ушла, если бы ее не позвало нечто более приятное, чем пение.
Эмери вздрогнула. Она подумала о том, что Мэйс мог видеть ее голую в реке, ведь Труди и не пыталась спрятаться, а продолжала плескаться у Мэйса на глазах.
Все хором спели еще пару псалмов, и тут Уайт Тетчер, решив разогнать тоску, завел «Воздушную кукурузу» глубоким сочным баритоном и пустился плясать зажигательную джигу на небольшом освещенном пятачке у костра.
За этим утоптанным пятачком расстилалось целое море мягкой травы. Не там ли сейчас лежат Мэйс и Труди?
Эмери опустила голову, сердце ее сжалось от обиды и унижения.
Эмеральда плохо спала в эту ночь. Она металась, разбрасывала руки, словно отгоняя от себя преследующие ее кошмары. Утром она чувствовала себя уставшей и измученной. А Тимми, наоборот, проснулся в радостном возбуждении: отец обещал взять его на охоту. Глаза мальчика блестели, и его оживление постепенно передалось и Эмери. Она улыбнулась. Дети есть дети. Еще вчера они были свидетелями смерти, но это вчера отошло для Тимми в далекое прошлое.
День тянулся медленно. Группа охотников выехала вперед, погонщиков заменили те мужчины, которые не были заняты своими волами. Пьер, заменивший Оррина, не разговаривал с Эмери. Мэйса нигде не было, видно, он ускакал вперед. Эмери отвернулась, когда мимо их повозки прогарцевала Труди с развевающимися на ветру льняными волосами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45