– Пройдет пятьдесят лет, а наши старые горшки, сковородки и перины будут все еще здесь валяться, сушиться под солнцем и удивлять волков.
Мало кто обратил внимание на предостерегающее замечание Мэйса, для них мир был огромным бесконечным пространством, в котором хватит места и для мусора.
Под тополями протекали красивые, чистые ручейки, и Мэйс предупредил путников об опасности, таящейся в них. Впервые им пришлось столкнуться со щелочными источниками. Уже погибло несколько лошадей, и многие люди страдали от дизентерии. На этот раз болезнь не миновала и Эмеральду, хотя она и считала себя здоровой как лошадь. Гертруда Вандербуш так и не оправилась после болезни, и Труди пришлось взять на себя все бремя забот. Ее лошадка Гольден, напившись из источника, настолько ослабела, что Труди, как и Эмери, теперь шла пешком, Во время дневных остановок Эмери видела, как она собирает хворост для костра, готовит пищу. Папаша Вандербуш старался привлечь внимание мужчин к тому, какая у него работящая дочка и как вкусно она готовит.
Мэйс, как видно, тоже это заметил, и Эмери подозревала, что они продолжают украдкой встречаться. «Я заставлю его позабыть о Труди, – говорила она себе. – Я заставлю его полюбить меня и жениться на мне».
Тимми не становилось лучше. Бен Колт по нескольку раз в день приходил делать мальчику перевязку и приносил свежую мазь для Пера. С каждым визитом Бен все мрачнел. Слово «ампутация» звучало все чаще.
– Ампутация! Почему вы на ней заклинились? – спросила как-то вечером Эмеральда провожая его до повозки.
Воздух был полон обычным лагерным вечерним шумом: треском костра, оживленными разговорами, звуками скрипки.
– Ты все еще живешь в придуманном мире. Спустись на землю и трезво оцени ситуацию, Эмеральда. – Бен пристально посмотрел на неё.
– Я не так наивна, как вам кажется, – ответила она раздраженно. – Но я думаю о будущем мальчика. В таком месте, как Калифорния, нужны сильные, крепкие мужчины…
– О каком будущем ты говоришь, – резко перебил он ее. – У мальчика вообще не будет будущего, если не отнять ногу. Разве ты не видишь, что происходит с ней? С каждым днем ему становится все хуже. У него начинается лихорадка, глупая твоя голова. Вот почему на щеках его появился румянец и блеск в глазах. Начинается гангрена, Эмеральда, а ты мечтаешь о каком-то будущем для этого мальчика!
– Нет, – прошептала она, – вы ошибаетесь, Я уверена в этом. Тимми лучше. Вы видите, сколько времени он проводит с этим индейским мальчуганом. Он постоянно разговаривает с ним. Это его успокаивает и отвлекает. Ему не может быть хуже.
– Нет, ему хуже, и скоро вы все в этом убедитесь, – повторил он.
К вечеру они достигли северного рукава реки Платт. Переправа обещала быть трудной. Мэйс предупредил об этом. Река была слишком глубокой, чтобы переходить ее вброд, так что повозки придется переправлять вплавь, как и животных. Задача предстояла трудная. Надо было заранее смириться с потерей одного-двух волов.
Дрожь пробирала Эмеральду при воспоминании о последней переправе, когда утонул Чарлз Моррис. А сейчас, когда Тимми так ослаб…
Но у них не было выбора. Впереди их ждала Скала Независимости. Мэйс рассказал ей, как серая громада вдруг возникает посреди абсолютно ровной поляны. Вот уже много лет путешественники и охотники выцарапывали на ней свои имена. Мэйс тоже оставил на этой скале свое имя и обещал показать эту метку Эмеральде, когда они будут проезжать мимо.
Вечером они разбили лагерь у реки, планируя с утра начать переправу. Уайт Тетчер достал колоду карт, и некоторые из мужчин сели играть. Их голоса далеко разносились в вечерней тиши.
На рассвете, когда громадный красный диск солнца показался на горизонте, обнаружилась пропажа индейского пленника.
Перо спал под повозкой, руки его были привязаны к оси повозки. Оррин собственноручно проверял веревку. И сейчас он первый заметил пропажу мальчика. Его вопль заставил полусонную Эмери выскочить из палатки.
На ходу застегивая платье, она недоуменно смотрела на Оррина.
– Где он? – рычал Оррин. – Кто отпустил моего раба?! Кто перерезал веревку?! – кричал он, потрясая ее обрывком.
– Оррин, что случилось? – Маргарет, заспанная, показалась из палатки.
Сюзанна вылезла из повозки, протирая глаза. Все смотрели на Оррина полусонными глазами.
– Я сказал, что негодяй сбежал!
– Когда я ложилась спать, он был на месте, – сказала Эмери. – Я знаю это, потому что принесла ему одеяло. Он замерз.
В душе она ликовала. Сейчас мальчик, должно быть, уже далеко, возможно, дома.
– Этот ублюдок только и ждал, когда ему перережут веревки, – злился Оррин. – Он знал, что мы собираемся переправляться через реку и назад ему не вернуться, если только вплавь… Вот он и… Интересно, кто помог ему это сделать?
Оррин прошелся вдоль повозки, разгребая каждый дюйм пыльной земли носком сапога.
– Никто из вас не одобрял того, что я взял раба, – сказал он почти про себя, – никто. Я видел, что вы смотрели на меня как на последнюю тварь.
– Конечно, я тебя не одобряла, – согласилась Маргарет. – Но я не…
– Говорят, из индейцев получаются хорошие, смышленые рабы, – продолжал Оррин, будто и не слышал ее. – Но вы в это не верили, эй, вы, кому говорю?! Даже Тимми… – Оррин остановился и что-то поднял. – Если это не пуговица от рубашки Тимми, то я обезьянья задница.
Тимми! Эмеральда и Маргарет переглянулись, вспоминая, как много времени мальчики проводили вместе.
– Нет, Оррин… – начала Маргарет.
– Оставьте меня, вы, женщины. Я потерял своего раба, и я знаю, что мне делать. Я знаю, кто меня предал.
– Но Тиммй не мог этого сделать. Он очень слаб, Оррин, и ты знаешь это. Любое движение доставляет ему боль.
– Наверное, не так уж больно ему было, когда он просунул в щель нож для индейца, не так ли?
В наказание он несколько раз ударил мальчика по кистям рукояткой кнута.
Глава 14
Стояла неимоверная жара, был, наверное, самый жаркий день за все время их путешествия. И тем не менее необходимо было готовиться к переправе. Реку решили форсировать на импровизированных плотах. Для этого с повозок снимали верх и колеса, а основания связывали между собой веревками.
И вот наконец Маргарет, Эмеральда, Сюзанна и Тимми, прижавшись друг к другу, сидят на плоту – неуклюжем сооружении, управляемом поочередно Оррином и Уайтом Тетчером.
Эдгар яростно лаял на бурлящую темную воду.
– Эй, Эдгар, это всего лишь вода, – прикрикнул на пса Тиммй. – Эмери, как ты думаешь, мы переправимся?
Тимми лежал на нескольких одеялах, сверху его укрыли парусиной, чтобы он не промок.
– Конечно, Тимми, – откликнулась бодрым тоном Эмери, – после стольких переправ мы стали настоящими моряками.
Но эта переправа не была похожа на предыдущие. Течение несло сучья и ветки, обломки бревен, крутило их в водоворотах. Весь этот мусор ударялся о плот и мешал продвижению вперед. Лошади и волы кружились на месте, не решаясь бороться с течением. Плетки свистели над их головами, но это мало помогало.
Река понесла вниз по течению к водопаду ведущего вола повозки Оррина. Эмери видела, как выбиваются из сил остальные животные. Они испуганно вращали глазами и вытягивали головы, стараясь держать их над водой. Невозможно было без сожаления смотреть на Уайта Тетчера, с обреченным видом правившего плотом с помощью багра: он уже потерял двух волов из шести, и у него больше не осталось запасной пары для смены уставших в пути животных.
– Оррин, прошу тебя, будь осторожней, – причитала Маргарет.
Оррин с искаженным от напряжения лицом едва кивнул ей.
Внезапно Оррин, вытаскивая весло, потерял равновесие, плот начало разворачивать, и он накренился…
– Мама, – закричала Сюзанна. – Мама, моя кукла! Моя кукла!
Кукурузная кукла Сьюзи упала в воду.
– Мы сделаем тебе другую, – успокоила Эмеральда.
– Но я не хочу другую, я хочу эту! – Сюзанна подобралась к краю плота и склонилась над водой, потянувшись за куклой.
– Сьюзи, осторожнее. – Эмери рванулась к девочке, но плот вновь накренился, и Сьюзи, не удержавшись, с криком полетела в воду.
Стоя на четвереньках, Эмери тупо уставилась в воду. Все произошло в одно мгновение. Оррин и Уайт были заняты управлением плотом, Маргарет не могла ничего сделать: ей мешал живот. Никто не мог помочь девочке. Никто, кроме нее, Эмери, и девушка, даже не вспомнив о том, что не умеет плавать, прыгнула в воду.
Река приняла ее в холодные объятия и потащила за собой. Держась за край плота, Эмери пыталась дотянуться до Сыози, но течение оказалось сильнее, чем она предполагала. Оторвав пальцы Эмери от плота, река понесла ее вниз на стремнину, туда, где только что на ее глазах погибли волы и лошадь.
Вода заливала ей рот, попадала в ноздри, грудь горела, она захлебывалась. Эмери чувствовала, что гибнет. «Следующие похороны будут твои, Эмери, – подумала она, теряя сознание. – Нет, я не хочу умирать…»
Что-то сильно толкнуло ее в бок. Боль привела ее в чувство, и она инстинктивно продолжала борьбу с течением. Из последних сил она схватилась за что-то. Это оказалась рука Мэйса Бриджмена.
– Глупая девчонка, что ты хотела этим доказать?! – Он поднял ее и, словно куль с мукой, взвалил на мокрую и скользкую спину своей лошади.
– Сюзанна! – В ужасе прошептала она.
Хлебнув воды, Эмери закашлялась.
– С ней все в порядке. Смотри, Оррин уже вытаскивает её.
Эмеральда взглянула на плот. Оррин был в воде. Держась одной рукой за рога вола, он другую, с веслом, протянул девочке. Малышка судорожно цеплялась за весло. Чьи-то руки подоспели на помощь и поддерживали ее, помогая карабкаться наверх.
– Слава Богу! – воскликнула Эмери.
– Поблагодарим Бога, когда выберемся на сушу, ты, сумасшедшая, – прошептал ей на ухо Мэйс. – Не скромничай, раздвинь ноги и обхвати лошадь, чтобы не свалиться.
Она повиновалась. Он обнял ее своими сильными руками.
– Чего ты добилась? – требовательно спросил он. – Зачем ты прыгала в воду, не умея плавать? Хотела, чтобы было две утопленницы вместо одной?
Эмеральда заерзала, почувствовав, как он грудью прижался к ее спине.
– Да будет тебе, Мэйс, – отмахнулась она. – В этот момент я думала только о Сьюзи. Разве я могла спокойно смотреть, как она тонет?
Мэйс помедлил с ответом.
– Нет, боюсь, что нет.
Лошадь плыла к берегу, как казалось, не очень обремененная дополнительным грузом. Мэйс продолжал обнимать девушку. Он не отпустил рук и тогда, когда они достигли прибрежных кустов. И тут она услышала легкий шепот у самого уха:
– Никогда больше не пугай меня так, Эмери.
Сказал он это или ей только послышалось? Может, она сама придумала это, соткав его слова из шума реки и шелеста листьев?
Он помог ей слезть с лошади и ушел помогать другим.
Переправа заняла почти весь день. Плоты делали ходку за ходкой, пока не перевезли всю поклажу. Ветерок, пони Тимми, повредил ногу, но Оррин наложил на рану повязку из колесной смазки, и это помогло. Погибли четверо волов и одна кобыла. Эмеральда обрадовалась, узнав, что корова Босси благополучно переправилась через реку, значит, у них по-прежнему будет молоко.
Зик Йорк и Билл Колфакс так дрожали над своим багажом, что привлекли к себе внимание остальных. Что общего у этих двоих? Эмеральда уже не раз задавала себе этот вопрос. Никогда она не видела священника с такими глазами и не представляла себе, какой уважающий себя пастор будет путешествовать в компании такого человека, как Зик Йорк…
Лагерь разбили пораньше, так как все устали: и люди, и животные.
Разбудив Тимми перед ужином, Эмеральда заметила, что жар у него усилился: щеки его горели лихорадочным румянцем, глаза блестели.
Эмеральда подошла к Маргарет, нарезавшей бизонье мясо для рагу.
– Мне кажется, что у Тимми… Тимми сегодня слишком горячий.
– Правда? – Маргарет посмотрела на нее снизу вверх с поднятым ножом. – Ну, может, он попьет на ночь молока, и это ему поможет. Говорят, молоко помогает ослабленным людям.
– Тогда я пойду доить Босси.
– А я положу ему уксусную салфетку на лоб. Это снимет жар, – сказала Маргарет. – Не думаю, что стоит затруднять Бена Колта, а ты как считаешь, Эмери?
Эмери не знала, что сказать.
– Нет… Наверное, не стоит.
Взяв ведро для дойки, она отправилась туда, где паслось стадо. «Не думаю, что стоит затруднять Бена» – слова, сказанные Маргарет, звучали у нее в ушах. Что-то страшное и неотвратимое почувствовала она в них.
Отыскав Босси, Эмери направилась к ней. В двух шагах от нее осматривал ногу своего вола Зик Йорк. Чтобы подойти к корове, Эмери надо было пройти мимо него. Еле сдерживая отвращение, она ускорила шаг. Никто, кроме Труди, не знал, что произошло между ними.
Эмери погладила корову и наклонилась, чтобы подоить ее. Босси приветливо замахала хвостом.
– Я вижу, что переправа для нее закончилась благополучно.
– Да, мы переправились удачно.
– Надо это отметить. – Зик подошел поближе, от него несло виски, из кармана брюк торчала початая бутылка. – Тут и на двоих хватит.
– Прошу вас, не мешайте мне. Я должна подоить корову. Тимми ждет молока на ужин.
– Молока? – Зик неприятно рассмеялся. – Этому мальчику молоко уже ни к чему. Скоро ему вообще уже ничего не понадобится.
– Что вы имеете в виду?
– Ты знаешь, что я имею в виду, моя куколка. – Зик провел рукой себе по горлу. – Скажи-ка лучше, когда мы с тобой снова встретимся? Как насчет сегодня? Я буду ждать тебя возле вон того пригорка.
– И напрасно. У нас с вами нет ничего общего. Понимаете вы это или нет? Я… Вы мне не нравитесь, я хочу, чтобы вы оставили меня в покое.
Зик Йорк, багровый от злости, уже надвигался на нее, когда за спиной у него раздался резкий голос:
– Довольно, Зик.
Это был Билл Колфакс в сопровождении своего пса Блэкки. Глаза его были холоднее декабрьского неба. Зик начал было оправдываться, но Билл прервал его.
– Ты и твои женщины мне уже доставили немало неприятностей, и я не допущу, чтобы это произошло снова. Возвращайся в повозку, там поговорим.
Каждое слово Билли звучало словно щелчок кнута. Он смотрел на Зика и ждал, поглаживая собаку, пока тот наконец не отошел.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45