— Вы в БВД, очевидно, привыкли, что вас все ненавидят.
— Вы, я думаю, тоже, сержант.
— Только не мои коллеги. Она пропустила это мимо ушей.
— Людям, совершающим дурные поступки, не нравится отвечать за их последствия. В этом отношении плохие копы хуже преступников. Им кажется, будто они могут спрятаться за значком, а когда выясняется, что это не так… Конечно, я могу проверить досье, но вряд ли я что-нибудь обнаружу. Ведь, несмотря на заключение медэксперта, мы оба в глубине души не сомневаемся, что Энди покончил с собой.
Аманда неосторожно вздохнула слишком глубоко, и ее сразу бросило в жар, а ладони стали липкими от пота. Ей хотелось сесть, но она не желала проявлять слабость перед Ковачем или внушать ему надежду, что она собирается вывести материалы на экран компьютера в его присутствии.
— Предпочитаю полагаться не на душу, а на пищеварение, — заметил Ковач.
— Вы знаете, что я имею в виду. Это не убийство.
— Я знаю только, что он мертв, — упрямо заявил Ковач. — И знаю, что этого не должно было случиться.
— Мир полон трагедий, сержант Ковач, — отозвалась она, стараясь дышать осторожно. — Возможно, для нас было бы более естественно, если бы тут имело место преступление, но это не так. Следовательно, мы должны покончить с этой историей и двигаться дальше.
— Этим вы и занимаетесь? — осведомился Ковач, шагнув к краю стола, где она стояла. — Двигаетесь дальше?
Сейвард чувствовала, что он говорит уже не об Энди Фэллоне. Ковач смотрел на царапину у нее на лице, которая не была скрыта темными очками. Она шагнула назад, но пол под ней покачнулся, в глазах потемнело, а головокружение нахлынуло вновь.
Ковач быстро схватил ее за плечи, и Аманда прижала ладони к его груди, чтобы не упасть.
— Вам нужен врач, — настаивал он.
— Все в порядке. Просто я должна на минуту сесть.
Аманда попыталась освободиться, но Ковач не отпустил ее, а повернул таким образом, что, когда у нее в очередной раз подогнулись колени, она смогла опуститься на стул. Ковач снял с нее очки и посмотрел в глаза.
— В скольких экземплярах вы меня видите? — спросил он.
— В одном — и этого более чем достаточно.
— Следуйте глазами за моим пальцем, — велел Ковач и стал водить им в разные стороны.
Лицо его было мрачным, в глубине карих глаз поблескивали голубоватые огоньки. “Вблизи он интереснее, чем на расстоянии”, — рассеянно подумала Аманда;
— С глазами, кажется, все в порядке, — пробормотал Ковач, осторожно коснувшись ее щеки. — Но ставлю десять баксов, что останется шрам.
— Он будет не первым, — тихо сказала Аманда и отвела взгляд.
— Вам нужно показаться врачу, — повторил Ковач, садясь за ее стол. — Не исключено сотрясение мозга. У меня есть опыт в таких вещах. — Он указал на шрам над собственным левым глазом.
— У вас было сотрясение? — спросила Сейвард. — Это может многое объяснить.
— Нет. У меня голова как гранит. Возможно, у нас с вами есть кое-что общее.
— Полагаю, что это работа, сержант.
Аманда придвинулась к столу, надеясь, что все-таки не упадет в обморок. Ковач даже не шевельнулся. Эта близость ей совсем не нравилась. Он запросто мог коснуться ее волос или лица, как только что сделал. И вообще, чего ради он сидит за ее столом? Это ее место! Она чувствовала, что он проделал брешь в ее обороне и, похоже, отлично это понимал.
— Почему вы не хотите говорить об Энди Фэллоне, лейтенант? — спокойно спросил Ковач. Аманда закрыла глаза.
— Потому что он мертв и я чувствую свою ответственность.
— Вы считаете, что должны были предвидеть такой финал? Но иногда это невозможно. Очень часто ожидаешь одного, а жизнь наносит удар совсем с другой стороны. — Он изобразил хук левой в непосредственной близости от ее поврежденного глаза.
— Возможно, вам лучше заняться расследованием настоящего убийства, — заметила Аманда, потянувшись к телефону.
Ковач наблюдал, как она набирает номер, чтобы послушать записанные сообщения. Он отнюдь не выглядел счастливым; впрочем, другим ей его видеть не доводилось.
“У нас действительно имеется кое-что общее, помимо гранитной головы, сержант”, — подумала она.
Ковач неохотно поднялся и взял шляпу.
— Не всегда разумно быть смелой, Аманда, — тихо сказал он.
— Так и быть, можете называть меня лейтенант Сейвард.
Его рот скривился в усмешке.
— Знаю. Я просто хотел услышать, как это звучит. — Он сделал паузу. — Когда вы виделись с Энди в воскресенье вечером, вы выпили бокал вина?
— Я не пью вино. Мы пили кофе.
— М-мм… А вы знаете, что Энди переменил простыни и постирал белье перед самоубийством? Странно, не правда ли?
Сейвард промолчала.
— Увидимся на похоронах.
Ковач вышел, а она некоторое время смотрела ему вслед, не слушая сообщения, звучащие в телефонной трубке.
Глава 16
Уже сорок лет полисмены любили завтракать в заведении под названием “Чип Чарли”, расположенном на ничьей земле в северо-восточном районе. Своим грязным и захудалым обликом упомянутое заведение плевало в лицо прогрессу и всему прочему, что могло изменить его за годы существования. “Чипу Чарли” было незачем меняться: его клиентами являлись копы, а копы и их традиции не меняются десятилетиями.
“Возможно, Майк Фэллон тоже завтракал здесь в первые годы службы”, — думала Лиска, глядя на закусочную сквозь прозрачный голубой пакет, заменяющий выбитое стекло. Ей удалось припарковаться у входа раньше, чем туда подъехала патрульная машина.
Все эти годы клиентов обслуживала одна и та же официантка по прозвищу Чикс . В молодые годы она походила на бурундука с полным ртом орехов — пухлые щеки, нос кнопкой и никакого подбородка. Однако возраст делал свое дело, и теперь подбородков было целых два, но прозвище осталось прежним.
Похожая на сморщенную куклу с узкими глазами и башней крашеных черных волос, Чикс разливала кофе и одновременно курила сигарету, бросая вызов всем общепринятым правилам здравоохранения. Однако никто ее за это не упрекал, хотя помещение кишело патрульными и детективами. Иногда Ковач тоже здесь завтракал. Ничего не поделаешь — традиция.
Лиска подошла к стойке и заняла свободный табурет рядом с Элвудом Кнутсоном.
— Я думала, Элвуд, ты слишком брезглив, чтобы питаться здесь, — заметила она, окидывая взглядом комнату.
— Так оно и есть, — отозвался он, с отвращением глядя на тарелку с остатками яичницы и бекона. — Но я решил сесть на белковую диету, а для этого лучше места не найти. А тебе что здесь понадобилось?
— У меня давно не было приличной изжоги.
— Тут ты ее быстро заработаешь.
Лиска увидела Огдена, который сидел в углу, и выражение лица у него было как у страдающего запором. Выступ стены не позволял ей разглядеть его компаньона.
Элвуд внимательно разглядывал Лиску.
— Тебе нужна моя помощь?
— Помнишь убийство Кертиса?
— Одно из серийных убийств геев, не так ли?
— Предположительно. Что тебе вообще известно о преследованиях геев в департаменте?
Элвуд задумчиво грыз полоску бекона. На нем была мышиного цвета шляпа с плоской тульей и загнутыми кверху полями.
— Я нахожу весьма прискорбным преследования или дискриминацию по признаку сексуальных предпочтений, — наконец ответил он. — В конце концов, кто мы такие, чтобы выбирать партнеров друум?
— Великолепно! Пошлю твой адрес в Американскую лигу гражданских свобод, — сухо сказала Лиска. — Но речь не о тебе.
— А о ком?
Она огляделась вокруг и понизила голос:
— О патрульных. Как там относятся к геям? Я слышала, Кертис жаловался на преследования в БВД. Неужели в полицию все еще принимают неандертальцев? Мне казалось, с этим давно покончено.
— Печально, но эта работа их привлекает, — промолвил Элвуд. — Полицейский значок для них все равно что блестящая монета для обезьяны.
Патрульный, сидящий по другую сторону от Лиски, угрюмо посмотрел на Элвуда.
— Возможно, в предыдущей жизни он был орангутаном, — шепнула Лиска, потягивая кофе, который налила ей Чикс и который сразу напомнил о том, что пора сменить масло в “Сатурне”. — Судя по всему, расследование убийства Кертиса велось из рук вон плохо.
Элвуд пожал плечами:
— Его вел Спрингер — он иначе не умеет.
— Да, но я слышала, что там напортачил один патрульный. Здоровый бугай по фамилии Огден. Ты его знаешь?
— Боюсь, мы с тобой вращаемся в разных социальных сферах.
— Я бы больше боялась, если бы мы вращались в одних и тех же, — вздохнула Лиска, соскользнув с табурета.
Она направилась к задней стене, машинально отвечая на приветствия и не сводя глаз с Огдена. Он все еще не замечал ее, поглощенный разговором с невидимым ей собеседником. Лиска не могла разобрать слов, но беседа явно велась на повышенных тонах. Хорошо бы подобраться к Огдену сзади и застигнуть его врасплох, но закусочная была для этого слишком узкой. Наконец он увидел ее и выпрямился, едва не опрокинув стакан с апельсиновым соком.
— На вашем месте я бы пила сок с черносливом, — сказала Лиска. — Я слышала, эти стероиды плохо сказываются на потенции.
— Не знаю, о чем вы говорите, — отозвался Огден. — Я не употребляю сок со стероидами.
Ехидный ответ замер на губах у Лиски, когда она увидела наконец собеседника Огдена. Это был Кэл Спрингер собственной персоной и выглядел он таким виноватым, как будто его застукали с проституткой.
— Привет, Кэл. Интересная у тебя компания: якшаешься с парнем, который угробил твое дело. Может быть, люди ошибаются на твой счет и ты действительно такой тупой, каким кажешься?
— Почему бы тебе не заняться своими делами, Лиска?
— Тогда я не была бы детективом, — заметила она. — Слушай, Кэл, я пришла не за тобой. Просто это скверно выглядит, а ты должен думать о таких вещах, если хочешь заделаться политиканом.
Спрингер отвернулся к окну, но там было не на что смотреть: зеркальное стекло запотело от дыма, пара и горячего дыхания.
— Где твой напарник? — спросила Лиска. — Мне нужно поговорить с ним.
— Он в отпуске — две недели на Гавайях.
— Повезло ему!
Судя по лицу Спрингера, он предпочел бы две недели в аду этому разговору. Лиска повернулась к Огдену:
— Каким образом вы и ваш напарник оказались на месте гибели Фэллона?
Огден почесал макушку, белеющую между короткими волосами:
— Услышали вызов по радио.
— И случайно оказались рядом?
— Вот именно.
— Верно говорят, что дуракам везет.
Маленькие глазки Огдена походили на дробинки в тесте. Он расправил плечи.
— Мне не нравится ваше обращение, Лиска.
— Ах, вот как? — усмехнулась она, наклонясь к нему. — На полицейском эволюционном древе вы на несколько веток ниже меня. Если я захочу, то могу нагадить моим обращением вам на голову, и никто не станет слушать ваших жалоб. Зато если мне не понравится ваше обращение с вышестоящими по званию — а оно мне не нравится, — возникнет проблема. Так почему вы там оказались?
— Я же говорил — услышали вызов.
— Но Берджесс первым прибыл на место происшествия.
— Мы подумали, что он нуждается в помощи.
— Какой именно?
— Берджесс прибыл туда один. Ему нужно было обеспечить охрану места.
— Поэтому вы с Рубелом явились и все там истоптали. И только по счастливой случайности жертвой оказался сотрудник БВД, который занимался расследованием ваших трюков в деле Кертиса?
— Конечно.
Лиска озадаченно покачала головой.
— И каким только местом вы думаете? Хотите, чтобы БВД снова вами занялось?
Огден огляделся, сердито хмурясь.
— Мы ответили на вызов. Откуда мы могли знать, что жертва — Фэллон?
— Но когда вы об этом узнали, то остались и наследили по всему дому.
— Ну и что? Это ведь не убийство. Он покончили” собой.
— Вы не могли этого знать. И сейчас не знаете.
— Есть заключение медэксперта.
— Зрелище было неаппетитное, но вы не смогли удержаться, верно? Даже сделали пару снимков, чтобы посмаковать его с другими гомофобами?
Огден отодвинул стул и поднялся. Лиске пришлось шагнуть назад, иначе он бы просто отодвинул ее своей тушей. На его лбу вздулась вена, похожая на зигзаг молнии. Глаза были холодными и плоскими, как пуговицы. Лиска невольно почувствовала страх, что бывало с ней не так часто.
— Я не обязан отвечать вам. — Голос Огдена был тихим и угрожающим.
Лиска прямо встретила его взгляд. Она понимала, что тычет щепкой в быка, и, наверное, эта тактика была не слишком удачной, но, раз она ее выбрала, нужно продолжать в том же духе.
— Если вы напакостите еще на одном месте происшествия, Огден, то больше не будете обязаны отвечать никому. У вас просто отнимут значок.
Вена на лбу Огдена пульсировала, как в фильме ужасов; лицо побагровело.
— Эй, Огден, пошли отсюда.
Лиска поняла, что к ним, очевидно, направляется его напарник Рубел, но не повернулась, опасаясь становиться спиной к Огдену. Она буквально ощущала бешеную злобу, вырывавшуюся из него с каждым выдохом. Ей припомнились фотографии мертвого Кертиса. Убийца был одержим такой же дикой яростью, расколов ему череп, словно тыкву.
На них уже начали обращать внимание. Кэл Спрингер встал и двинулся к выходу, едва не столкнувшись с Рубелом.
— Пошли, Огден! — снова приказал Рубел. Огден наконец посмотрел на него, и чувство напряжения сразу исчезло. Лиска облегченно вздохнула. В этой паре Рубел, безусловно, выглядел более презентабельно. Темные волосы, гранитная челюсть, сложен, как Давид Микеланджело. Когда Рубел вел своего напарника к выходу, Лиска поняла, что в их дуэте он является мозгом. Сейчас Рубел спасал Огдена от неприятностей, как в тот день в доме Фэллона. Лиска вышла за ними на улицу.
— Эй, Рубел! — окликнула она. Он повернулся и уставился на нее.
— Мне нужно побеседовать с вами наедине. Приходите в конце смены в отдел убийств.
Рубел не ответил. Выражение его лица не изменилось. Они с Огденом зашагали дальше, занимая весь тротуар.
Лиска подумала, что, если бы смерть Энди Фэллона не признали несчастным случаем или самоубийством, Огден был бы одним из первых в списке подозреваемых. Возможно, он был не так уж глуп, раз появился столь вовремя на месте происшествия. Ответ на вызов дал ему возможность абсолютно законным способом оставить свои отпечатки пальцев в доме Фэллона.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44