Он уселся в кресло, стоявшее в углу, и молча кивнул, давая понять, что можно начинать урок.
Флер с Памелой немного почитали, а потом занялись арифметикой. После чего принялись рассматривать скатерть с вышивкой, которую Флер обнаружила в своем шкафу. Она объяснила девочке, как делаются такие вышивки, и сказала, что на следующем уроке поможет ей вышить цветок на носовом платке.
– А мне можно будет выбрать тот цвет, который захочется? – спросила Памела.
– Да, конечно, – улыбнулась Флер.
– А можно красные лепестки и голубые стебли?
– Можно даже пурпурные лепестки и желтые стебли, если пожелаете, – снова улыбнулась Флер.
– Но все будут смеяться.
– Возможно. Но в любом случае право выбора – за вами.
Леди Памела нахмурилась и с недоверием посмотрела на гувернантку.
Флер же сняла со стены картину, на которой был изображен живописный ландшафт, и показала своей ученице, какие краски и тени использовал художник, чтобы получить желаемый эффект.
– Но выбор за вами, понимаете, – сказала она. – Ваша задача – изобразить все именно так, как видите вы. Каждый человек видит по-своему.
– Я хочу, чтобы вы сыграли для меня на клавесине, – неожиданно сказала леди Памела.
Флер очень волновалась: герцог по-прежнему сидел в углу комнаты.
– А может быть, вы сами сядете за инструмент, а я дам вам урок? – предложила Флер.
Но леди Памела уже делала такую попытку и убедилась в том, что не может сыграть так, как Флер. Девочка поняла, что даже после нескольких уроков не научится играть на клавесине.
– Сядьте и сыграйте для меня, – сказала Памела.
– Скажите «пожалуйста», – напомнила Флер.
Ей очень хотелось, чтобы девочка выполнила ее просьбу, но она понимала, что Памела едва ли уступит.
– Поиграйте для меня, – настаивала девочка.
– Пожалуйста, – повторила Флер.
– Но это просто глупо, – фыркнула леди Памела. – Зачем вам мое «пожалуйста»?
– Тогда я пойму, что меня просят о чем-то, а не приказывают, – ответила Флер. – И буду знать, что меня уважают.
– Но это же глупо…
– Мисс Гамильтон, будьте так любезны, сыграйте нам на клавесине. Сыграйте, пожалуйста, – неожиданно раздался голос герцога.
Флер вздрогнула: она не слышала, как он поднялся с места и пересек классную комнату.
Дочь с осуждением взглянула на отца.
– Пожалуйста, мисс Гамильтон, – пробормотала она.
Флер на мгновение прикрыла глаза. Она готова была сделать что угодно, только не играть. И все же она села за инструмент и исполнила Баха.
– Теперь ваша очередь, леди Памела, – сказала она, закончив играть.
– Вы хорошо играете, – улыбнулся герцог. – Вы видели инструменты в гостиной и музыкальном салоне?
Флер видела инструменты, когда миссис Лейкок водила ее по дому, но не осмелилась к ним прикоснуться. Пианино в гостиной было гораздо лучше, чем то, на котором она играла в Герон-Хаусе А рояль, стоявший в музыкальном салоне, был просто великолепен.
– Да, ваша светлость, я видела их в день своего приезда.
– Пойдем, Памела, – сказал герцог, подавая дочери руку. – Мы послушаем мисс Гамильтон в музыкальном салоне. И не будем забывать слово «пожалуйста», не так ли?
– Да, папа, – кивнула девочка.
Флер прошла за ними по коридору к дальней лестнице.
Она по-прежнему ужасно нервничала и вместе с тем ликовала. Ей позволят играть на таком чудесном инструменте!
Следом за герцогом и Памелой Флер вошла в музыкальный салон, находившийся рядом с библиотекой. Затем подошла к инструменту и осторожно прикоснулась пальцами к клавишам.
– Пожалуйста, мисс Гамильтон, – сказал герцог и сел вместе с дочерью за спиной Флер.
Она заиграла Бетховена. Сначала играла неуверенно, но вскоре ее пальцы привыкли к клавишам слоновой кости, и Флер, окончательно успокоившись, всецело отдалась музыке.
Музыка всегда была ее любовью, ее страстью; когда Флер садилась за пианино, она забывала обо всех своих горестях и обидах – в эти мгновения для нее существовала только музыка.
Закончив играть, она склонила голову и словно в изнеможении уронила руки.
– Папа, можно мне теперь проведать Тини? – раздался детский голос.
– Да, можно, – сказал герцог. – Попроси кого-нибудь из слуг проводить тебя. Но помни, что ты должна сказать «пожалуйста».
– Но ведь это глупо, папа.
Флер услышала, как дверь открылась и тотчас же закрылась.
– У вас талант, мисс Гамильтон, – сказал герцог Риджуэй. – Но вам не хватает практики.
– Да, ваша светлость.
– Если вы собираетесь учить мою дочь, то и сами должны играть безупречно. Вы будете полчаса в день заниматься с Памелой и час в день – для собственной практики.
– Где, ваша светлость? – спросила Флер, не оборачиваясь.
– Здесь, конечно.
Она коснулась пальцем одной из клавиш.
– Мне не разрешают здесь находиться, ваша светлость.
– Не разрешают? Кто именно? Нэнни?
– Нет, ее светлость.
– Вы в этом уверены?
– Да, ваша светлость.
– Вы будете проводить здесь полтора часа ежедневно.
По моему распоряжению. Я сам поговорю с ее светлостью.
Флер со вздохом поднялась со стула и молча взглянула на герцога. Он стоял так близко от нее, что она невольно отступила на шаг.
– Вы ведь прежде часто играли, не так ли? – проговорил герцог. – Что ж, будете играть и сейчас.
Она промолчала.
– Вы сказали Хаутону, что ваш отец умер, оставив долги?
– Да, ваша светлость.
– Вы в этом уверены?
– Да, уверена.
Флер не знала, какова сумма долга, но ей было известно, что отец действительно оставил долги.
– А ваша мать?
– Она умерла. Уже давно.
– И у вас больше нет родственников?
Флер прежде не умела лгать, но в последнее время ей не раз приходилось это делать. Она отрицательно покачала головой.
– Чего вы так боитесь? – спросил герцог. – Не меня ли?
– Я сейчас должна быть с леди Памелой, ваша светлость.
– Нет, не должны, – возразил герцог. – Вы должны выполнять мои распоряжения, мисс Гамильтон. Памела – трудная ученица?
– Ее не приучили делать то, что ей не нравится, ваша светлость.
– А вы приучите, мисс Гамильтон. Только позаботьтесь о том, чтобы она не скучала.
– Мне больше всего хотелось бы видеть ее улыбку и слышать ее смех.
– А вы можете научить ее смеяться, мисс Гамильтон?
Мне еще не приходилось слышать, как вы сами смеетесь.
Флер молча взглянула на герцога.., и вдруг снова увидела его обнаженным – таким он являлся ей в кошмарных снах…
В этих снах он склонялся над ней и раздвигал ее ноги…
– Вы свободны, мисс Гамильтон, – с усмешкой проговорил герцог. – А я пойду на конюшню, чтобы побыть с дочерью.
– Да, ваша светлость.
Флер направилась к двери.
– Мисс Гамильтон…
Она остановилась, обернулась.
– Я сегодня наблюдал, как вы занимаетесь с Памелой, и должен сказать, что доволен вами.
– Благодарю вас, ваша светлость.
Флер вышла из комнаты и закрыла за собой дверь. С облегчением вздохнув, она направилась в свою комнату.
* * *
Отправив свою визитную карточку наверх, в один из номеров отеля «Палтни», лорд Броклхерст нервно расхаживал по холлу.
Он прекрасно понимал, что пока еще ничего не добился, хотя зашедший к нему накануне сыщик с Боу-стрит ужасно важничал и держался так, словно проявил чудеса изобретательности, занимаясь этим делом.
Список приглашенных в Уиллоуби-Холл разочаровал его.
Он знал только двоих из них, да и то не очень хорошо – во всяком случае, не настолько хорошо, чтобы отправиться в Дорсетшир вместе с ними без специального приглашения хозяев.
Конечно, он мог бы отправиться в Дорсетшир один – как окружной судья. Мог бы явиться в Уиллоуби-Холл, арестовать Изабеллу и доставить ее в Лондон, чтобы отдать под суд. Но в таком случае ее почти наверняка повесили бы. А его это совершенно не устраивало.
Да, он очень не хотел бы увидеть петлю на ее прелестной шейке.
Наконец лорду Броклхерсту доложили, что лорд Томас Кент готов принять его в своих апартаментах. Мэтью направился к лестнице.
Лорд Томас был на несколько лет моложе его, и они никогда не считались близкими друзьями, лишь изредка встречались в игорных домах и тавернах. Но с тех пор прошло много лет.
Лорд Томас, облаченный в длинный парчовый халат, ждал в гостиной. Он заметно возмужал, загорел – сыщик сообщил, что он только что вернулся из Индии, – и казался теперь еще более привлекательным мужчиной, чем прежде.
– Рад видеть вас, Брэдшоу. – Лорд Томас протянул гостю руку. – Ваш отец скончался, не так ли?
– Пять лет назад, – ответил лорд Броклхерст. – А вы отлично выглядите, Кент.
– И прекрасно себя чувствую. Я думал, что ни одна душа не знает о моем возвращении. Собирался сегодня объехать все клубы и оставить свои визитные карточки у каждой двери. Какой приятный сюрприз…
– Я узнал о вашем возвращении случайно, – сказал лорд Броклхерст. – Долго отсутствовали, Кент?
– Чуть более пяти лет, – ответил лорд Томас. – Когда неожиданно вернулся брат, мне пришлось убраться подальше. Может быть, слышали?
– Да, конечно. – Лорд Броклхерст деликатно откашлялся. – Неприятная история, Кент. Я прекрасно вас понимаю.
Лорд Томас пожал плечами:
– Не уверен, что оседлая жизнь мне по душе. А женитьба… Брак привязывает человека к месту. А что, Брэдшоу, наши леди все так же прекрасны, как прежде? И так же сговорчивы? Откровенно говоря, я ужасно соскучился по английским красоткам.
– Увы, они обходятся еще дороже, – с улыбкой заметил лорд Броклхерст. – Вы собираетесь домой?
– В Уиллоуби? – Кент громко рассмеялся. – Думаю, что это был бы самый неразумный поступок в моей жизни.
Ведь обстоятельства моего отъезда… Полагаю, брату не очень-то приятно видеть человека, который когда-то носил его титул. К тому же я был обручен с его нынешней женой. Хотя, возможно, стоило бы взглянуть на герцога Риджуэя.
– Старые обиды забываются, – сказал лорд Броклхерст. – Особенно ссоры между родственниками. Может, он будет рад видеть вас.
– Возвращение блудного сына и жирный теленок? – усмехнулся лорд Томас. – Я действительно чертовски голоден. А что, ресторан Уайта на прежнем месте?
– С удовольствием оплачу там завтрак, – улыбнулся лорд Броклхерст.
– Неужели? – снова рассмеялся лорд Томас. – Герон-Хаус приносит хороший доход? Вспоминаю те времена, Брэдшоу, когда мы оба не имели ни гроша. Что ж, завтрак завтраком, а вечером, может быть, отправимся куда-нибудь развлечься?
Теперь позвольте моему слуге налить вам выпить, а я пока оденусь.
Сидя с бокалом в руке, лорд Броклхерст в задумчивости смотрел на дверь, за которой исчез лорд Томас.
* * *
Стоя рядом с супругой в большом холле, герцог Риджуэй приветствовал гостей, прибывших в Уиллоуби. Потом, расхаживая по салону, беседовал с некоторыми из них. Время от времени поглядывая на Сибиллу, он невольно улыбался – она весело смеялась и, казалось, была счастлива. «Что ж, она имеет право на счастье», – думал герцог.
* * *
– У вас здесь хорошая охота, Риджуэй? – спросил сэр Эмброуз Марвелл уже за чаем.
– Мой егерь говорит, что оленей стало гораздо больше.
– А рыбная ловля? – поинтересовался Морли Тредуэлл.
Герцог вздохнул. Теперь было ясно, кого Сибилла пригласила в качестве своих близких друзей. Впрочем, именно таких гостей и следовало ожидать. Таких как, например, сэр Филипп Шоу. Про него рассказывали, что он почти никогда не бывает у себя дома: постоянно переезжает от одной любовницы к другой. И еще о нем в шутку говорили: когда сэр Филипп приезжает в гости, не стоит выделять ему на ночь отдельную комнату – все равно он окажется в спальне одной из дам, как правило, у самой хозяйки.
И тут герцог вспомнил, что Сибилла уже успела пококетничать с сэром Филиппом, во всяком случае, прогуливалась с ним под руку. Где, черт побери, она успела с ним познакомиться? Может быть, когда гостила у сестры? Что ж, она ведь часто ездила в гости без него, и он не возражал…
Герцог снова вздохнул. Неужели ему и на сей раз придется изображать ревнивого мужа, отстаивающего свои супружеские права? Это не только скучно, но и унизительно. К тому же ему ужасно надоело играть роль тирана, совершенно лишенного чувства юмора. Временами ему даже начинало казаться, что он действительно тиран.
А может, скрыться, может, уйти отсюда под благовидным предлогом? Но куда? Уроки наверху, без сомнения, уже закончились. Герцог был доволен, что мисс Гамильтон играла сегодня рано утром, когда у него была возможность послушать ее. Открыв дверь между библиотекой и музыкальным салоном, он слушал музыку, сидя за письменным столом. И сел так, чтобы гувернантка видела его. Иначе она могла бы подумать, что он шпионит за ней.
Она и в самом деле обладала талантом. Ее музыка в отличие от того, что он сам когда-то умел, была живой и бередила душу. Но вместе с тем и успокаивала. Успокаивала даже лучше, чем верховые прогулки.
Герцог прекрасно понимал, что гувернантка испытывает к нему отвращение – он читал это в ее глазах! Но он ведь не добивается ее расположения, ему достаточно того, что она учит Памелу и очень неплохо играет.
– Адам, мой дорогой…
Герцог услышал низкий женский голос и тотчас же почувствовал соблазнительный аромат духов. Перед ним стояла леди Виктория Андервуд, вдова, которая во время прошлого сезона решила, что они близкие друзья и могут, общаясь, отбросить все условности. Леди Андервуд мило улыбалась и кокетливо хлопала своими искусно подкрашенными ресницами.
– Адам, какой у вас замечательный дом, – сказала она. – Почему вы раньше меня не приглашали?
Она подошла к герцогу почти вплотную. Было очевидно, что леди Андервуд не считала его шрам безобразным.
– Шрам делает вас самым привлекательным мужчиной из всех, которых я знаю, – сказала она ему в прошлом году на одном из приемов, однако ей так и не удалось заманить его к себе в постель.
Герцог не раз задавался вопросом: почему же он не поддался ей? Конечно, леди Андервуд не красавица, но все-таки довольно привлекательная женщина. И близость с ней дала бы гораздо больше чувственных наслаждений, чем с мисс Флер Гамильтон.
Но герцог не хотел об этом думать и старался забыть о том, что произошло у него с мисс Гамильтон.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37