- Ты предъявляла претензии к нашей руководительнице, что она не думает об организации каких-нибудь курсов или занятий. Говорила, что в клубе совершенно нечем заняться. А тем временем Кристина подумала уже обо всем!
- Например, о чем же?
- А вот слушай. Сегодня вечером - собрание всех клубисток. У Кристины есть какой-то замысел, которым она хочет поделиться с нами. Речь идет о том, как оживить наш кружок. Приходи вечером и узнаешь тогда обо всем остальном. Ну, а пока будь здорова!
И Аниеля заторопилась навстречу молодому человеку в кепке, который, поклонившись нам издали, приостановился и ждал ее.
- Любопытно, что же это пани Кристина надумала? - рассуждала Луция по дороге. - Очень любопытно. Я предлагаю, что она пригласила какую-нибудь учительницу-пенсионерку преподавать нам уроки иностранного языка. А может быть, речь идет о популярных лекциях по истории или литературе?
Я сразу вспомнила о тяготении Луции к собиранию разных статей и заметок, сделанные ею папки с вырезками из газет и журналов, конспекты прочитанных книжек, весь тот довольно обширный багаж выхваченных урывками всевозможных сведений, которыми она стремилась возместить недостаток знаний, вынесенных ею из шести классов начальной школы и двухлетней школы поваров. Особенно интересовала ее поэзия, но любила она также и рисовать. Не было месяца, чтобы, отказывая себе в иных удовольствиях, не принесла она домой цветной репродукции с известной картины или хотя бы художественной открытки. Как настойчиво раздобывала она нужные ей книжки, когда хотела приобрести знания в каком-либо вопросе! Я обычно смеялась над этим и говорила: «Новая мания Луции!» А в глубине души удивлялась ей и завидовала. Меня бы не хватило на подобные усилия. Вместо того чтобы читать, я целыми днями гонялась по улице.
- Вот видишь, - сказала я, - если пани Кристина даст вам настоящую учительницу и вы начнете регулярно ходить на уроки, то ты сможешь сдать экзамены на малую катуру.
- Уж коль об этом речь, так я предпочла бы сдавать экстерном на большую катуру.
Я посмотрела на Луцию с недоверием, а она покраснела от волнения, которого не сумела скрыть от меня.
В течение нескольких следующих дней у нас в доме не было разговоров о клубе: Аниеля не приходила, а Луция была занята чем-то другим.
- Скажи, зачем тебе это? - удивленно спрашивала я Луцию, наблюдая, как ловко мастерит она из травы, соломы, моха и прутьев птичье гнездо величиною с берет. - Для кого ты всё это делаешь?
- Для музея.
- Не болтай глупостей. Этак ты, пожалуй, скажешь, что и этот аист из ваты - тоже для музея.
- Конечно.
Я этому, разумеется, всё равно не поверила, но мое любопытство достигло своего предела, когда я обнаружила, что готовое гнездо вместе с аистом куда-то исчезло из дому.
В субботу Луция сказала мне:
- Можешь пойти со мною в клуб.
И я сразу же охотно, не ожидая вторичного приглашения, согласилась.
И вот передо мною снова знакомые грязные стены с равнодушными японками, сильно засиженными мухами.
«А всё-таки пани председательница не позволила сделать ремонт, - подумала я. - Но почему? Плохой урожай на сахарную свеклу или еще что-нибудь?»
Однако через минуту заметила я и кое-какие изменения. Четыре старых кресла, привезенные неизвестно откуда, являли собою приятную новинку. Они были сильно потрепаны и издавали жалобный скрип под тяжестью каждого гадившегося, а терпкий запах пыли, исходивший от них, невольно рисовал в воображении чердак, заваленный всевозможной рухлядью, давным-давно никому не нужной.
Аниеля приветливо предложила мне сесть на одно из этих кресел. Но я отказалась от ее любезного приглашения, боясь испачкать платье, и предпочла занять место на стуле. В зале было десятка полтора девушек. Некоторых я уже знала, встречалась с ними раньше, однако ни одна из них не обратила на меня ни малейшего внимания. Зато все они сразу же начали зазывать к себе Луцию:
- Иди, иди сюда! Мы ведь тебя-то именно и ждем!
Аниелька, одетая в новое платье, скорчила пресерьезную, чрезвычайно важную мину:
- Очень любопытно, чем ты сегодня отличишься. Пани председательница сказала, что это будет проверка наших знаний.
- И вовсе не знаний. Здесь будет идти речь только о художественных вкусах, - возразила высокая сухопарая клубистка.
- Бедная Марыся! Ей нечем будет похвастаться, - засмеялась веселая блондинка. - Ну что ж, Марыся, ты чем хочешь отличиться?
Марыся из железнодорожного буфета неопределенно усмехнулась.
- Хм! А я вовсе и не ломала себе голову, - отозвалась одна из девушек. - Если бы я знала, что возьму первую премию, - тогда иное дело. А трудиться просто так, и за что - нет дураков!
«Следовательно, будут даже премии!» - подумала я с восхищением.
- Нужно приготовиться, - продолжала та сухопарая. - Сейчас начнется экзамен. Только пани экзаменаторши еще нет. Идем, Луция. - Она взяла Луцию под руку, и обе отошли в глубь зала.
«Луция ничего не сказала мне, что будет экзамен, - забеспокоилась я. - А если она завалит? Вот будет для нее удар! Видно, по случаю экзаменов все они так здорово сегодня приоделись: чистые блузки, тонкие чулки телесного цвета - это ли не шик! А Аниеля, так та даже накрасила себе губы!»
Мои размышления прервал приход пани председательницы. Она была в светлом костюме, свежая, элегантная. Аниеля сразу же бросилась к ней, взяла у нее портфель. Девчата поклонились издали и ожидали в молчании, что она скажет.
- Мои паненки! Начинаем! - весело объявила она. - Я очень тороплюсь на собрание, поэтому хочу, чтобы мы без лишних промедлений приступили к нашим экзаменам. Может быть, вы все пойдете пока в маленькую комнату и будете затем выходить из нее по очереди?
Весело толкаясь в дверях, девушки со смехом покинули зал. Я сидела в углу одна. В противоположном конце комнаты суетилась возле письменного стола пани председательница. Меня она не замечала. Я с любопытством смотрела на ее ловкие движения, когда она поправляла волосы, подкрашивала губы или закуривала папиросу.
«Ведь всё это она сама изобрела, - растроганно подумала я, - весь этот клуб. Какая добрая! Как видно, она очень любит девушек из бедных семей. Она хочет помочь им доучиться и поэтому устраивает для начала экзамен, чтобы проверить знания, которыми они располагают. А они, наверно, трясутся от страха: как бы не испортить дело. Бедняги!.. Когда они пополнят свое образование, что она, интересно, с ними сделает? Ведь просто так, на произвол судьбы не бросит же! Нет, конечно, не бросит. Завершив образование, все они, наверно, сдадут экзамены на аттестат зрелости, а тогда-то и выявится, которая же из них самая лучшая. А для той, наилучшей, она уж что-нибудь да придумает».
И, не сомневаясь, что наилучшей окажется Луция и только Луция, что учиться она будет с энтузиазмом и отлично сдаст экзамен, я вдруг почувствовала какую-то особую симпатию к графине, которая приходит с такой чистосердечной, бескорыстной и прекрасной помощью к нуждающимся паненкам. И разве можно после всего этого иметь к ней еще претензии за грязные стены клуба, за убогую обстановку, за скверную библиотеку, за старые комплекты «Голоса Кармеля», за спертый воздух «Клуба молодых полек»?! Это было так мелко и незначительно по сравнению с тем, что все девушки благодаря графине получат возможность учиться и выйти в люди!..
- Итак, прошу! Начинаем! - раздался голос пани председательницы.
Я села поудобнее и впилась глазами в дверь, ведущую в соседнюю комнату. Сперва из-за нее слышны были только смешки да перешептывания, но после того как пани председательница вновь пригласила: «Быстрее, паненки!» - дверь наконец растворилась.
Моему взору представилось какое-то странное, удивительное шествие. Девушки вышагивали по-гусиному медленно и солидно, а на голове каждой из них было что-то непонятное. Уланские каски, остроконечные клоунские колпаки, тюрбаны и фески, шутовские капоры с колокольчиками, венки - чего-чего только не понадевали на свои головы бедные клубистки!
Да, это был, оказывается, и в самом деле «смотр знаний и художественного вкуса», - как хотела того графиня…
Девушки, глаза которых ярко блестели от возбуждения, выстраивались в одну шеренгу перед письменным столом, а пани председательница молча рассматривала их, попыхивая папироской.
Но вот графиня нахмурила брови.
- Марыся, подойди, пожалуйста, сюда.
Из шеренги вышла Марыся. На ней была розовая блузка и синяя юбка, а на голове - огромная тиара из блестящей бумаги. Марыся остановилась возле письменного стола.
- Марыся, что это значит?
- Что, проше пани? - И без того круглые глаза девушки округлились еще больше, выражая чрезмерное удивление поставленным вопросом.
- Не прикидывайся глупенькой, Марыся. Я спрашиваю о твоем головном уборе. Что он означает?
- Корону, проше ясну пани…
- Не называй меня «ясна пани», - я как-то говорила тебе уже об этом. Какую корону?
- Ну, святого отца…
- Кто тебя подговорил на это?
- На что?
- Марыся! Прошу тебя не прикидываться!
Марыся смотрела с минуту на разгневанную пани, а потом спросила:
- А как пани хочет? Что, надо снять?
- Разумеется! - Руководительница гневно мотнула головой.
Марыся сняла тиару, пригладила волосы. Пани Кристина смотрела на нее с явным раздражением.
- Ты не ответила на мой вопрос. Кто тебя подговорил на этот маскарад?
- Какой маскарад? - апатично буркнула Марыся. - Пани велела - я и сделала.
- Как это так - я велела?!
Марыся вдруг словно очнулась от состояния апатии и сердито огрызнулась:
- Да так, пани велела, чтобы каждая придумала какой-нибудь головной убор. Что будет такой смотр. Я так намучилась, чтобы угодить пани, полночи на это потратила. Сначала хотела сделать что-нибудь кое-как, а потом… Ведь пани сама говорила, чтобы это было что-то особенное…
- Хватит, Марыся! Мы не желаем больше слушать этот вздор. Луция! Теперь твоя очередь. Хотим посмотреть что ты придумала.
Мне казалось, что я провалюсь под землю от стыда. Луция встала перед графиней Кристиной с гордо поднятой головой, на которой красовалось… гнездо аистов!! И в таком-то виде она осмелилась предстать перед пани председательницей! Мне хотелось плакать от злости, но я только закусила губы и ждала, что же будет дальше.
- Я вижу, Луция, что ты восприняла наш конкурс чисто юмористически, - сухо заметила руководительница.
Однако ее слова заглушили громкие возгласы и крики «браво!».
- Первая премия! Первая награда!
Девушки хохотали и обнимали Луцию. Недовольных было только трое: я (восторг девчат показался мне глупым, а сама Луция - навсегда скомпрометировавшей себя), пани председательница и Аниеля. Но Луция премию всё же получила: льняную салфетку с маленькой дыркой, выжженной папиросой, гребешок в пластмассовом футляре и книжку Коссак-Щуцкой «Блаженные».
- Пусть эта книжка положит начало твоей библиотеке, - сказала пани Кристина, вручая награду лауреатке.
Аниеля получила вторую премию - блокнотик в кожаном переплете. Однако мне это показалось несправедливым: элегантная пастушья шапочка, украшенная голубыми розочками и атласными лентами, заслуживала, по моему мнению, чего-то более значительного, чем вторая награда.
- Остались у нас еще четыре альбомчика с видами Татр, - сообщила пани председательница. - Распределим их как четыре равноценные награды. Впрочем, трудно сказать, кому они должны принадлежать по праву. В общем ведь все клубистки выступили на смотре весьма успешно. Можно смело утверждать, что наше мероприятие оправдало надежды.
Альбомчики с видами Татр были распределены. Однако вопреки тому, что говорила пани Кристина, мероприятие как-то не клеилось. Аниеля, обиженная тем, что не получила первой премии, перешептывалась в углу с несколькими девушками. После инцидента с Марысей у клубисток явно испортилось настроение. Они испуганно посматривали на пани председательницу, которая продолжала сердито хмуриться, и поспешно стаскивали со своих волос необычные головные уборы. Одна только Марыся продолжала сохранять полное спокойствие. Она уселась на стуле в отдаленном углу и равнодушно рассматривала собравшихся.
- Я предлагаю вам самим потолковать об итогах нашего сегодняшнего смотра. Свои предложения и замечания вы сообщите мне на следующем собрании, - сказала пани Кристина, поспешно направляясь к выходу. - А пока что я должна распрощаться с вами, паненки.
Когда председательница вышла, высокая сухопарая клубистка воскликнула:
- Вот это здорово! Луция получила первую премию за какой-то клок соломы и кучу мусора. Если бы я знала об этом заранее, то напялила бы себе на голову половую тряпку.
- А ты должна извиниться перед председательницей! - напала Аниеля на Марысю. - Ничего иного не могла придумать, как только эту вот тиару. Матерь божия! Подумать только - тиару!..
- Да она, наверно, не верит в папу римского, - засмеялась веселая блондинка. - А ну, скажи, Марыся, ты веришь в то, что папа римский - святой, а?
Клубистки смотрели с любопытством на лицо Марыси, покрывшееся румянцем.
- Она, видно, кошачьей веры, - начала Аниеля. - Сама как-то говорила мне, что по воскресеньям дрыхнет, вместо того чтобы идти в костел.
- Вот так да! И кто бы мог подумать, что среди таких благочестивых, набожных девушек - и вдруг кошачья вера! - рассмеялась хорошенькая брюнетка.
- А я возвращаюсь в деревню и больше не буду сюда ходить, - сообщила вдруг Марыся.
Смех моментально смолк. Луция спросила:
- Как это, Марыся, возвращаешься?
Марыся с минуту колебалась - отвечать или не отвечать, - но потом пояснила:
- Уволили меня с железной дороги. Потому что нас слишком много было в буфете.
Девушки посматривали на нее с сочувствием, и атмосфера сразу как-то разрядилась, стала благожелательной.
- А зачем тебе возвращаться в деревню? - буркнула какая-то клубистка. - Выкинули тебя из буфета, можешь идти нянькой или на кухню…
- Да, а если я не умею стряпать? Теперь, когда берут в дом работницу, так хотят, чтобы она всё умела: и стряпать, и стирать… У нас в деревне есть большие хозяйства. Там я скорее найду работу.
Марыся поднялась со стула и, неловко протягивая руку сидящей поблизости девушке, сказала:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36