— И, пожалуйста, не лги мне. Я все равно тебе не верю. Я прекрасно знаю, что ты влюблена в него, но все равно это грубо с твоей стороны — перебивать меня. Я только хотела сказать, что не стоит отчаиваться насчет вязанья… Вначале всегда легко сбиться со счета, но потом…
— Элизабет!
— Мариетта, перебивать — очень плохая привычка. Если бы Джордж Роберт или Джозеф осмелились…
— Я не влюблена в Мэтью! Как ты могла такое подумать! — снова перебила Мариетта.
— Все, с меня хватит! Или ты будешь вести себя прилично, или… — Элизабет быстро опомнилась: — О Господи, да что же это я? Разговариваю с тобой, как с Дроганами. Прости меня, Мариетта. Пожалуйста, прости!
Мариетта отложила в сторону вязанье и встала с кресла.
— Вам, наверное, лучше сейчас уйти, миссис Кейган. Я чувствую себя неважно.
Элизабет оторвалась от вязания.
— Я заметила, что в последние дни ты плохо выглядишь, но решила, что сейчас ты просто расстроилась из-за Мэтью, а кроме того, в вашем положении это вполне естественно…
— Миссис Кейган, — резко оборвала ее Мариетта, у которой действительно заныли виски, — я впервые в жизни сталкиваюсь с подобным нахальством! Вы могли бы поучить моего отца, как надо манипулировать людьми, хотя он в этом деле мастер.
— Мариетта, пожалуйста, успокойся, — мягко сказала Элизабет. — Вредно волноваться, когда… когда чувствуешь себя плохо. Не знаю, что произошло у вас с Мэтью… я ничего об этом не знаю, но, по-моему, нам нужно поговорить.
Мариетта испугалась, что сейчас начнет плакать. Она никогда не позволяла себе распускаться, но в последнее время… Она прижала пальцы к вискам.
— Нет, я не хочу говорить с тобой о маршале Кейгане. Я хочу, чтобы ты ушла.
Элизабет задумчиво посмотрела на ее руки.
— Я толком и не знаю, что было в этом письме. Джеймс только начал читать, как меня отвлекли дети. Но одно место особенно понравилось мужу, и я его слышала, где говорилось, что, — она подняла глаза на Мариетту, — Мэтью не отправят на пенсию, как он ожидал. Маршал Браун сказал, что ошибся, и извинился перед ним. Он просил его остаться на прежней должности. На любой срок. Думаю, что Мэтью вряд ли скоро вернется в Санта-Инес.
У Мариетты перехватило дыхание и задрожали губы.
— Прости, Мариетта.
— Глупости, — ухитрилась выговорить Мариетта, хотя лицо Элизабет расплывалось у нее перед глазами. — Это прекрасная новость. Я очень рада за маршала К… — Она судорожно всхлипнула. — И вы с мистером Кейганом, наверное, очень…
Мариетта зажала рот рукой и отвернулась.
— Пожалуйста. — Элизабет встала, обняла ее и отвела к кушетке, — не расстраивайся так. Я знаю, тебе сейчас трудно, но ты можешь навредить ребенку. Успокойся, я принесу тебе воды.
— Я не знаю, почему плачу! — сказала Мариетта, когда Элизабет вручила ей стакан и чистый носовой платок. — Я не хочу, чтобы он знал об этом!
— Ну, конечно, — мягко сказала Элизабет и погладила ее по спине. — Он поступил очень дурно. У тебя есть причины огорчаться.
Мариетта почувствовала, что все пошло прахом: и самоконтроль, которым она так гордилась последние две недели, и бравада, за которую прятались ее неуверенность и страх.
— Боже милостивый, Элизабет! Что я натворила? Что скажут люди? Я в ужасе!
— Чепуха, — заявила Элизабет и принялась энергично вытирать ее влажное от слез лицо носовым платком. — Все будет хорошо, я обещаю. Конечно, есть некоторые трудности, но мы их преодолеем. А теперь выпей воды, успокойся и давай поговорим как разумные люди.
Мариетта послушно поднесла стакан к губам, несколько раз глубоко вздохнула и взяла себя в руки.
— Вот так-то лучше.
— Лучше?! — с иронией повторила Мариетта. — Ты только посмотри на меня. Я ношу траур по мужу. — В ее голосе звучала неподдельная горечь. — Еще и года не прошло. Дэвид был так добр ко мне! Он мне дорог. А я предала его память, забыла все, что он для меня сделал. И во имя чего? Зачем? — На Мариетту с новой силой нахлынули угрызения совести, терзавшие ее каждую ночь. — Чем я отличаюсь от любой шлюхи?
— Пресвятые небеса! — воскликнула шокированная Элизабет. — Что ты говоришь? Я согласна, что неженатым людям не следует вступать в такие близкие отношения. И, конечно, я не оправдываю ни тебя, ни Мэтью, но я уверена: вы искренне любите друг друга, и вы не первые мужчина и женщина на нашей грешной земле, кто нарушает божьи заповеди. Конечно, жаль, что ребенок был зачат до свадьбы. Но что поделаешь? Любишь кататься — люби и саночки возить. Расплата не так уж и велика. Через пять лет никто в городе и не вспомнит об этой истории. Будь уверена: на ребенке это не отразится. Здесь по крайней мере имя Кейган вызывает уважение.
— Какая разница? Ни я, ни ребенок не будем носить это имя. Мэтью не любит меня и не захочет жениться. Я не собираюсь вынуждать его жениться на мне.
— Мариетта!
— Я не шучу, — твердо заявила Мариетта. — Я уже решила, что ничего ему не скажу о беременности. Мэтью не давал мне никаких обещаний, да я их и не просила. Почему ты считаешь, что он должен отвечать за последствия? Он боялся, что я забеременею, а я сказала, что вряд ли это возможно, так как с Дэвидом… — Мариетта вдруг совсем смутилась и умолкла.
— Я понимаю, — быстро промолвила Элизабет. Мариетта сидела с поникшей головой.
— Дэвид очень хотел ребенка. Все годы замужества я мучилась, корила себя за бесплодие… — Она прижала руку к животу, словно не веря, что носит в себе новую жизнь. — Мне тоже больше всего на свете хотелось ребенка. И я рада. Я буду любить его и сделаю все, чтобы он был счастлив.
— Но и у Мэтью есть право любить своего ребенка.
Мариетта встала.
— Нет, У Мэтью есть право делать то, что он хочет, то есть быть заместителем федерального маршала. Не надо обременять его нелюбимой женой и нежеланным ребенком.
— Понятно, — сказала Элизабет и деловито добавила: — Это несколько осложняет дело.
— Осложняет, — согласилась Мариетта.
— Ты ничего не скажешь Мэтью?
— Нет. Обещай, что и ты не проговоришься.
Элизабет молчала.
— Дай слово, Элизабет!
— Это неправильно! — заупрямилась молодая женщина. — Он должен знать.
— Тебе известно, как он любит свою работу! Неужели ты хочешь, чтобы он лишился ее?
— Не понимаю, почему Мэтью не может жениться на тебе и оставаться федеральным маршалом? Другим это как-то удается.
— Другим, но не Мэтью, — возразила Мариетта. — Вот почему он до сих пор и ходит в холостяках. Он не хотел жениться, а потом надолго бросать жену… Надолго или навсегда. Он считает, что это плохо.
— О!.. — Упрямство Элизабет значительно убавилось, когда, она поняла, что знает о Мэтью гораздо меньше Мариетты. — Господи, мне такое и в голову не приходило.
Мариетта снова села рядом с Элизабет.
— Я думаю, мне надо уехать из Санта-Инес.
— Нет! — категорично запротестовала Элизабет.
— Другого выхода нет. Если я уеду куда-нибудь, где меня никто не знает, можно будет сказать, что это ребенок Дэвида. — Мариетта судорожно сжимала и разжимала руки. — Деньги не проблема, у меня их много. Я недавно купила этот дом на собственные средства. Пока я оставлю его за собой, по крайней мере до следующего месяца. Надо подготовиться к отъезду. Жаль, конечно, что так вышло, ведь мое место некому занять. И мне очень хотелось помочь школьному комитету со строительством новой школы. Но ничего не поделаешь, я должна в первую очередь думать о своем ребенке.
— О Мариетта! — воскликнула Элизабет, чуть не плача.
— Я могу уехать в Европу, — продолжала Мариетта. — Там мало кто знает моего отца. Может быть, в Англию… Нет-нет, в Англии полно родственников мамы! Ну, тогда во Францию или в Италию.
— В Теннесси тоже хорошо, — грустно заметила Элизабет. — Пожалуйста, Мариетта, может, ты передумаешь и расскажешь обо всем Мэтью?
— Нет. Ни за что! Он сразу начнет настаивать, чтобы мы поженились, потому что так положено! Но такой брак мне не нужен.
— Но я уверена, что он тебя любит, — стояла на своем Элизабет. — Без сомнения, любит, раз… раз захотел близости.
— Иногда мне кажется, что ты всю жизнь прожила в монастыре, — сказала Мариетта, недоверчиво глядя на подругу.
Элизабет покраснела.
— Я знаю, что Мэтью, как и другие мужчины, склонен к пороку, но я уверена, что он питает к тебе глубокие чувства. Если бы ты видела его в тот вечер, когда он приехал в «Лос Роблес» и не нашел там тебя!
— Его волновала моя безопасность, и только. Наверное, Мэтью стало неловко оттого, что его задание выполняют братья Дроганы, и ему нужно было убедиться, что все закончилось благополучно.
— Это ему и так было известно. Он следовал за вами по пятам от самой Марипозы. Клянусь! — сказала Элизабет, заметив, что Мариетта потрясена до глубины души. — Мэтью говорил мне, что не выпускал тебя из виду ни на минуту. И только когда вы приехали в Санта-Инес, он отлучился ненадолго: зашел к шерифу Броудмену, а потом очень сожалел об этом. Потому что тебя увезли сюда, а не в «Лос Роблес», как он предполагал.
Мариетта не знала, что и думать. Значит, Мэтью не бросил ее! Хотя… Он просто продолжал выполнять задание независимо от своих чувств… Если, конечно, вообще испытывал к ней какие-либо чувства, кроме физического желания, разумеется.
— Маршал Кейган преданно служит закону, — с горечью сказала Мариетта. — Неудивительно, что начальство не хочет с ним расстаться.
— Мариетта… — В голосе Элизабет звучало искреннее сострадание. — Я уже говорила, я не знаю, что между вами произошло. Ну, то есть кое-что я знаю, ведь ты от него беременна. Но что бы там ни было, дай ему возможность все решить самому. Напиши ему. Напиши о том, что любишь его и собираешься уехать. Не говори о ребенке, просто дай Мэтью возможность ответить.
Мариетта чуть не расплакалась. Ну почему Элизабет не может ее понять? После смерти Дэвида и года не прошло, а она уже влюбилась в человека, который и знать ее не хочет после той безрассудной ночи. Она любит Мэтью, но не позволяет себе думать о нем, потому что слишком больно вспоминать все: как он с ней разговаривал, как смотрел своими прекрасными синими глазами, как ласкал — руками и губами…
— Нет. Незачем его напрасно беспокоить. Кроме того, — решительно заявила Мариетта, видя, что Элизабет уже открыла рот, — мне его письмо ни к чему. И не будем больше об этом.
— Очень хорошо. Если ты так настроена, значит, спорить бесполезно.
— Бесполезно, — согласилась Мариетта и вдруг посмотрела на Элизабет подозрительным взглядом: — А как ты догадалась, что я беременна?
— Может, ты и не заметила, но я и сама была в положении, и не раз. Это состояние мне очень хорошо знакомо.
Мариетта широко раскрыла глаза от удивления.
— О, а я-то считала, что пока не вырос живот… А еще кто-нибудь знает?
— Нет-нет, не волнуйся, — быстро успокоила ее Элизабет. — Я бы тоже ничего не поняла, если б мистер Двенадцать Лун и мистер Неторопливый Медведь не сказали, что ты стала просыпаться позже, чем обычно. Они боялись, что ты заболеешь, а Мэтью в этом обвинит их. Я обещала, что присмотрю за тобой. А потом я заметила, какая ты бледная, хотя сначала мне казалось, что это от тоски по Мэтью.
Мариетта пренебрежительно фыркнула, хотя первое время объясняла себе свое болезненное состояние точно так же.
— Но во вторник я сообразила, что тут кроется что-то другое. Помнишь, ты ушла с собрания и тебя вытошнило в кустах.
Мариетта вспыхнула:
— Я думала, что никто не заметил. По крайней мере я надеялась, что так.
— Никто и не видел, кроме меня. Вот тогда я догадалась, в чем дело. И какое совпадение!
Мариетта посмотрела на нее в полном недоумении.
— Когда я была беременна Джозефом, меня стошнило в тех же кустах. Странно, что они еще не засохли.
Женщины неудержимо начали хохотать. Они смеялись до тех пор, пока на их глазах не выступили слезы. Джастис и Либерти ворвались в дом, чтобы убедиться, что все в порядке, но это вызвало лишь новый приступ смеха. .Покачав головами, братья удалились, и только после этого Элизабет и Мариетта потихоньку успокоились.
Вытерев лицо мокрым носовым платком, Элизабет вздохнула. Мариетта улыбнулась ей — устало, но с облегчением.
— Какие мы глупые, — сказала Элизабет, добродушно улыбнувшись. — Раз уж ты так упряма, нам надо не веселиться, а продумать план действий.
Мариетта с чувством взяла ее руку. Никогда у нее не было такой замечательной подруги. И слава Богу, что она появилась именно сейчас!
— Ты поможешь мне? — спросила Мариетта.
— Конечно, — ответила Элизабет и сжала ее пальцы, стараясь подбодрить Мариетту.
Глава 17
Мэтью бесшумно подкрадывался к своей жертве. Проскользнув в темную конюшню, он стал медленно приближаться к деннику, в котором какой-то мужчина расседлывал лошадь.
Почуяв чужой запах, кони подняли головы и заржали, но мужчина не обратил на них внимания. Он тихонько нашептывал что-то своей лошади. Фермеры часто разговаривают со своей лошадью после длинного рабочего дня.
Мэтью мелкими шажками перебирался от одного денника к другому, пригибаясь, когда мужчина поворачивался в его сторону. Лошадь, которую мужчина расседлывал, тоже вдруг насторожилась и фыркнула.
— На что жалуешься? — спросил хозяин, потрепав ее по гриве. — Сейчас мы тебя почистим, и все будет хорошо. Знаю-знаю. Если бы Стэн не взял отгул, ты бы не имел дела со мной, но…
Присев на корточки у стены, разделявшей денники, Мэтью бросил камешек на деревянный пол. Мужчина замер. Услышав еще один глухой стук, он отложил в сторону скребок и насторожился.
— Что за?..
— А-а-а! — грозно закричал Мэтью.
Он вынырнул из темноты, обхватил мужчину за талию и повалил на пол. Ужас, исказивший лицо Джеймса, уступил место страшной ярости.
— Ах ты, пес проклятый! — закричал Джеймс Кейган, отталкивая от себя здоровяка-брата. — Что же ты делаешь? Седых волос у меня и без тебя хватает!
Очень довольный собой, Мэтью рассмеялся и взъерошил волосы брата.
— Нет у тебя седых волос, Джимми. Ты до сих пор выглядишь, как мальчишка! — Он протянул руку и помог ему встать. — Посмотри лучше на мою голову.
— Пес ты, — повторил Джеймс, потирая голову, которой стукнулся об пол.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29