И опять ожидал Игнатьев вопроса, как же так получается, что в итоге британцы сами кормят своих и наших врагов, и готовил ответ. Готовил сказать все, что накопилось в его душе за время общения в Париже. Все, что могли сказать своему государю, те окопные офицеры, что умирали «За Веру, Царя и Отечество» в грязных фронтовых траншеях. Но он опять не угадал.
— А, что думает Австрия?
— Я уверен, что ее руководители отдают себе отчет в том, что натворили, они также чувствуют, что их лоскутная империя не сможет сохраниться. Чехо-Словакия, Трансильвания, Хорватия, Герцеговина, Босния потребуют или уже требуют независимости. Империя может сохраниться только в том случае, если они одержат победу, поэтому ее правители так отчаянно цепляются за Германию. Франция и Англия не жалеют слов для тех народов, о которых я только что упомянул, а Италия требует установления естественных границ.
Снова и снова пытался граф Игнатьев вывести разговор на «союзников», на их более, чем странное поведение. Вот взять, к примеру, Австро-Венгрию. Боясь собственного распада, она готова предать своего германского союзника. Надо только дать гарантию ее целостности, и тогда появляется реальная возможность отколоть Вену от Берлина. Но как можно желать окончания ее военного сопротивления, одновременно предлагая частям Австро-Венгрии государственную независимость? А ведь англичане так и делают.
Но Николай, словно не слышал его. Он задумчиво смотрел куда-то поверх головы полковника и так же задумчиво продолжал разговор.
— Значит, война затянется? Что же будет с нашей бедной Россией? А Болгария?
— Ваше величество, Вам известны имевшие место переговоры и их провал. Болгария против нас.
— Болгария! Кто смог бы предположить, что Болгария осмелится напасть на Россию?
Император был разгневан и возмущен. Предательство болгар, всем обязанным России, выводило его из себя. Однако он быстро успокоился.
— Полковник, вы хорошо организовали вашу разведслужбу во время пребывания во Франции — сказал император — Этот путь усеян многочисленными шипами, но я знаю, что вы не отступите ни перед какими препятствиями.
— Ваше величество мне льстит.
— Вы — Игнатьев, и этим все сказано. А какие чувства питают союзники к России?
— Наконец-то! — мелькнуло в голове полковника.
— Очевидно, союзники не могут понять, какой тяжелый материальный и политический кризис переживает наш народ — продолжал царь — А может быть, союзники иногда не по своей воле создают нам трудности?
Игнатьев знал, что этот разговор будет. Более того, он к нему готовился, но сейчас, когда император задал вопрос, которого он так ждал, Игнатьев растерялся. Выложить всю правду сразу было просто невозможно — не поверит. Скажет, выпереутомились, возьмите отпуск, а про себя подумает — бред сумасшедшего. Информацию, как лекарство, надо дозировать.
— Франция всегда вела себя по-рыцарски. Что же касается Англии, то у меня было мало контактов с ее разведывательными службами, тем более с Интеллидженс Сервис, деятельность которой весьма сомнительна. У этой организации совершенно четкие и весьма специфические задачи, которые держатся в строгом секрете. Не придерживаясь никаких моральных соображений, она шпионит как за вражескими, так, и за союзными разведками; противодействует усилиям и тех и других в соответствии с секретными указаниями своего правительства. А во всем остальном — горько улыбнулся Игнатьев — руководители и офицеры британской разведки предельно вежливы со мной. Что касается Италии, то с ее стороны я получал ценную помощь.
— Вот сейчас он спросит, спросит — кричал внутренний голос полковника. Но он ошибся и на сей раз.
— То, что вы рассказываете, полковник, малоутешительно — император встал и быстро заходил по кабинету — Поговорим же теперь на другую тему, которая сильно ранит мое сердце.
— Сейчас я узнаю, почему он сидел, как на иголках — подумал Игнатьев.
Очень возбужденный, охваченный сильным и глубоким гневом, император расхаживал по кабинету. Граф также встал вместе с ним, поскольку никто не имеет права сидеть, когда стоит император.
— Садитесь, полковник, — милостиво разрешил Его величество, — а мне надо немного подвигаться.
Наконец он снова пристально посмотрел на полковника:
— Что вы думаете о слухах, циркулирующих в Париже, Лондоне, а также в иностранной печати, согласно которым я и императрица якобы хотим заключить сепаратный мир?
— Действительно, ваше величество, я слышал об этом, не придавая большого значения: мало ли какая ложь в ходу!
Лицо Николая исказилось. Он долго ходил большими шагами по кабинету, куря папиросу за папиросой. Наконец, немного успокоившись, он возобновил беседу:
— Императрица очень задета подобными инсинуациями. Это гнусная клевета. Я позволяю повторить мои слова всем, кто будет заговаривать с вами на эту тему. Слышите, всем. Русский царь и русская царица никогда не предавали своих союзников. Эти разговоры оскорбляют меня и императрицу и очерняют трон в глазах простого народа. Прошу вас, полковник, по возвращении во Францию провести глубокое расследование, чтобы узнать источник этих слухов. Используйте все ваши связи и не останавливайтесь перед любыми расходами, чтобы добиться результата. Я хочу, решительно хочу, чтобы, узнав это, вы прекратили распространение слухов порочащих меня и императрицу. Николай остановился и совершенно спокойным тоном произнес, глядя на графа Игнатьева:
— Это крайне важно для меня, Павел Алексеевич…
Неслучайно именно в это время поползли зловещие слухи о предательстве России императрицей и ее окружением. Подорвать авторитет власти — наиважнейшая задача накануне ее свержения. Главное оружие — клевета. Все, что делал русский царь, всегда делалось им в интересах государства. Ни один русский царь не мог своими руками довести страну до полного уничтожения: он «помазанник божий» и призван заботиться о своем народе. Монарх мог ошибаться, действовать из ложно понятого им блага собственного народа. Одно было неизменно всегда — царя было невозможно купить или запугать. Царя можно было только обмануть, используя особенности его личности, чтобы сам монарх мог создать такую ситуацию, при которой дремавшие в «союзном анабиозе» деструктивные революционные силы могли проснуться и начать уничтожение своей Родины. Это «союзники» и сделали, втянув Россию в войну. Они это делали, обескровливая страну, не предоставляя ей помощи, требуя кровь и жизни русских солдат в виде ранних и плохо подготовленных наступлений. А потом в ход шла клевета …
Вкладывая в уста своих марионеток тяжкие обвинения в сепаратных переговорах и измене, англичане и французы сами обманывали русского царя, ведя их за спиной России. Молодой австрийский император Карл, взошедший на престол после смерти дряхлого Франца Иосифа, незадолго до русской революции, попытался завязать переговоры о мире. Предложения такие поступали ранее и Николаю II от германцев и австрийцев, со многих сторон, но всегда отметались им как занятие недостойное. О том, что русский царь вел сепаратные переговоры, говорили многие и слухи эти распускались с целью компрометации монарха и русской власти. Однако ни разу не было представлено реальных доказательств этого. Он был не так воспитан, этот последний русский государь, чтобы предавать своих соратников по Антанте.
Поэтому Австро-Венгрия и пыталась теперь стучаться в западные, а не восточные двери. И ошиблась дверью. Понятное дело, что Англии и Франции мир был не нужен. Такой мир, в котором, Россия была сильной и неделимой, а Австро-Венгрия не усеяла своими отделившимися кусками середину Европы. Тем не менее, тайные переговоры Австро-Венгрии с Францией, Англией и Италией длились весь март семнадцатого. Россию о них никто не информировал, что само по себе было прямым предательством. Правда, на фоне заговора против монархии это выглядело невинной забавой. Вы уже догадались, что переговоры закончились полной неудачей — «союзники» отвергли предложение кайзера Карла и предпочли затянуть войну на полтора года и погубить еще миллионы жизней. Министр иностранных дел Временного правительства Милюков узнал о них только несколько лет спустя, уже после войны, из мемуарной литературы. Николай II так об этих переговорах и не узнал, но обманывать его постоянно было невозможно. Рано или поздно, по политическим векселям пришлось бы платить. Чтобы этого не случилось, вступала в силу первая часть «союзного» плана — Революция.
Однако вернемся в морозный февраль. В исторической литературе все даты Февральской революции обычно даются по старому стилю (собственно говоря, по новому стилю она уже Мартовская), будем этому правилу следовать и мы.
Все сходилось в одной точке: интересы наших предателей-«союзников», интересы внутренних заговорщиков. Для врагов России надо было немедленно запускать в действие свой разрушительный план, затяжка могла привести к потере контроля над ситуацией. И руководство западных спецслужб дало своим агентам зеленый свет. Благо прямо накануне переворота у них появился абсолютно легальный способ находиться на месте будущих событий и корректировать свои планы прямо в Петрограде. Здесь проводится … очередная Межсоюзническая конференция! Официальная цель конференции не нова — координация действий. Неофициальная — последние приготовления к перевороту. Совпадение конечно чисто случайное : накануне устранения русской монархии, финансируемого и подталкиваемого «союзниками», впервые устраивается совет Антанты именно в русской столице . Пока генералы и дипломаты говорят о войне — заговорщики проверяют готовность к перевороту, дают последние инструкции и…деньги. Делегаты прибывают в русскую столицу 16 февраля 1917 года, уедут 20— го. Через три дня, 23-го февраля в Петрограде начнутся беспорядки.
Тщательно подготавливая свержение русского царя, «союзники» не скупятся на выражение своих дружеских чувств к нему, его просто душат в объятиях. Их лицемерие не имело пределов: к 1916 году император Николай II отмечен высшими наградами Франции, Англии, Бельгии и Сербии. Был русский царь и фельдмаршалом Великобритании, хотя это звание не имел даже английский король! Все это происходило в то время, когда участь империи Николая Романова была практически решена.
«Ни к одной стране рок не был так беспощаден, как к России, — писал лорд Уинстон Черчилль. — Ее корабль пошел ко дну, когда пристань была уже в виду. Он уже перенес бурю, когда наступило крушение. Все жертвы были уже принесены, работа была закончена. Отчаяние и измена одолели власть, когда задача была уже выполнена...».
После провала скоропалительной Дарданельской операции «союзников», Черчилль был отправлен в отставку. Теперь пришла пора отправляться «в отставку» и России…
Эта книга посвящена не революционным процессам в России, поэтому мы пройдемся по февральским и октябрьским хроникам вскользь. Нас революционеры и их действия интересуют в первую очередь своей связью с нашими «союзниками». Скажу сразу: прямых доказательств финансирования англичанами и французами февральской революции и заговора против русского царя нет. Есть огромное количество намеков, ссылок в различных книгах, наблюдений и логических выводов. Именно логика событий поступков и действий неопровержимо подтверждает, что именно они организовали и оплатили уничтожение русского государства. К этому выводу начинаешь приходить и анализируя общее поведение Антанты. Об этом кричат и последовательность организации мировой бойни, и ее результаты, где России было уготовано место среди побежденных, хотя она три года воевала на стороне победителей! Косвенным доказательством причастности «союзников» к разрушению русской монархии являются сроки наступления революции, столь удачные, сколь и внезапные для всех.
Не ожидали скорого развития событий думские заговорщики, готовившие дворцовый переворот, оказались не готовы помогавшие им генералы. Не подозревали о революции эсеры и большевики, сидевшие за столами уютных швейцарских кофеен и пивных. Не надеялся на нее в Цюрихе Владимир Ленин, не верил строкам Нью-йоркских газет Лев Троцкий, Иосиф Сталин не подозревал, что доживает последние дни своей ссылки. Спокойно садился в свой поезд русский император, с легким сердцем провожала его в ставку супруга. Будущие события знали единицы, те из сотрудников «союзных» спецслужб, кому было поручено организовать в столице Российской империи рабочие беспорядки.
Все должно было выглядеть так, словно события развивались сами собой и волны народного гнева потребовали смещения ненавистной монархии. Для этого нужны были беспорядки и беспорядки масштабные, способные сойти за народную революцию. Недовольная часть русской элиты была готова к действиям, но и ей не хватало повода. Керенский в своих мемуарах прекрасно определил их настроение: «Сцена для последнего акта спектакля была давно готова, однако, как водится, никто не ожидал, что время действия уже наступило».
И повод для недовольства людей был выбран безошибочный — хлеб. Продовольствия в России было в достатке — излишек хлеба, за вычетом собственного потребления и союзных поставок в 1916 году составил 197 млн. пудов. Но именно в феврале начались перебои в поставках. Очередная смута снова начиналась по сценарию 1905 года: демонстрации, войска, жертвы. С той только разницей, что в столице в 1917-м году стояли не отборные гвардейские полки, а их запасные части. К тому же только, что закончился призыв новобранцев, родившихся в 1898 году. Казармы были полны молодыми людьми 18 и 19 лет, которых из-за больших потерь призвали на службу ранее положенного срока. В случае столкновений с «народными» демонстрациями можно было смело предсказывать, что эти войска не будут эффективно бороться с бунтом.
Первый звонок русской трагедии прозвучал 18-го февраля: как и накануне «Кровавого воскресенья» на Путиловском заводе вспыхнула забастовка!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65