если соберется Гамзо ух
одить, не стану его удерживать и, коли пойдет, возвращать не буду. А когда у
йдет, постелю я себе и усну, а завтра, с Божьей помощью, напишу письмо Гергг
арду и Герде, и напишу им: ваш дом под надежной охраной. А насчет своего жил
ья мне бояться не приходится, потому что после взлома установил я новые к
репкие замки. И тут ушли мои мысли к жене и детям, что гостят в деревне, а раз
гостят они в деревне, то уже, наверное, спят, потому что деревенские рано л
ожатся. Да и я бы уже спал, если бы не Гамзо. А насчет Гамзо: все же удивитель
но, что он пришел сюда. И что бы он делал, если бы меня не застал? Протянул я р
уку и отвел лампу в сторону. Вышла луна и озарила комнату. Веки мои сомкнул
ись, голова стала опускаться. Напрягся я и открыл глаза: увидел ли Гамзо, ч
то я задремал? Увидел я, что он прикрывает кулаком рот. Стих я и подумал: поч
ему он прикрывает рот? Хочет сказать, чтобы я молчал? Я и так молчу. 6 т тяжес
ти мыслей отяжелела голова и отяжелели веки. Упала голова моя на грудь, и з
акрылись глаза.
Покоятся мои глаза и просят сна. Но уши не дают им уснуть, слышат они шорох
босых ног на полу соседней комнаты. Напрягаю я слух и слышу пение: ядл-ядл-
ядл-ва-па-ма, ядл-ядл-ядл-ва-па-ма. Сказал я себе: снова пришли сновидения.
Вошла луна и озарила мое лицо. Сказал я ей: мы знакомы, не вас ли я видал на о
ткрытке? И вновь раздалось пение: ядл-ядл-ядл-ва-па-ма. Озарила луна голос,
и в голосе возник женский облик. Сказал я себе: значит, правду говорил Грай
фенбах, когда сказал, что Гинат сотворил себе девицу. Однако почему так бо
льно моим пальцам? Открыл я глаза и увидел, что Гамзо стоит возле меня и жм
ет мне руку. Высвободил я руку и с удивлением посмотрел на него. Возвратил
ся Гамзо на свое место, сомкнул зрячий глаз, и тот уснул, но кривой глаз зап
ылал огнем. Подумал я: зачем он сжал мне руку, хотел, чтобы я услышал пение? З
начит, и впрямь было пение, наяву, а не во сне? И что за пение? Голос женщины, ч
то поет и пляшет в лад своей песне? Посмеялся я над самим собой, что вообра
зил себе девицу, созданную воображением. А чтобы отмести последнее сомне
ние, созрело у меня решение спросить Гамзо, что он думает об этом. Зажмурил
Гамзо свой кривой глаз вместе со зрячим глазом, и улыбка наслаждения раз
лилась на его лице, как у юноши, что внемлет словам возлюбленной. Трудно мн
е было прервать его. Опустил я взор вниз и затих.
Вновь зазвучал голос, но не пения, а речи. На каком языке? На ненашенском яз
ыке. Хотел я спросить Гамзо. Открыл глаза и увидел, что его кресло пусто. По
вернулся я туда и сюда, но не увидел Гамзо. Пошел я из комнаты в комнату, но е
го не нашел. Вернулся я на свое место. Прошло десять минут, а он не возвраща
лся. Я забеспокоился, не стряслось ли с ним что-нибудь. Сказал я себе: надо п
осмотреть, что с ним стряслось. Поднялся я из кресла и вышел в коридор и та
м не нашел Гамзо. Сказал я себе: подожду-ка я его в комнате. Прежде чем верну
ться в комнату, зашел я в предназначенную для праздника Кущей пристройку
, а там был вход в горницу Гината. Посмотрел я и увидел Гамзо, что стоял за дв
ерью. Удивился я: что он здесь делает? Появилась ладонь и коснулась дверей
. Еще не понял я толком, что я вижу, как приоткрылась дверь и из комнаты блес
нул свет. Потянулся я к свету и заглянул в комнату.
Свет луны озарял комнату, а в комнате стояла молодая женщина, в белых покр
ывалах, ноги босы, волосы распущены, а глаза закрыты. И человек сидел в ком
нате за столом у окна и записывал чернилами на бумаге все речи женщины. Ни
слова из ее речей я не понял и сомневаюсь, есть ли на свете человек, понима
ющий такой таинственный язык. И женщина говорила, а перо писало. Ясно было
, что человек, записывавший слова женщины, был Гинат. Когда он вернулся и к
огда вошел в горницу? Пока мы с Гамзо сидели в светлице Грайфенбаха, верну
лся к себе домой Гинат, а женщина, надо думать, вошла через окно. Тогда я и сл
ышал, как отворилось окно и раздались шаги босых ног. Столько нового явил
ось моему взору, что позабыл я про Гамзо и не заметил, что он стоит рядом. Но
Гамзо, ах, Гамзо странно повел себя, забыл приличия и вежливость, ворвался
в комнату и обнял женщину за талию. Этот скромник, посвятивший всю свою жи
знь жене, ворвался в чужой дом и обнял чужую женщину!
И тут все перемешалось, и я удивляюсь самому себе, что помню порядок событ
ий. Недолго они длились, но сколь продолжительными казались! Я стою с Гамз
о в прихожей Гината, и дверь его горницы полуоткрыта. Я заглядываю в комна
ту, что сияет от света луны. Луна сжалась, чтобы войти в горницу, а когда вош
ла в горницу, распространилась, и стала видна вся горница и все, что в горн
ице. Я вижу: женщина стоит посреди горницы, и молодой человек сидит за стол
ом и пишет. Внезапно бросился Гамзо и ворвался в горницу и обнял женщину з
а талию. Отвратила женщина от него лицо и воскликнула: о мудрец! Голос ее б
ыл как голос юной девы, что созрела для любви. Ответил ей юноша и сказал: ст
упай, Гемула, за своим мужем. Сказала Гемула: я ждала тебя столько лет, а ты г
оворишь "ступай, Гемула". Ответил ей юноша и сказал: он муж тебе. Сказала Гем
ула: а ты, мудрец Гидеон, кто ты мне? Сказал юноша: а я никто и ничто. Засмеяла
сь Гемула и сказала: ты никто и ничто. Ты добрый человек. Ты красивый челов
ек. Нет на свете красивее и добрее тебя. Оставь меня у себя, и я спою тебе пес
ню Грофит-птицы, что поет ее раз в жизни. Сказал юноша: спой. Сказала Гемула
: спою песню Грофит, и умрем. Гавриэль, когда мы с мудрецом Гидеоном умрем, в
ырой нам две могилы, одна подле другой. Обещай, что сделаешь. Закрыл Гамзо
ей рот ладонью и сжал ее изо всех сил. Попыталась она вырваться из его объя
тий, но он удержал ее и крикнул Гинату: знаешь, кто ты, ты Ц преступник во Из
раиле, даже греха с мужней женой не убоялся. Сказала Гемула: мудрец Гидеон
, не внемли ему. Не мужняя жена я. Спроси его, видал ли он мою плоть.
…видал ли он мою пло
ть… Ц в этой повести разлука и соломенное вдовство Ц всеобщий удел. Гам
зо и Гемула, Гинат и Гемула, Гюнтер и его подруга Ц всем им не дано найти те
лесной близости. Счастливая пора ханаанской древности, когда прорицате
ль Эдо назначал праздник и по всей земле гудел сплошной эйнам (что может о
значать и свободу плоти), эта пора ушла, и только луна может свободно перед
вигаться по очень ограниченному миру Ц миру, в котором жил Агнон.
Застонал Гамзо тяжким и горьким стоном и сказал: ты мне жена, ты мне
жена, ты мне жена, венчана по Закону Моисея и Израиля. Сказал юноша: ступай,
Гемула, ступай со своим мужем. Сказала Гемула: я тебе опротивела. Сказал юн
оша: Гемула, не опротивела ты мне, я лишь говорю тебе, что ты должна сделать.
Тут утратила она силы, и, не удержал бы ее Гамзо, Ц упала бы. Но Гамзо удерж
ал жену свою Гемулу и не отпускал ее, а взял на руки и понес, а мы с Гинатом с
тояли и смотрели вслед.
Обычным ходом идет луна и совершает свой путь в тридесять дней. Уже прошл
о тридесять дней с того дня, когда возвратил Гамзо жену из дома Гината. В э
ти дни не видал я Гамзо и не видал Гината. Гамзо я не видал, потому что он не
приходил ко мне, а я к нему и раньше не хаживал. Гината я не видал, потому что
после случившегося вышел он и ушел себе. Однажды встретил я его в арабско
й кофейне, сидел он с Эмрамом, сыном самаритянского первосвященника. Про
должения этой встрече не было, и я на ней не задерживаюсь. А еще раз нашел я
его в Гиват-Шауле, в мастерской по выделке свитков мудреца Гувлана и мудр
еца Гагина. Продолжения этой встрече не было, и я на ней не задерживаюсь.
Жена моя и дети вернулись из поездки, и вернулась вода в бочки, и баки, и тру
бы, и краны. Я сижу дома и редко выхожу и не знаю, как живет Гемула с Гамзо по
сле того, как он возвратил ее. А поскольку благо выше напасти, предполагаю
я, что помирилась она с ним, а с примирением вернулся к ней голос, и больше о
на не отказывает себе и в пении, и вновь ласкает ее голос, как голос Грофит-
птицы. Люб для Гамзо голос Гемулы, когда она запевает, превыше всех благ зе
мных. Почему же тогда положил Гамзо ладонь на уста Гемулы и не дал ей петь?
Все песни связаны друг с дружкой и переплетены друг с дружкой: песнь водн
ых источников Ц с песнью высоких гор, песнь высоких гор Ц с песнью птиц н
ебесных, а среди птиц есть птица по имени Грофит, и, как пробьет ее час поки
нуть мир сей, она взвивается головой в облака и голосом заводит песнь и, ка
к завершится песня, покидает мир сей. И все песни связаны с языком Гемулы,
и спела бы она песнь Грофит Ц вышла бы душа ее, и умерла бы она. Поэтому заж
ал Гамзо уста Гемулы и сохранил ее душу от погибели.
А я сижу себе дома и занимаюсь своим трудом, помногу ли, помалу. Сядет солн
це Ц оставляю я свой труд. "Вот благо и вот красота… трудиться под солнцем
", Ц сказал Экклезиаст, ибо пока солнце на свете, есть благо на свете и есть
красота на свете. А если остаются силы после работы, то я иду на прогулку, а
не останется сил после работы, сижу я перед домом или у окна и гляжу, как ух
одит день, и как приходит ночь, и как выходят звезды и укрепляются в небесн
ой тверди, и как подымается луна.
Луна и звезды еще не вышли. А небо светится само по себе, внутренним светом
, и серо-голубой, как созревшая слива, свет колышется меж небом и землей, и н
есчетные цикады стрекочут на весь мир. Неподалеку от моего дома нарастае
т шум деревьев в роще, точно лес в бурю и бурное море. Раздумываю я, не стряс
лось ли что-то на свете.
Так стоял я и глядел миру за спину, и от изобилия былых событий отвлек я гл
аза от происходящего ныне. Былое событие: история Гамзо и Гемулы. Приходи
т человек домой и не застает жены, идет к югу и переходит к северу, кружитс
я, кружится на ходу своем и наконец находит ее в дому, где он невольно оказ
ался. И все же дивится сердце мое. Я видел воочию, как унес Гамзо жену, а все
же кажется, что я лишь слыхал рассказ об этом, вроде рассказа того же Гамзо
о ночи плясок, когда Гади бен Гаим собирался умыкнуть Гемулу, но опередил
его Гамзо. Не найдешь картины, которой не предшествовал набросок. Так и с с
обытиями. Например, птица: прежде чем взлететь, она расправляет крылья, и о
ни отбрасывают тень. Посмотрит птица на тень, взмахнет крыльями и взлети
т.
Луна еще не вышла, но собирается выйти, и на небесах уже очищают для нее ме
сто. Облака, что сливались с небом, отделяются и уходят, а луна блестит и по
дымается. Блажен, кого ласкает, а не поражает свет ее.
Я снова задумываюсь о тех, кто отмечен луной. А от луны мысль переходит к д
елам, связанным и переплетенным с землей, а от земли Ц к людям, тем, которы
м освещает земля свой лик, и тем, кто кружится и исчезает, как ночные тени. Я
не имею в виду этой пары, что не нашла жилья, и не имею в виду тех, кто покину
л Страну Израиля, а когда вернулся, столкнулся с ее отчуждением, и не имею
в виду Грайфенбаха с женой, что отправились за границу отдохнуть от тяго
т Страны Израиля, имею я в виду всех тех, кто держится за эту землю.
Грайфенбах с женой собираются вернуться. Это рассказала мне их служанка
Грация, а она получила открытку от госпожи Грайфенбах. Да и мне это извест
но из открытки, которую они написали мне. А раз они должны вскоре вернутьс
я, пойду я посмотреть, как поживает их дом.
Их дом закрыт. Никто не вломился в него. Не знаю, у себя ли Гинат, или нет. Как
бы то ни было, окно, что впустило Гемулу, закрыто. Когда вернутся Грайфенба
хи в Иерусалим, все найдут на месте и в порядке.
Утром, когда взял я газету посмотреть, не пишут ли об их приезде, нашел я ве
сть, что умер доктор Гилат. Я не знал человека с таким именем и не задержал
ся на этом известии.
Но сердце мое дрогнуло, а коль сердце дрогнуло, жди напастей. Стал я прикид
ывать, а вдруг тут опечатка и «люди» вместо «наш» напечатали? Как пустишь
худые мысли в голову, они сами не уйдут. Снова взял я газету и увидел горды
й и недвусмысленный «люди» в имени покойника, но глаза, что видали "люди",
Ц видели «наш», как будто провалился «люди» и стал «нашем». Стало это мен
я беспокоить, встал я и вышел на улицу.
Посмотрел я на объявления на заборах и не нашел сообщения о его смерти. Ги
нат постов не занимал и в городе известен не был, а потому никто не стал бы
сообщать о его смерти в больших объявлениях. Но другим образом стало мне
известно, что он умер и как он умер.
Начну сначала. Брожу я по улицам и все думаю: если Гинат, почему написано Г
илат, а если Гилат, то почему щемит сердце. Повстречался мне старый Эмрами
, он шел, опираясь на свою маленькую внучку. Спросил меня Эмрами: идешь на п
охороны? Я кивнул и сказал ему: иду на похороны. Снова заговорил он: странн
ое это происшествие Ц женщина, что не вставала с постели, нашла свою смер
ть на крыше. Долго я глядел на него, пытаясь понять, что он говорит. Снова за
говорил он: неисповедимы пути Господни, и кто постигнет их? Человек риску
ет жизнью, чтобы спасти душу во Израиле, а в конце концов сам падает и разб
ивается. И вот мы не покойника провожаем в последний путь, но двух покойни
ков, провожаем жену Гамзо и провожаем доктора Гината.
Сказала Эдна, внучка Эмрами: в газетах этого не было, но свидетели рассказ
ывают, что прошлой ночью вышел один господин из дому и увидел: женщина вск
арабкивается на крышу. Полез он наверх, чтобы спасти ее от опасности, обру
шились перила, и оба упали и разбились. Так мы и шли, я и Эмрами и Эдна, и дошл
и до больницы, куда принесли тела Гемулы и Гината.
Больница была закрыта, и у ворот больницы сидел страж. Он поглядывал на пр
охожих и видел очами своего воображения, будто все просят у него разреше
ния войти, а он не разрешает. Но судьба подшутила над ним: никто не просил р
азрешения войти в больницу, все проходили в открытый дворик, где находил
ась мертвецкая.
Во двор выходила прачечная, где стирали вещи больных. Хоть и мала она, но к
мертвым щедра и гостеприимна. Рядом на шаткой лавке сидели три покойницк
их смотрителя, а еще один стоял за их спиной и крутил себе самокрутку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9