Луна была полна
, и весь город осиян луною. Кто видал такую ночь, не подивится, что меченные
луной покидают свои постели и бродят в лунном свету. Как дошли мы до Грузи
нского квартала, поближе к Дамасским воротам, попрощался я с ним и пожела
л ему найти свою супругу. Вынул он платок и утер глаза и сказал: дай-то Бог.
Сказал я ему: коль захотите связаться со мной, найдете меня дома, собираюс
ь я с утра вернуться к себе домой.

5

Я вернулся в дом Грайфенбахов и лег в постель. Сон навалился на меня, и я за
дремал и проснулся под шум колес поезда. Поезд на Гармиш остановился. Две
рь вагона открылась, и показались высокие горы и полноводные источники,
и раздался голос певца: ядл-ядл-ва-па-ма. Завлекло меня пение и потянуло н
а голос. Дверь передо мной закрылась. Появилась луна и укрыла меня. Я подми
гнул ей одним глазом, а она рассмеялась мне всем лицом. Поезда не было. Леж
ал я на своей постели в дому Грайфенбахов. Я повернулся на другой бок и укр
ылся одеялом с головой от света луны, лившегося мне в глаза. Думал я о мире,
закрытом пред нами, в котором мы не можем попасть туда, куда хотим попасть
, и только луна гуляет по всему свету и распевает: ядл-ядл-ядл-ва-па-ма.
Я пообедал в столовой в городе и вернулся к своей работе. Собрался выпить
кофе, но воды в кране не было. Я поднялся на крышу и проверил баки с водой. Ба
ки кипели на солнце, и капли воды на их донышке лежали крупой. Иерусалим в
те дни скуп был на воду. Оставил я работу и пошел в дом Грайфенбахов, потом
у что в дому Грайфенбахов был колодезь для сбора дождевой воды, как в стар
ых иерусалимских домах, где пили дождевую воду.
Много повидали иерусалимские дома. О каждом доме можно рассказать расск
аз, а тем более о первых домах, построенных вне крепостных стен.
Семьдесят лет назад взошел на Святую землю один из владетелей Галлиполи
Ц сеньор Гамлиэль Герон, дабыдожить остаток дней своих в Святом городе.
Не нашел он себе жилья по вкусу, затем что все евреи теснились в старых дво
рах в черте городских стен, и в каждом дворе проживало несколько семей, и в
каждой семье было много душ. Пошел он и купил себе две тысячи локтей земли
за городом, возле Дамасских ворот, и построил себе просторный дом и посад
ил сад. Далек был дом от населенных мест, и молитвенного собрания вблизи н
е было. Отвел господин Герон горницу для молитв и нанял людей, чтобы прихо
дили молиться. А в час кончины отказал он дом богоугодному обществу. Со вр
еменем понадобились деньги казначеям для уплаты военного налога, и зало
жили они дом. Несколько лет дом был заложен, а выкупать его они не собралис
ь и продали дом.
Продали дом одному германцу, по имени Готхольд Ганзикляйн, главе секты «
городящихся», что откололась от секты "Гемайншафт дер герехтен", а ту осно
вал Готтфрид Грайлих в городе Герлиц. Зажил этот Ганзикляйн с женой и тещ
ей в дому, собирал свою общину и проповедовал учение о трех истинных огра
дах, спасающих от горя и расширяющих границы души. Как-то ночью сцепились
между собой жена и мать жены Ганзикляйна. Откусила жена нос матери, чтобы
омерзела она мужу. Прослышали об этом люди, и от срама бежал Ганзикляйн из
Святой земли.
Пришли три горбуна-грузина Ц торговцы горохом. Купили дом и стали торго
вать горохом. Началась Великая война, и пришел Гамаль-паша и изгнал их по
подозрению в сионизме, потому что нашли оттиск "щита Давида" на их мешках.
После войны снял дом Совет представителей для своего товарища Георга Гн
аденброда.
Гнаденброд Ц буквально "хлеб милостыни". Так счелся Агнон с ответственн
ым общественным сионистским деятелем из числа нелюбимых партаппаратчи
ков. Утверждают, что речь идет о Хаиме Вейцмане, впоследствии первом през
иденте Израиля. Жена Вейцмана вела дневник во время визита в Палестину, и
з которого видно, что она получила мало удовольствия на Ближнем Востоке
и рада была вернуться в Англию.
Починили дом, и убрали мусор, и оживили сад, и огородили двор. Не успе
л въехать герр Гнаденброд, как появилась супруга его, госпожа Гиндляйн, и
сказала: не хочу жить в Иерусалиме. Они вернулись в Глазго, адом стал конто
рой. Ударило землетрясение и поколебало дом и крышу разрушило. Стоял дом
несколько лет без жильцов. Тогда пришел Герхард Грайфенбах и снял его, и п
очинил и улучшил, и провел свет и воду и прочие современные удобства. Жил с
ебе Грайфенбах с женой в дому несколько лет, и захотелось им съездить за п
ределы Святой Земли, чтобы отдохнуть малость от ее тягот, и я согласился п
рисматривать за домом, чтобы не пришли самозахватчики и не захватили дом
. Странствуют себе Герхард и супруга его Герда по заграницам, а я уже две н
очи живу в их доме.
Вдали от обитаемых мест стоит особняком дом посреди сада в ложбине и све
тится в лунном свете. Как дом Ц так и сад, и все, что в саду. Каждое дерево и к
аждый куст стоят в особицу и друг с другом не якшаются. Лишь луна не призна
ет различий: равно светит тому и другому.
Стою я у окна и гляжу в сад. Все деревья и кусты вздремнули и уснули, но меж д
ерев сада все слышнее шаг. Коль не поступь Гината, возвращающегося из стр
анствий, может, шаги Гавриэля Гамзо, ибо вчера, когда я провожал его, попро
сил я уведомить меня о состоянии его супруги, вот он и пришел уведомить ме
ня о состоянии его супруги. А может, это и не Гамзо, а невесть кто.
Светлая ясная луна не обманула меня. Приближался не кто иной, как Гамзо. По
шел я и открыл ему дверь и ввел его в светлицу. Взял Гамзо кресло и уселся. В
ытащил бумагу и скрутил себе самокрутку. Воткнул ее в рот, прикурил и сиде
л и курил и не обращал внимания на то, что я стою и жду от него вестей, нашел
ли он жену. Рассердился я на него и молчал сердито. Сказал Гамзо: а вы о моей
жене и не спрашиваете. Сказал я: если есть что рассказывать Ц расскажите.
Сказал Гамзо: и впрямь есть что рассказать. Неужто нет пепельницы в доме? П
ошел я и принес ему пепельницу. Провел он рукой, погасил окурок и положил в
пепельницу. Глянул на меня здоровым глазом и утер свой больной глаз, поте
р ладонью бороду, лизнул ладонь кончиком языка и сказал: думал я, что обжег
ся сигаретой, а сейчас вижу, что это укус комара. Тут есть комары. Сказал я: м
ожет, есть тут комары, может, нет тут комаров. Я, во всяком случае, от радости
дорогому гостю не ощущаю комариного естества. Почуял Гамзо то, что почуя
л, и сказал: нашел я ее, нашел, дома в постели нашел, спала она глубоким сном.
Подумал я в сердце своем: хорошо бы узнать, как нашел Гамзо свою жену. Но сп
рашивать не буду. Если сам расскажет Ц услышу, а если не расскажет Ц обой
дусь, чтобы не думал, что я слежу за ним. Время шло, а он молчал и, казалось, по
забыл об этом. Внезапно провел ладонью по лбу, как пробудившись ото сна, и
стал рассказывать, как пришел домой и отворил дверь и оглядел комнату, ка
к бы ничего не ожидая, и внезапно услышал дыхание. Решил он: оттого, что все
жена у него на уме, мерещится ему ее дыхание. Подошел к ее кровати и нашел е
е в постели. Чуть не выскочила душа его от радости. Не вернуло бы ее дыхани
е ему силы Ц упал бы и умер.
Сидел я и молчал в удивлении. Я же намедни сказал ему прямо, что возвращаюс
ь домой, а значит, что не буду этой ночью в доме Грайфенбахов, почему же он п
ришел? И еще больше дивился я, что оставил он жену одну-одинешеньку такой
лунной ночью, хоть и явила ему луна силу свою. Сказал Гамзо: удивляетесь вы
, что оставил я Гемулу одну. Сказал я: и впрямь удивляюсь я, что оставили жен
у одну. Подмигнул Гамзо не то живым, не то мертвым глазом и сказал: сейчас, д
аже если пробудится Гемула и встанет с постели, не пойдет бродить. Спроси
л я, не нашел ли он талисман. Сказал Гамзо: не нашел я талисмана. Сказал я: ка
к же вы покинули жену? Поклялась вам луна головой, что этой ночью оставит в
ашу жену в покое на ее одре, или превратили вы слово «луна» в покрывало из
льна, чтобы спалось лучше? В самом деле, почтенный Гавриэль, откуда у вас т
акая уверенность? Сказал Гамзо: нашел я лекарство. Сказал я: спросили лека
ря, и он выписал лекарство? Сказал Гамзо: лекарей я не спрашивал, не в моем о
бычае лекарей спрашивать, хоть они названия хворей и их признаки знают, н
е полагаюсь я на них. На кого я полагаюсь, на того, кто очистил все суставы П
исанием, ибо он нашел исцеленье для каждого сустава, и тем более для того,
в чем душа держится. Сказал я ему, Гамзо: значит, нашли вы такого человека, и
он дал Гемуле лекарство. Сказал Гамзо: лекарство было уже приготовлено. Д
ело было так: учился я в семинарии у рабби Шмуэля Розенберга в Инсдорфе. Пр
ишла к рабби женщина и рассказала, что живет у нее жилец, больной сердцем и
одержимый луной, и он каждый месяц в новолуние вылезает через окно на кры
шу и жизнью рискует, ибо, коль пробудится во время ночного хождения, может
быть, упадет и разобьется. Спрашивали лекарей, но лекарства не нашли. Сказ
ал ей рабби Шмуэль: возьми одежку потолще, окуни ее в холодную воду, пока о
на насквозь не промокнет, и положи ее перед кроватью жильца. Как он встане
т с постели, ступит ногами на холодную одежку Ц пробудится от прохлады и
вернется в постель. Так она поступила, и тот исцелился. Этой ночью и я так п
оступил, и я уверен, что, коль пробудится Гемула, Ц вернется в постель. Сид
ел я и дивился его речам. Если это Ц лечебное средство, почему раньше не в
оспользовался им Гамзо? Почуял Гамзо и сказал: вы дивитесь, почему я медли
л до сих пор. Сказал я: не удивляюсь. От преданности сверхъестественным ср
едствам не подумали вы о естественных. Сказал Гамзо: на это я могу ответит
ь двояко: во-первых, и волшебные средства тоже лекарства. Однажды я заболе
л в пути и вылечился с их помощью. Вернулся я в Европу и рассказал об этом о
пытным врачам, и они сказали мне: средства, которыми ты исцелился, это лека
рства, и раньше ими лечили, пока не нашли лекарства получше и не оставили т
е. А почему медлил я с этим средством Ц забыл я о нем по воле небес. Заступи
лся Господь за честь того праведника, которого я оставил и пошел учиться
у других учителей. А как я вспомнил об этом средстве Ц случай подвернулс
я, и вспомнил я. Сел я зашить прореху в одежке. Сидел я с одежкой в руках и вд
руг вспомнил то, что вспомнил. Вскочил я, окунул одежку в воду, а когда она п
ропиталась водой, простер ее у кровати Гемулы.
Сейчас, сказал я Гамзо, задам вам детский вопрос. Вы не застали меня дома и
пришли сюда? Сказал Гамзо: не был я у вас дома и сюда не думал приходить. Ска
зал я: однако пришли. Сказал Гамзо: пришел, но невольно пришел. Сказал я ему:
видите, почтенный Гавриэль, ваше сердце надежнее вас, оно привело вас сюд
а, чтобы исполнить обещанное и сообщить мне о здравии супруги вашей. Сказ
ал Гамзо: дело было так. Сижу я дома и вижу: спит Гемула. Сказал я себе: сейча
с, когда Гемула спит, схожу-ка я и навещу Эмрами. Проверил я одежку перед ее
кроватью, пропитал ее влагой и снова постелил и пошел себе. Иду я себе и ду
маю: Эмрами родился в Иерусалиме и вырос в Иерусалиме, сорок-пятьдесят ле
т жил вне Святой земли, и все, что он нажил за эти сорок-пятьдесят лет, с чем
он вернулся в родные места, это малая внучка и немного книг на иврите. Так
я рассуждал о нем, а потом мысль перешла к другим уроженцам Страны Израил
я, что спустились за ее пределы сорок-пятьдесят лет назад от опостылевше
й им жизни в Стране Израиля во имя жизни с достатком за ее пределами. Одни
преуспели, другие разбогатели, пришла беда, и лишились они всего и вернул
ись в Страну Израиля. Сейчас жалуются они и сердятся, что чуждается их стр
ана. Жалобы их я слышу, страданий не вижу. Внезапно раздается крик. Иду я на
крик и вижу, девушка говорит парню: милый Гюнтер, милый Гюнтер, ты жив? Не за
резал тебя араб? А дело было так: гуляли парень с девушкой по ложбинам вне
стен города, повстречался им араб и стал приставать. Прикрикнул на него п
арень и прогнал. Выхватил араб нож и пригрозил ему. Испугалась девушка: он
а была убеждена, что тот пырнул ее любимого. Так сбился я с дороги и внезап
но заметил, что стою я в долине. Стою я, дивлюсь: почему я тут оказался? Ведь
я собирался к Эмрами, а оказался вон где, у этого дома оказался. Вы, может, по
ймете, я не пойму, как и вечор не понял, почему пришел сюда. Сказал я ему и от
ветствовал: не так ли учили мудрецы наши: "Ноги несут туда, где суждено чел
овеку оказаться, только не всегда человек знает, зачем он там требуется". С
казал Гамзо: именно так Ц где человеку суждено быть, туда и несут его ноги
. Хочет он или не хочет, а ноги несут его. Меня часто спрашивают: как оказали
сь у тебя песнопения владыки Эдиэля. И вы спрашивали. И если вслух не спраш
ивали, наверняка про себя спрашивали. Сказал я: спрашивал я или не спрашив
ал, но вы мне не рассказали, как было дело. Сказал Гамзо: если желаете, расск
ажу. Сказал я: если желаете, расскажите. Сказал Гамзо: раз пришел я в одну де
ревню, а уйти никак не могу Ц не несут меня ноги, и все тут. Говорю я сам себ
е: чего ради задерживаться в такой захолустной деревне, где евреи немощн
ы в Учении и угнетены нищетой, кормятся впроголодь плодами земли и тем, чт
о скупают у иноверцев плоды дерев и продают купцам в городе. И у таких люде
й ты ищешь книги? Тем временем наступает суббота. Остановился я у корзинщ
ика, что плел корзины для смокв и фиников. Пошел я с ним в Дом молитвы, срубл
енный из потемневших от времени пальмовых стволов. Собрались там все при
хожане, разулись, зажгли глиняные лампады, и сели и прочли Песнь Песней, и
встали и прочли гимн субботнего дня, и сказали "Он милосерд", как в будние д
ни, и вознесли субботнюю молитву на свой лад, непривычный нашим ушам, но дл
я еврейского сердца привлекательный. Так и прочие их обычаи, которые вос
прияли они от своих отцов и праотцев, а те Ц от изгнанников иерусалимски
х, что изгнал Навуходоносор, царь Вавилонский, а они и основали этот Дом мо
литвы. Когда изгнал Навуходоносор сынов Израиля из Иерусалима, велел он
снять все жернова в Стране Израиля и велел водрузить их на плечи юношей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9