— Если ты не хочешь выходить замуж за него, ты всегда можешь сказать «нет».
— Да, но ведь мама так мечтает об этом…
Я согласилась. Ее мамаша всегда добивалась осуществления всякой своей мечты.
Я стала утешать Эсмеральду, сказала, что отец будет на ее стороне, что совершенно необязательно выходить замуж вопреки своим желаниям и чувствам.
За несколько дней до бала я получила очередные наставления кузины Агаты.
— Эллен, ты можешь очень пригодиться. Проследи, чтобы в столовой все были довольны угощением. Особое внимание уделяй леди Эмили, предупреждай любое ее желание. Я подыщу пару джентльменов, которым можно будет тебя представить, возможно, придется танцевать.
Я живо представила картину роскошного бала. Вот и Эллен, бедная родственница, в мрачном черном платье, чтобы, не дай Бог, ее не спутали с приглашенными дамами. «Эллен, скажи Уилтону, пусть подадут еще лососины» или «Эллен, вот тот пожилой мистер что-то сидит совсем одинокий. Пойдем, я тебя представлю. Может, он захочет потанцевать с тобой». И вот Эллен придется топтаться около этого старого подагрика, в то время как ее тело будет просто рваться в вихрь танца…
На самом деле все оказалось иначе. Не подтвердились мои опасения. Уже с самых первых минут около меня был Филипп Каррингтон.
— Значит, ты получила мои орхидеи, — сказал он.
— Твои?!
— Кто же еще, кроме меня, пришлет тебе цветы?
Я рассмеялась — некоторая фамильярность всегда нравилась мне в наших отношениях.
Танцевали мы вместе. Интересно, заметила нас кузина Агата? Хорошо бы! В танце мы двигались привычно и раскованно. Ведь сколько раз мы делали это.
— А ты знаешь, что сегодня я здесь лишь в роли бедной родственницы?
— То есть?
— То, что мне надлежит развлекать скучающих гостей.
— Прекрасно. Вот и развлекай меня. Я — самый скучающий.
— Ты… из семьи Каррингтонов… скучаешь, — усмехнулась я.
— Да я ведь только младший сын Каррингтонов.
— А сам Ролло здесь?
— Сам Ролло далеко. Вряд ли он здесь.
— Стало быть, ты — «гвоздь сезона»?
— Слушай, — сказал Филипп, — нам надо поговорить. Мне есть что сообщить тебе. Нет ли где-нибудь местечка потише?
— На этом этаже есть две маленькие гостиные. Их предполагается использовать сегодня для личных разговоров.
— Вот и пойдем туда.
— Стоит ли — тебе, а главное, мне? Орлиный взор кузины Агаты достанет меня всюду, если ей подвернутся стареющие джентльмены в качестве партнеров по танцу для меня.
— Повод, чтобы сбежать, есть.
— Ты шутишь? Нам уже не четырнадцать лет, забыл?
— Слава Богу, что не четырнадцать, я серьезно.
— Случилось что-то неприятное?
— Может, совсем напротив. Но мы должны поговорить, Эллен.
Мы расположились на канапе в маленькой гостиной, щедро украшенной цветами и зеленью.
— Эллен, — сказал Филипп, — я тут кое-что слышал. Ваши слуги делятся новостями с нашими, и наоборот. Эта публика осведомлена о всех домашних делах не хуже нас. А может, и лучше. По слухам, дело решенное, что тебя направляют гувернанткой к потомству пресловутой Оман Лемминг.
— Я же говорила тебе об этом.
— Я как-то сразу не поверил. Ты… гувернантка!
— Это единственное приемлемое занятие для девицы, достойно воспитанной и образованной, но без гроша.
— Но почему вдруг… после стольких лет?
— Кузина Агата тратила себя лишь на несчастного осиротевшего ребенка. Ребенок вырос, стал женщиной, которая должна сама себя обеспечивать, так что меня ласково, но твердо выпроваживают на все четыре стороны.
— Мы должны положить конец этой затее. Гувернантка — в семье этой бабы! Да она просто змея!
Я резко повернулась к нему. Страх перед таким будущим вдруг всерьез охватил меня.
Филипп взял меня за плечи, привлек к себе и засмеялся.
— Эллен, глупая девчонка, и ты думаешь, что я допущу это?
— А какие у тебя права распоряжаться моей судьбой?
— Самые лучшие права. Конечно, тебе не придется возиться с детками, этой матроны. Говорят, это не дети, а настоящие исчадия ада. Я всегда думал о том, что нам с тобой надлежит быть вместе, Эллен. Мы поженимся. Вот мое слово. Я всегда хотел этого.
— Ты… женишься на мне? Ты должен жениться на Эсмеральде. Все уже решено. По этому случаю и дают бал сегодня.
— Что за вздор!
— А вот и ошибаешься. Бал — в честь Эсмеральды, и я знаю точно, что в течение приема или сразу после него все надеются услышать известие о вашей помолвке.
— Как говорится, живи надеждой… Что же, «их», полагаю, ты говоришь о Лорингах, надежды оправдаются только частично. Помолвка будет — но с Эллен, а не с Эсмеральдой.
— Ты хочешь сказать, что сегодня собираешься объявить о нашей помолвке?
— Конечно. Я слаб до эффектов, ты же знаешь.
— А что скажут твои родители?
— Они будут в восторге.
— В восторге — принять меня в качестве?.. Ты смеешься.
— Я — нет, — серьезно заявил Филипп, — отцу ты нравишься. Говорит, ты такая веселая, а он сам любит веселье.
— А леди Эмили?
— И она будет довольна. Для нее мое счастье превыше всего.
— Может быть, но вряд ли они мечтали о такой невестке, как я.
— А вот тут ты ошибаешься. Я намекнул им как-то о своих намерениях, они полны поддержки и одобрения. Они считают, что со свадьбой не следует тянуть.
Я не могла в это поверить. Я даже растерялась. Филипп такой шутник. Конечно, он для меня близкий, самый лучший, не считая Эсмеральды, друг. Он всегда расстраивался, если кузина Агата не допускала меня на какие-то светские мероприятия. Все так. Но я не была влюблена в него все это время! Это я твердо знала, потому что мысль об их с Эсмеральдой браке нисколько не задевала меня. К тому же факт моего жалкого и ничтожного положения и величия Каррингтонов, внушенный мне кузиной Агатой, не давал мне даже подумать о возможности войти в эту семью в качестве жены, пусть даже Филиппа. А сейчас я пришла в восторг, но, увы, приходится признать, что не из-за Филиппа, который, конечно же, очень нравился мне, а из-за того, что само замужество могло означать, что не нуждаюсь я больше ни в каких местах гувернантки для выводка ужасной миссис Оман Лемминг, чьи отпрыски, уверена, были под стать ей. Но главное, наверное, меня воодушевил мой триумф. Выражение лица кузины Агаты в случае оглашения нашей помолвки вознаградило бы меня за многие годы унижений, и было неестественным, если бы я не радовалась этому. Что касается Эсмеральды, к которой я была искренне привязана, то вряд ли она расстроилась бы из-за этой новости. Она никогда не стремилась замуж за Каррингтона, более того, она утверждала, что Филипп ни во что не ставит ее с тех пор, как когда-то столкнул ее в Серпентин.
— Ну, похоже, ты лишилась дара речи, — сказал Филипп.
— Первый раз, насколько я знаю, мне сделали предложение.
— Эллен, нам с тобой будет легко и весело.
Взглянув на него, я подумала, что это правда.
— Ни разу в жизни не думала о тебе, как о муже.
— Что ж так? Я-то полагал это само собой разумеющимся.
— И никогда не говорил об этом…
— А вот сейчас говорю, — с этими словами он сжал мои руки и поцеловал меня.
— Ну, что теперь?
— Дай мне время подумать, — сказала я, — мне надо привыкнуть к этой новости.
— Застенчивой вдруг стала? На тебя это непохоже.
— Посмотри на ситуацию с моей точки зрения. Я явилась сюда сегодня, чтобы услышать о том, что Эсмеральда выходит замуж.
— За меня!
— Конечно, за тебя. Кузина Агата мечтала о зяте из семьи Каррингтонов. А свои мечты она обычно воплощает в жизнь.
— Ей придется пока обойтись мужем ее юной родственницы…
— …Которая ей седьмая вода на киселе.
— Впрочем, какое нам до нее дело?
— Ты мне все больше и больше нравишься!
Филипп крепче обнял меня после таких слов.
— Все будет просто здорово, Эллен. Отныне никаких бедных родственниц! Я как только услышал впервые о гувернантке, понял сразу, что надо действовать. Семья не против моего брака, они давно думали об этом. Им ужасно хочется иметь внуков, а пока не похоже, чтобы у Ролло появились дети.
— Почему?
— Ну… все не так просто. Его жена… немного странная. Я когда-нибудь расскажу все тебе. Но главное, все просто мечтают о моей женитьбе.
— Ты будешь очень молодым мужем.
— Ты будешь совсем молодой женой.
Постепенно я привыкала к этой мысли, и она очень даже нравилась мне. Филипп мой старинный друг — муж. Какие могут быть осложнения? Растерянность уступала место радости.
Филипп начал говорить мне, что он всегда любил меня, только раньше сам не понимал этого. Просто ему всегда было очень хорошо со мной. Приезжая на дачу в Сассекс, он прежде всего думал о том, увидит ли он меня.
— Славное было время, а, Эллен? — спросил он.
Потом он принялся мечтать о нашей будущей жизни. Нам придется много ездить по свету. Того потребуют его дела, которыми он собирался заниматься вместе с братом Ролло. Вот будет здорово, говорил он, когда мы отправимся в Индию, в Гонконг, он там продолжит отцовский бизнес, а я буду ему отрадой и подмогой; в Лондоне мы окажемся в гуще светских развлечений.
Он рисовал блистательные перспективы. В Лондоне мы обзаведемся недвижимостью, наш особняк будет недалеко от родительского гнезда. Меня он отправит к лучшим модельерам.
— Ты будешь просто умопомрачительна в соответствующих нарядах, — уверял он, — ты ведь настоящая красавица, Эллен, просто у тебя не было возможности воспользоваться этим.
— Кузина Агата настаивает на том, чтобы я не вылезала со своими способностями и достоинствами, — сообщила я ему, — я же из тех, кто не прочь их продемонстрировать.
— Ну и правильно. Бог ты мой, Эллен, все будет просто чудесно!
— Да, — согласилась я, — верю, что будет.
Он обнял меня, и мы вместе засмеялись.
— Нет, кто бы мог подумать такое, — пробормотала я потом, — ты меня столько дразнил!
— Это было проявлением скрытой любви, — весело откликнулся Филипп.
— Что, правда?
— Ты же знаешь. Я давным-давно собрался жениться на тебе.
— О, тайное решение. Настолько тайное, что удивило тебя самого, наверное. Ты ведь всегда был очень суров со мной.
— Это своеобразное проявление мужских чувств, моя прелесть.
— И мне будет за что превозносить тебя?
— Поживем — увидим.
Я была счастлива. Наши старые добродушно-задиристые отношения сохранялись, только теперь они обещали раскрыться с новых сторон.
— Ты знаешь, что берешь меня без гроша, сирую и бедную?
— Беру, какая есть.
— А мог заполучить получше, как Эсмеральда, например.
— Меня не соблазнишь деньгами. Беру Эллен — или никого.
Я обвила его шею руками и ласково и благодарно поцеловала. В этот момент как из-под земли возникла кузина Агата.
— Эллен! — В ее громовом окрике смешались изумление и негодование.
Я резко отпрянула от Филиппа.
— Что ты здесь делаешь? Это неслыханная неблагодарность. Я поговорю еще с тобой позже. И это в то время, когда множество гостей остались без внимания.
— Множество, да не все, — ядовито вставил Филипп. Ему всегда нравилось подначивать кузину Агату, в чем он неизменно преуспевал, потому что, пожелай она возмутиться его поведением, как бы она посмела это, учитывая, что он — Каррингтон?
— Пойду, посмотрю, где я могу пригодиться, — быстро сказала я. Мне захотелось поскорее исчезнуть, потому что я так до конца и не поверила в предложение Филиппа. Он попытался удержать меня за руку, но я выскользнула. Интересно, что он еще скажет кузине Агате? Потом я узнала, что, оставшись вдвоем, она высказала ему свои замечания о погоде, что, по ее мнению, было высшим пилотажем светского поведения, когда надо было сменить тему разговора или разрядить обстановку.
Я же была в смятении. Мельком увидев себя в зеркале, я заметила, что щеки мои пылают, глаза лучатся светом. Даже черное платье, похоже, было не таким уж дурным.
Тут меня пригласил на танец мистер Каррингтон и я нашла его общество очень приятным, так он был со мной любезен. Мы поболтали о спектакле, который недавно видели, а потом сели рядом немного отдохнуть. Почти сразу к нам подошел Филипп.
— Отец, она ответила «да», — сообщил он мистеру Каррингтону.
Тот, улыбаясь, кивнул, потом поцеловал мне руку.
— Я просто счастлив, — сказал он, — вы всегда казались мне замечательной девушкой.
— Мы объявим об этом во время ужина, — решил Филипп. — Кстати, это можешь сделать ты, отец. Только не мама. А то она забудет, кто же невеста, и я не успею оглянуться, как меня обвенчают с другой.
Зазвучал вальс. Мы с Филиппом закружились в танце свободно и естественно. Мы ведь сами себе всю жизнь устраивали танц-класс!
— Твоя кузина Агата смотрит взглядом Горгоны-Медузы, — доложил мне Филипп.
— Да пусть, — отмахнулась я, — никакая Горгона-Медуза не превратит меня теперь ни в камень, ни даже в гувернантку.
— Эллен, мне кажется, что ты наконец-то довольна жизнью и собой.
— Теперь я точно знаю, что чувствовала на своем волшебном балу Золушка.
— Я готов быть твоим Прекрасным Принцем.
— Он спас Золушку от черной работы. Ты спасаешь меня от кузины Агаты и достопочтенной миссис Оман Лемминг, которая во сто крат хуже.
— Вот-вот, и помни об этом, Эллен, все последующие пятьдесят лет нашей совместной жизни.
— Так, а потом?
— Потом благодарность твоя ко мне достигнет таких размеров, что ни о чем больше напоминать не придется. И это будет продолжаться последующие после пятидесяти двадцать лет.
— Так странно представить нас… старыми.
— Ну а вот этого никому не избежать, даже моей божественной Эллен.
— О Филипп! Я так счастлива. Жизнь кажется прекрасной, правда?
— Да ты только подумай о том, что мы сможем быть вместе, без няньки Грейндж, следящей за приличиями, без вечной спутницы Эсмеральды…
— Не надо говорить плохо об Эсмеральде. Признайся, ты к ней все-таки хорошо относишься, а мне она действительно дорога. И не забывай, что сегодня она лишается помолвки.
— Ну, не всерьез же об этом болтали!
— А почему нет? Ее хотели выдать замуж. Tвои родители мечтали о твоей женитьбе. Два семейства чародеев от бизнеса. Что может быть лучше такого альянса? А ты все испортил, предпочел, видите ли, бедную родственницу.
— Это ты все испортила. Кто же станет смотреть на Эсмеральду, когда ты рядом?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41