Обернувшись на звук, я увидела, как медленно начала открываться дверь. Я уже приготовилась к самому страшному, ведь твердо убедила себя, что кто-то готовится убить меня… Но за дверью оказался всего лишь Слэк.
— О, ты здесь, мисс Эллен, — прошептал он, — я так и подумал. Сюда раньше часто приходил один человек. Это неплохое местечко, когда у тебя неприятности или беды.
— Что за странные вещи ты говоришь, Слэк.
— Да нет, ничего такого, просто быть в этой хорошей комнате — хорошо.
— А что в ней такого особенного?
— Мисс Сильва часто сюда приходила. Приходила и садилась вот на этой скамейке, точь-в-точь как ты сейчас. Я глаза закрываю и прямо вижу ее на твоем месте.
— Моя мать тоже любила эту комнату. Наверное, здесь тихое прибежище.
— Что это такое, мисс Эллен?
— Прибежище — спокойное место, куда ты приходишь просто подумать о чем-то, когда не знаешь, как поступать в жизни, что делать.
— Ага, — согласился он, — точно. — Потом запнулся, нахмурил едва заметные брови. Похоже было, он хочет сказать что-то важное, но не может найти нужных слов.
— Да, Слэк? — полувопросом поторопила я его.
— Ты ведь по сторонам смотришь — следишь, да?
— Мы уже договорились об этом, Слэк. Но мне было бы легче, если бы я знала, за чем или за кем именно мне смотреть.
— Если станет тебе страшно, мисс Эллен, приходи сюда. А я не брошу тебя.
— Сюда? В эту комнату?
— Беги ко мне сначала, а затем сюда, да, вот в эту комнату. Я буду знать, где ты. Так будет легче.
Я внимательно посмотрела в глаза мальчика и подумала: а не правы ли люди, утверждая, что он немного не в себе?
— Но почему, Слэк?
— Будет лучше, — повторил он. — И мисс Сильве я это говорил.
— Значит, она приходила сюда.
— Да, мисс Эллен, она верила мне. И ты верь.
Он приложил палец к губам и почти неслышно вновь повторил:
— Сюда приходи. В эту комнату. Так будет лучше всего.
— Но почему? — не понимала я.
— Придет еще твое время.
Бедный парень. Наверное, он действительно не в себе.
— Не пора ли кормить голубей? — громко и почти весело спросила я.
— Еще пять минут есть.
— Ну зачем заставлять их ждать, — собираясь уходить, сказала я.
Слэк улыбнулся и повторил:
— Придет еще твое время.
Море хмурилось. Юго-западный ветер налетел неожиданно, и почти сразу расходились волны. Какую-то лодочку, болтавшуюся у причала, они грозили полностью захлестнуть. Я покинула бухту, по берегу которой бродила, поднялась на скалы. Дальше начинались заросли утесника, папоротника, мелкого кустарника. Среди зелени я нашла сухую кочку и присела на ней отдохнуть. Здесь на берегу думалось явно лучше, чем в замке.
На мне был плащ зеленоватого цвета, плотный, теплый, он так хорошо защищал от пронизывающего ветра. На солнцепеке, правда, я всегда снимала его. Сидя среди камней и зелени, я погрузилась в созерцание морской стихии.
К берегу маленькой бухты тем временем подплыла лодочка, в пену прибоя спрыгнул человек. Мне показались чем-то знакомыми его черты. Я стала вглядываться — определенно я уже встречала его.
Буквально через несколько минут раздался поблизости чей-то голос — и на песчаную полосу дикого пляжа вышел Яго. Он крикнул человеку, приплывшему в лодке:
— Как ты смел являться сюда? Что тебе нужно?
Ответа я не услышала. Голос собеседника Яго явно уступал по силе. Из своего зеленого укрытия я Заметила, что Яго очень сердит, почти взбешен. Где же все-таки я могла видеть его собеседника?
Когда стих на мгновение ветер, я разобрала слова.
— Мне надо с вами поговорить.
— Я не хочу тебя видеть, — сурово отвечал ему Яго, — ты прекрасно знаешь, что не имел права являться сюда.
Человек жестикулировал, что-то говорил, но порывы ветра вновь заглушили его слова. Потом вновь раздался голос Яго.
— Меня ждут дела. Я опаздываю. Как ты смел… явиться сюда. Ладно, а что…
И снова ветер. Они говорили серьезно, напряженно. Ничего не слышала я из-за этого ветра!
— Хорошо, — услышала я снова голос Яго, — сегодня вечером придешь. И чтобы никто тебя не видел. И не вздумай бродить по замку. Хотя постой… пожалуй, приходи в подземелья. Там никто нас не увидит. Ровно в девять будь у западной двери. Я спущусь к тебе. Но имей в виду — ты больше ничего не получишь! Ты просто зря теряешь время. Куда ты сейчас?
Человек что-то ответил.
— Вот и иди в свою гостиницу. И до темноты не высовывайся. А если что — пожалеешь, предупреждаю.
Яго повернулся и зашагал прочь.
Человек долго смотрел ему вслед. Потом огляделся по сторонам — скалы, кустарники. Я затаилась в своем зеленом убежище, меня-то он точно не заметил, но я… я увидела его лицо. И содрогнулась, узнав этого человека. Это был Хоули, камердинер из дома Каррингтонов, тот самый, что насторожил меня еще во время прогулки в Гайд-парке.
Я сидела лицом к морю, но не видела его. Что это означало? Какая связь могла быть между Яго и Хоули, — уверена, это был именно он, — человеком, который служил у Каррингтонов? Я даже вспомнила о горничной Бесси, которая влюбилась в него, и подумала о том, чем закончился их роман. Но больше всего я, конечно, размышляла о Яго.
Никакие объяснения, ни простые, ни сложные, не могли избавить меня от жуткого холодка в груди. Не удалось мне, как я надеялась, после приезда на Остров избавиться от всего прошлого: смерть Филиппа, Хоули, Яго и все остальные события — все это смыкалось в одну цепь.
Яго совершенно определенно негодовал по поводу появления Хоули. А сам Хоули? В его манерах было что-то одновременно и раболепское, и цинично жестокое. То, что он боялся Яго, было несомненно, но, с другой стороны, Яго так был возмущен и зол, что приходило в голову, а не опасается ли он сам чего-то? Яго, должно быть, знал, что Хоули собирается на встречу с ним, ведь они почти одновременно прибыли в бухту. А этой ночью Хоули ведено было спуститься в подземелья. Почему именно туда? Потому что Яго ни в коем случае не хотел, чтобы Хоули кому-нибудь попался на глаза в замке. А чьих глаз прежде всего стремился он избежать? Может, моих? Я встречала Хоули раньше, я знала, что он работал в доме Каррингтонов. А что скажет Яго, если узнает, что я уже осведомлена о приезде Хоули на Остров?
Куда ведут меня эти рассуждения, в отчаянии задавала я себе вопрос. Как может быть Яго связан с кошмарной трагической историей гибели Филиппа? Что ему известно о его смерти?
Филипп скончался от выстрела. Но не собственными руками был сделан тот выстрел. Я твердо уверена в этом. Ведь Филиппа я знала так хорошо, как только можно вообще знать другого человека. Филипп никогда бы не покончил с собой, а раз так, кто-то другой убил его. Но почему? Неужели Яго знает ответ? Я пребывала будто в кошмарном сне. Как вспышки мелькали перед глазами картины пережитого. Яго на музыкальном вечере у Каррингтонов… Он без приглашения явился туда, потому что знал, что там буду я. Он хотел незаметно познакомиться с семейством, в которое после замужества мне предстояло войти. Однако о Каррингтонах и без таких предосторожностей можно было все выяснить. Пустой особняк на площади Финлей… Зачем туда проник Яго? Объяснения его теперь меня уже не устраивали, слишком уж не правдоподобны они были.
А потом погиб Филипп. Самоубийство? Нет, это было не самоубийство. Это было самое настоящее убийство. Но Хоули? Что у него за роль? Что известно ему? Он приехал к Яго, они поговорили, и вот назначена встреча — в подземельях.
Предпринять теперь можно только одно. Я тоже должна побывать на этой встрече, только так, чтобы они не узнали об этом. У них состоится откровенный разговор, очень важный, я была уверена в этом. И я должна все узнать. Мне надо только незаметно укрыться в подземных коридорах, и тогда я, возможно, раскрою тайну, которая так опутала мою жизнь.
День тянулся бесконечно долго, вечер будто вообще не собирался наступать. К обеду я надела светло-коричневое платье из матового шелка, и, поскольку Яго постоянно спрашивал, где старинное ожерелье из разноцветных камней, я решила надеть его. Хотя, возможно, он и не обратит внимания. Наверное, мысли его заняты предстоящей встречей с Хоули.
Застегивая ожерелье на шее, я снова обратила внимание, как ослаб механизм замочка. Он держался, но ненадежно.
Ожерелье Яго заметил. За столом он даже оказал, что на цветном шелке оно особенно хорошо смотрится. Потом он заговорил о разнообразии камней, на которое так щедро здешнее море, и о том, что у него возникла идея организовать на острове цех по обработке и огранке морских «каменных сокровищ». Но все же я чувствовала, что голова его занята совершенно другим. Без десяти девять все встали из-за стола. Гвеннол и Дженифрай отправились в маленькую гостиную пить кофе. Яго к ним не присоединился, а я пробормотала что-то насчет письма, которое надо написать в Лондон.
В комнату свою я не поднималась, а сразу незаметно выскользнула на улицу и тихо и осторожно через внутренний двор подошла к западному входу. Внезапный ужас сковал меня, когда я подумала, что Хо-ули уже в подземелье и может заметить меня. Ночь была светлая, на темном небе висел идеально круглый серебристый диск луны. Жутким мерцающим светом были озарены древние стены замка. С замирающим сердцем открыла я тяжелые двери и начала спускаться по винтовой лестнице вниз, в подземелье.
Только один раз я была здесь. Это не то местечко, куда так и тянет наведаться. Более того, было здесь что-то неуловимо отталкивающее и страшное, так что даже в прошлый раз, когда мы с Гвеннол спускались сюда вместе, единственным желанием моим было как можно скорее выбраться на свет.
Я стояла теперь на круглой площадке, где со всех сторон были двери. Я вспомнила: за каждой из этих дверей — каменные мешки-камеры, где в былые времена хозяева Острова держали своих пленников.
Толкнув одну из дверей, я заглянула в темную клетушку. Под потолком — крошечное оконце с решеткой, куда проникает тусклый лунный свет, достаточный, однако, чтобы разглядеть земляной пол и сырые стены. Было холодно, стоял невыносимый смрад. И несмотря ни на что, я шагнула вперед, прикрыв за собой дверь.
Казалось, ждать пришлось целую вечность, но, должно быть, ровно в девять раздались гулкие шаги по винтовой лестнице. Я приникла к щелочке у дверного косяка. В слабом освещении фонаря я увидела Яго.
— Ты здесь? — громко позвал он.
Никакого ответа.
Я притаилась в своем убежище. Как отреагировал бы Яго, если бы обнаружил здесь меня?
Наконец послышались шаги.
— Так, пришел, значит, — заговорил Яго. — Итак, что означало твое послание с требованием встречи?
— Мне надо было увидеть вас, — сказал Хоули, — сейчас трудные времена. У меня долги. Мне нужны деньги.
— С тобой расплатились сполна, Хоули!
— Я не так много прошу. А для вас я ведь неплохо поработал.
— Да, поработал и получил за это уже. Все! В твоих услугах я более не нуждаюсь. Ты и так натворил невесть что, должен признаться.
— Все было не так просто, — начал объяснять Хоули, — я камердинером прежде никогда не был.
— Всякий опыт полезен, — заметил Яго.
— А потом те неприятности, которые возникли…
— В этом только ты сам виноват.
— Меня вообще могли обвинить в убийстве.
— Но не обвинили. Вердикт был вынесен иной — самоубийство, не так ли?
— Могло быть иначе. Подумайте только, сколько заданий у меня было: сойтись с той девчонкой, горничной, чтобы все знать о ее хозяйке, добыть для вас ключи…
— Для тебя это была детская игра, Хоули, не надо преувеличивать.
— Я бы не сказал, что это игра, когда погибает человек.
— А я бы сказал, что лучше надо было делать свое дело. Теперь послушай меня внимательно, Хоули. Ты хочешь причинить мне неприятности? Ты говоришь мне — плати, а то… Есть одно слово для таких заявлений — шантаж. Я в такие игры никогда не играл.
— Но не хотите же вы, чтобы девица все узнала.
— Вот-вот, что я говорил. Шантаж. Это не в моих правилах, Хоули, повторяю еще раз, такая игра не по мне. Известно ли тебе, как мы поступаем с нарушителями закона? С такими преступниками, как ты? Мы заключаем их в тюрьму… вот в этих подземельях. Место не самое лучшее; может, ты чувствуешь, какая тут обстановка? Видит Бог, Хоули, я запру тебя здесь, потом сообщу властям, и тебя будут судить как шантажиста. Понравится тебе это?
— Я все-таки думаю, что вам не угодно, чтобы все вышло наружу, мистер Келлевэй. Не хотите же вы… ваша юная леди…
— Я не хочу и не допущу другого, Хоули, — оборвал его Яго, — шантажа. Ты ведь рыскал сначала на по-бережье, так? Узнал, что мисс Келлевэй здесь. Набрался всяких слухов. Надеюсь, ты сам не станешь распускать новые, а? Но если ты думал, что шантаж твой удастся, что я испугаюсь, ты жестоко ошибался. Ну-ка припомни, что произошло в спальне Филиппа Каррингтона!
— Я только выполнял ваше задание…
От ужаса у меня подкосились ноги. Привалившись к стене, я непроизвольно теребила пальцами ожерелье. Неужели Филипп был хладнокровно убит человеком, нанятым для этого Яго? Но зачем? Ответ был ясен. Яго знал, что наследница Острова — я. Он не хотел, чтобы я выходила замуж за Филиппа, потому что хотел жениться на мне сам.
Разговор Яго и Хоули на секунду замер, мертвая тишина воцарилась в подземелье. Вдруг я услышала стук, будто что-то упало на пол.
— Что это? — встрепенулся Яго. — Здесь кто-то есть? Ты привел с собой кого-то, Хоули?
— Нет-нет. Клянусь, что нет!
— Надо посмотреть, — сказал Яго, — надо заглянуть в каждую из камер.
Я буквально приросла к стене. От ужаса я онемела, оцепенела, услышанное только что едва не лишило меня чувств. Однако поверить в это полностью я не могла. Вернее, не хотела верить, что Яго, который говорил мне о своей любви, окажется человеком столь страшным и зловещим.
Сейчас он найдет меня, затаившуюся в этом углу. И я потребую ответа. «Что все это значит, Яго? — спрошу я, — ради всего святого, объясни, оправдайся!»
Тут я услышала голос Яго:
— Держи фонарь, Хоули.
Пучок света направился в противоположную сторону каменных подвалов, и я выглянула из своей «норы». Они стояли ко мне спиной, осматривая другие камеры. Если постараться, то тихо и быстро можно выскользнуть отсюда, подумала я.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41