Если нужно, Шелби был готов сам отправиться в Байю-Бьенвеню и перевезти Оливию в город, как бы отчаянно она ни сопротивлялась.
По правде говоря, Сэмюэль сильно сомневался, чтобы англичане представляли опасность для Оливии. Ее покойный муж был испанским офицером, проходил службу в Пенсаколе, ныне занятой войсками Англии, союзницы Испании. «В руках врага она будет в большей безопасности, чем под моей защитой», – невесело подумал полковник.
Боль из-за измены Оливии не стихла и сейчас, спустя три года, а только превратилась из острой муки в постоянную смутную тоску. Сэмюэль не был уверен, сумеет ли не выдать своих чувств при новом свидании с неверной возлюбленной, и поэтому откладывал визит в Новый Версаль, успокаивая себя мыслью, что Оливия доказала свою способность выжить при любых обстоятельствах. Если уж дикие звери и краснокожие не причинили ей вреда, то и с англичанами как-нибудь обойдется.
Так размышлял Сэмюэль, пока шел по Ройял-стрит от штаба генерала Джексона к гостинице «Ла Марин», где обосновался Жан Лафит. Шелби успел высоко оценить мудрого и остроумного креола, хранившего верность выбранной им родине даже после того, как американская флотилия под командованием этого недоумка Паттерсона сровняла с землей прибежище Лафита на острове Баратария. Разумеется, Паттерсону не дано было знать, что Жана предупредили и он переправил в другое место больше чем на миллион долларов добра, прежде чем доблестный адмирал приблизился к острову.
Сэмюэль вошел в кафе, где обычно собирались пираты, и постоял у порога, выжидая, пока глаза привыкнут к полутьме; вскоре он увидел Лафита, которого легко было опознать по крашеным рыжим волосам. Высокий и статный лидер пиратов был безупречно одет и держался с большим чувством собственного достоинства. Завидев полковника, он жестом пригласил его пройти в отдельный кабинет в задней части помещения.
– Ты выглядишь, как всегда, прекрасно, – сказал Шелби, пожимая тонкую сильную руку, и присел за стол.
– Настоящий джентльмен не может выглядеть оборванцем даже во время войны, – улыбнулся в ответ Лафит. Он налил в стакан вина из личных запасов, придвинул к Шелби и сразу перешел к делу: – Моя разведка донесла, что Пэкинхэм собирает силы для наступления всего в шестистах ярдах от позиций Джексона у канала Родерика. У англичан двадцать крупнокалиберных орудий, с восемнадцати– и двадцатичетырехфунтовыми снарядами.
– А у нас всего двенадцать, да и меньшего калибра, хотя есть одна пушка с тридцатидвухфунтовыми. – Шелби задумчиво потер подбородок.
– Но зато, мой друг, из этих орудий стреляют наши ребята, – вмешался в разговор невысокий смуглолицый мужчина с орлиным носом и ослепительной белозубой улыбкой. Исполосованный шрамами Доменик Лафит был в отличие от младшего брата, красавчика Жана, совсем не хорош собой, но оба отличались острым умом, тонким чувством юмора, мужеством и хладнокровием в бою.
Шелби также не стал тратить времени на пустые разговоры и сообщил о желании Джексона встретиться с Лафитом, дабы обсудить проблему обеспечения отрядов милиции оружием и боеприпасами.
– Понял наконец старый вояка, что без нас ему не обойтись. – В голосе Жана Лафита слышалось явное удовлетворение. – Не сомневаюсь, что это британская артиллерия заставила генерала прозреть. – Жан сразу отдал необходимые распоряжения, и старший брат отправился их выполнять, а Жан обратился к Шелби: – Что ж, пошли поговорим с великим полководцем.
При встрече с генералом Жан Лафит был вежлив и любезен, а Джексон суров и мрачен. Он догадывался о тайном удовольствии, которое испытывал пират от того, что генерал вынужден обратиться к нему за помощью.
– Мой брат со своим отрядом уже занял позицию, – говорил Лафит, – и у них достаточно боеприпасов, чтобы огнем загнать англичан в воды Мексиканского залива.
– Так вы считаете, что англичане готовят нам новогодний сюрприз? – спросил Джексон.
– А вы, изучив обстановку, разве думаете иначе?
Джексон кивнул:
– Будь я на их месте, я бы атаковал, черт возьми!
– У них орудия более крупного калибра, но наши артиллеристы лучше. Пехота тоже не дрогнет, – сказал Шелби.
– Пускай только попробует дрогнуть, – угрюмо отозвался Джексон, проведя костлявой пятерней по стоящим торчком волосам. Первого января 1815 года состоялось первое сражение при дневном свете. Как и предсказывали пираты, вскоре оно перешло в артиллерийскую дуэль, в которой крупнокалиберные пушки англичан были подавлены более скорострельными и маневренными орудиями, огнем которых мастерски руководил Доменик Лафит. Сбылось и предсказание Шелби: американцы не дрогнули. Англичане даже не пытались перейти в атаку и были вынуждены оставить поле боя. Генерал Джексон мысленно согласился, что не зря пираты десятки лет успешно противостояли в морских сражениях королевскому флоту Великобритании, хотя вслух старый упрямец ни за что бы этого не признал.
В последующие дни генералы Пэкинхэм и Кокрейн продолжали концентрировать силы на узком отрезке твердой суши, ограниченном болотами на севере и рекой на юге. В свою очередь, многонациональные войска американцев еще глубже врылись в землю, за высокими брустверами, выстоявшими против огня английской артиллерии, и ждали решающего наступления.
Всю первую неделю нового года не прекращалась артиллерийская канонада. Никто из оставшихся на плантации в Байю-Бьенвеню не мог толком выспаться с тех пор, как стало известно о высадке английского десанта. Многие слуги, равно как управляющий, в ужасе сбежали, и в доме, кроме хозяйки и ее сына, остались только старая кухарка и две горничные. Отряд майора Виллера в полном составе был захвачен в плен во время ночного налета красных мундиров на соседнее поместье. Никто не оборонял Новый Версаль, и англичане могли его захватить в любое время без труда, но пока не спешили.
При звуках нового залпа Оливия зябко повела плечами и укуталась в плотный бархатный плед, который набросила в надежде спастись от ночной прохлады. Беспокойно заворочался и что-то пробормотал во сне Дэвид, и мать поспешила успокоить сына. В этот момент она услышала громкий стук копыт на дорожке у дома, подошла к окну, отодвинула кружевные занавески и выглянула во двор. Первым скакал Дарси, за ним полдюжины всадников, которых Оливия видела впервые. Видимо, Эдмонд приехал, чтобы отвезти Оливию с сыном в безопасное место, поскольку предположения Дарси о месте высадки английского десанта, к сожалению, оказались ошибочными.
Оливия взяла подсвечник, спустилась в переднюю и открыла тяжелую дверь.
– Эдмонд! Я так рада вас видеть! – начала она и запнулась. Слова застряли у нее в горле, когда спутники Дарси спешились и с саблями наголо ворвались в дом, едва не сбив с ног хозяйку. Они действовали четко, по-военному и принялись быстро осматривать помещение. – Кто эти люди? – Оливию охватило предчувствие неминуемой беды, по спине побежали мурашки. Сейчас Дарси ничем не походил на того улыбчивого, благовоспитанного молодого человека, с которым она познакомилась в приемной губернатора Клейборна.
Дарси ответил не сразу. С холодной улыбкой он смерил хозяйку дома взглядом с головы до пят, словно несмышленого ребенка, ляпнувшего очевидную глупость, и снисходительно бросил:
– Разумеется, английские солдаты, крошка. Естественно, не в полной парадной форме, но вполне боеспособные, как и надлежит образцовым британцам.
Оливия невольно отшатнулась, пораженная трансформацией обходительного клерка, неизменно старающегося угодить посетителям, в ощетинившегося шакала, скалящего клыки в предчувствии легкой поживы. На бескровных губах по-прежнему играла злая усмешка, но светло-золотистые глаза смотрели холодно. Дарси вынул подсвечник из безвольных пальцев Оливии и поставил на столик в передней. В мерцающем свете он казался выше ростом, сильным и грозным.
– Зачем вы привели вражеских солдат в Новый Версаль? – спросила Оливия дрожащим голосом. – Вы обещали, что нам здесь нечего опасаться.
– Так оно и есть. Вам нечего опасаться… англичан. Видите ли, я с ними заодно, поскольку всегда предпочитал быть на стороне победителей. Как только они возьмут Новый Орлеан, им понадобится помощь в организации управления новой колонией. На мой взгляд, нет лучшего кандидата на пост посредника между генералом Пэкинхэмом и гражданским населением, чем личный секретарь американского губернатора. Который к тому же уже доказал свою преданность британской короне, снабжая англичан чрезвычайно важной информацией.
– Предатель! Вас повесят, как только генерал Джексон загонит англичан обратно в море. – Оливия говорила с уверенностью, которой вовсе не чувствовала.
Пропустив мимо ушей эту угрозу, Дарси бросился наверх в спальню Дэвида. Ребенок плакал, засунув в рот большой палец. Дарси всмотрелся в пухлое личико ребенка, обрамленное черными кудрями, в огромные синие глаза с густыми ресницами и злобно процедил сквозь зубы:
– Ублюдок Шелби.
Кинувшаяся вслед за незваным гостем Оливия попыталась заслонить сына своим телом.
– Не пытайся отрицать! Я знаю, это отродье Шелби. Интересно, знал ли это твой покойный муженек? – Дарси помолчал, вопросительно глядя на Оливию. – А может, Рафаэля Обрегона и вообще никогда не существовало?
Как изготовившийся к прыжку зверь, он моментально учуял ее замешательство и торжествующе усмехнулся. А Оливия лихорадочно пыталась понять, чему так радуется Эдмонд. Да, как-то он было начал за ней волочиться, но без особого энтузиазма. Вряд ли он явился сюда с целью силой овладеть предметом былых воздыханий. «Это связано с Сэмюэлем и Дэвидом», – мелькнула догадка, и на душе похолодело. Стараясь казаться спокойной, Оливия взяла сына на руки и стала убаюкивать, пока он не перестал плакать, потом собралась с духом и спросила:
– Чего вы хотите, Дарси?
Он стянул изящные перчатки и принялся внимательно изучать ногти. Выдержав паузу, пояснил:
– Все чрезвычайно просто, моя дорогая. Тебе придется написать письмо под мою диктовку. Адресуешь его своему бывшему возлюбленному.
– Вы хотите убить Сэмюэля. – Оливия больше не сомневалась в этом.
– О нет, я не стану его убивать. Это сделают за меня англичане. Видишь ли, дорогая, за его голову властями Испанской Флориды назначено большое вознаграждение, и, кроме того, им весьма интересуются в связи с его темными делишками на канадской границе. Наш общий знакомый известен властям под разными именами: сэр Роджер Гордон, дон Эмилио Веласкес и так далее – словом, презренный солдат без военного мундира, шпион.
«Боже мой! Он прав! Все эти годы Сэмюэль носил гражданское, хотя служил в армии. А по законам любого государства…»
– Насколько я знаю англичан, – продолжал Дарси, словно подслушав мысли Оливии, – они обязательно отдадут его под суд военного трибунала. Англичане – большие законники и всегда действуют строго по уставу. Но потом его все равно повесят. В полном соответствии с духом и буквой закона.
– Сэмюэль абсолютно безразличен ко мне. Он никогда не откликнется на мою просьбу, как бы я его ни нашла.
– Ошибаешься, милочка. Если попросишь, он всенепременно тебя послушается.
– Ничего я не буду писать, – отрезала Оливия. Она хотела выиграть время, найти какое-то оружие, но с Дэвидом на руках чувствовала свою полную беспомощность.
Дарси выхватил из кармана жилета небольшой пистолет с такой легкостью, будто достал табакерку:
– Нет, милочка, снова ошибаешься. Обязательно напишешь… Если, конечно, тебе дорог твой сын.
– Вы с ума сошли! – Оливия положила Дэвида в постель, где он снова зашелся плачем, и загородила сына собой.
– Вполне возможно, – холодно ответил Дарси. – А теперь садись за вон тот прелестный секретер и начинай сочинять, а я обещаю помочь.
Ранним утром 8 января Сэмюэль сопровождал Джексона в инспекционной поездке по оборонительным рубежам. Они задержались на тринадцатой батарее, где невозмутимый Доменик отдавал последние распоряжения своим подчиненным. Сквозь дымку густого тумана, застилавшего окрестности, мигали огни костров. Почуяв аромат свежего кофе, генерал проворчал:
– Ваш кофе пахнет получше того мутного варева, которым меня потчуют в штабе. Небось контрабандный?
– Охотно допускаю, – пожал в ответ плечами Доменик, протягивая дымящуюся кружку генералу.
Генерал допил до дна, крякнул и не удержался от похвалы:
– Если бы мне приказали взять штурмом врата ада, я бы не сомневался в успехе, если бы вы, сэр, были под моей командой.
– Жан командует по соседству артиллеристами с борта корабля «Каролина». Совместными усилиями два брата вывели из строя добрую половину английских пушек, – вставил Сэмюэль.
– Так держать, полковник, и только так, пока мы их в землю не зароем, – жестко сказал Джексон. – Я должен выразить благодарность вашим друзьям. Они не только поставили нам орудийные боеприпасы, что позволило разнести англичан в пух и прах, но и передали ружья отрядам милиции из Кентукки и Теннесси, а там нашлись ребята, которые умеют стрелять метко. – Генерал довольно хмыкнул. – А вы знаете, что эти подонки в красных мундирах прозвали моих ополченцев грязнорубашечниками?
– А как же, слышал, – кивнул в ответ Шелби. – Зато, генерал, эти оборванцы с дальних окраин нашей страны внесли больше нового в военную тактику, чем сам Наполеон. Наши солдаты стреляют из укрытия, целятся первым делом в офицера и всегда попадают точно в цель.
– Да, полковник, играем по новым правилам, – усмехнулся Джексон. – Более того, навязываем противнику свои правила игры.
Они продолжали осмотр позиций, когда их догнал запыхавшийся посыльный и, отдав честь, вручил Сэмюэлю запечатанный конверт со словами: «Для полковника Шелби, сэр». Не успел еще Сэмюэль вскрыть конверт, как юноша, одетый в рваные брюки и домотканую рубаху, исчез в тумане. Шелби сощурился, пытаясь прочитать письмо при свете костра.
– Подойдите ближе к огню, ведь вам не видно, – нетерпеливо приказал Джексон.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60